Экономический кризис

Михаил Хазин, ч. 1

• В высоком качестве (14,06 Мб)
• В низком качестве (6,68 Мб)

Теперь что касается прогнозов разных, страшных. Ну, понимаете, когда я делал прогнозы страшные 10 сентября 2001 года, они выглядели страшными и странными. Собственно, я думаю, что никто бы не заметил мой прогноз 10 сентября 2001 года, если бы он на следующий день не реализовался. Это во многом, конечно же, случайность. Хотя под ним была экономическая логика.

Сегодня всем уже все понятно. И в этом смысле я бы всю эту псевдопрогнозную деятельность воспринимал скорее как попытку психологической подготовки людей. Еще раз повторяю, что политики не могут сказать вслух, что грядет кризис. Потому что это невозможно. Они не могут разрушить правила игры, в рамках которой они сформировались как политики и, соответственно, в которых они живут.

Это, можно сказать, элита внутри большой элиты. Они получили очень большие преимущества. Они совершенно не собираются с этими преимуществами расставаться. Доля финансовых секторов в прибылях корпораций за последние 50 лет выросла в пять раз, за последние 30 лет — в два с лишним раза. Эти люди, которые 50 лет назад получали десять процентов от совокупной прибыли американских корпораций, сегодня получают 50. Они не хотят отказываться от этого. Они не собираются этого делать.

Они сегодня контролируют политическую машину США. Они контролируют административную машину США. Они контролируют финансовую систему США. И они запрещают кому бы то ни было вслух обсуждать варианты смены этой модели. Они говорят: «Давайте обсуждать, как мы ее можем сохранить». Соответственно, колоссальное количество людей обсуждают, как ее можно сохранить.

Эти люди есть и у нас в большом количестве: Высшая школа экономики, Российская экономическая школа, ИНСОР и еще куча разных финансовых организаций, которые сидят на финансовых потоках и цель которых — создать массу экспертов, которые докажут, что нынешнюю ситуацию сохранить можно.

Но сохранить ее нельзя.

Эти эксперты, в свою очередь, занимаются тем, что ликвидируют любую возможность конкуренции. Я уже объяснял, что не только упоминание нашей теории, но даже наших имен запрещено — в «Коммерсанте», в «Ведомостях» — ну, в общем, в таких вот основных либералистических ресурсах. И это не политическое решение — это решение коммерческое. Люди, которые защищают свои коммерческие интересы.

Но зато они могут предупредить. Разными окольными путями. И один из этих окольных путей — это то, что ряд экспертов, которые формально не являются официальными лицами, не прикованы грантами или обязательствами, — они говорят, что сейчас будет плохо. И вот это и есть те прогнозы, о которых здесь говорится. Это и есть те самые прогнозы. Это подготовка.

Некоторые из них, совершенно очевидно, преувеличение. Некоторые — преувеличение сегодня, но завтра они таковыми не будут.

Михаил Хазин, ч. 2

• В высоком качестве (11,33 Мб)
• В низком качестве (5,37 Мб)

Я иногда с большим интересом читаю свои тексты начала двухтысячного года. И с интересом обнаруживаю, что некоторые вещи, которые тогда казались излишне резкими, сегодня уже просто применяются на практике. Ну, например, у меня есть такой текст 2005 года «Геополитическая переконфигурация». И я там говорил о том, что Соединенные Штаты Америки начинают вытеснять из Юго-Восточной Азии, что Китай и Индия начинают постепенно договариваться. Сегодня мы видим, что как бы влияние Китая в этой части еще сильнее выросло. А то, что Индия этому не препятствует, означает, что какие-то договоренности есть.

Вы поймите, что административные механизмы, уж коль они запущены, работают очень долго вхолостую. Гитлеровцы еще в конце апреля — начале мая 1945 года уничтожали людей в концлагерях, хотя это уже не имело никакого смысла. Это было даже опасно. И так далее. Почему? Команда дана — машина работает.

Людей, которые понимают, что реально происходит, и которые способны пытаться отстраниться от этой машины, — ну, так семь процентов от общей массы. Ну, десять. Остальные — просто тупо работают.

Так и тут. Сидят чиновники, которые образование получали в 50—60-е годы. У которых до сих пор в голове тот тотальный ужас, который был в начале 70-х, когда США фактически проиграли СССР. Ну и что? И вот они продолжают любой ценой давить гадину Россию. Задавить гадину! Вот они и пытаются задавить.

Уже же все понятно. Уже понятно, что это чревато, что это ведет к страшно негативным последствиям. Уже понятно, что дальнейшее разрушение России — это Китай, начинающийся за Уралом. Но Китай для них не ужас, потому что в административную практику внедрение той мысли, что Китай — это ужас, еще не вошло. А то, что Россия — ужас, уже вошло. Мы с этим сталкиваемся на каждом шагу.

В общем и целом, я еще раз повторю, что я к этим всем прогнозам отношусь… Это продолжение естественных процессов: грубо говоря, фондовый рынок будет падать, рынок недвижимости будет падать. Ну да, он будет падать. Но не монотонно будет падать. Он иногда будет и расти. Сейчас, например, падает евро, но помяните мое слово, скоро начнет расти. А, соответственно, в целом вот все эти прогнозы — это жанр, это способ предупредить людей.

Михаил Хазин, ч. 3

• В высоком качестве (6,40 Мб)
• В низком качестве (3,03 Мб)

Я десять лет бы невыездной. Ни на одно крупное экспертное мероприятие меня не звали. Не только меня, всех нас — всех, кто на эту тему говорил. И так далее, и тому подобное. Сегодня ситуация стала меняться. Но, понимаете, с точки зрения абстрактной — уже поздно.

Смотрите, у вас ребенок, который валяет дурака. Вы ему говорите: не делай то-то, не ходи туда-то, еще чего-то и еще чего-то. Вот. А он не слушает. И в некий момент он приходит и говорит: «Да, папа и мама, я был не прав. Вы уж меня простите. Но я должен вам сказать, что у меня СПИД».

Понимаете, вы, конечно, можете испытать от этого чувство глубокого морального удовлетворения. Но обычно другое возникает чувство…

Вот я не справился. Я не смог объяснить ни руководителям нашей страны, ни, соответственно, всем, что надо было менять свое поведение.

Кто знает, может быть, в 90-е годы был такой шанс. Я считаю, что он был. В 1997—1998 годах был такой шанс. Маленький, но был. Может быть, он был и в начале двухтысячных. Не знаю, тут уже моя роль была маленькой. Я пытался что-то сделать, но я уже был человеком, у которого практически не было права голоса...