Мировая экономика

Александр Аузан: чем отличается Таможенный союз от ВТО

• В высоком качестве (19,41 Мб)
• В низком качестве (9,23 Мб)

Я начну со сходств Таможенного союза и ВТО, потому что все напирают на различия. Тут есть довольно очевидная политическая альтернатива. А именно: похоже, что премьер продвигает Таможенный союз через лично политические, персоналистские соглашения с главами соответствующих союзников, а президент вроде бы возвращает Россию на путь прямого и индивидуального вступления в ВТО.

Тем не менее момент сходства есть. Состоит он в следующем: и в Таможенном союзе, и в ВТО выигрыш состоит не в том, что Россия какие-то рынки получит и какие-то дополнительные выгоды приобретет. Потому что что-то будет проиграно и что-то будет выиграно — и там, и там. Но и в том, и в другом случае, хочешь не хочешь, но начинают работать институты.

Ну, например, то, что для Таможенного союза кажется не очевидным, но это так. С момента вступления в силу единого Таможенного кодекса блистательный санитарный врач России Геннадий Онищенко уже не сможет, как раньше, переделить рынки и закрыть их, например, для грузинского «Боржоми» и вина или для латвийских шпрот. Потому что на самом деле Таможенный союз согласился, что он будет использовать процедуры ВТО в этом вопросе. То есть максимум двухнедельный запрет с предоставлением доказательств, с компенсацией в случае, если не подтверждаются соответствующие подозрения. Напоминаю, что все это решает интеграционный комитет. И чтобы там сошлись частные политические интересы, для того чтобы мы дружно всем Таможенным союзом решили, что «Боржоми» вредит нашим желудкам, — это очень маловероятно.

Теперь к вопросу о различиях. Различия состоят как в способе вхождения, так и в многочисленных последствиях. Потому что Таможенный союз на самом деле очень плохо подготовлен. И это типично для многих шагов, законов, реформ в странах, где существуют режимы с авторитарной стилистикой и с большой ролью персоны. Отцы договорились! Притом что к этому не готовы экономические и финансовые блоки соответствующих стран. Поэтому дыр очень много.

В ВТО, конечно, не так. Потому что там процесс переговорный идет бесконечно долго. Там вокруг каждого гнезда существуют давно известные расчеты, соотношения интересов и так далее. Поэтому ВТО — это тщательный процесс. В отличие от Таможенного союза, который быстродел. Это доставит головной боли и Астане, и Москве, и Минску.

Второе отличие, конечно, состоит в последствиях. ВТО — это большое пространство. Я считаю, что очень простой аргумент за вступление в ВТО состоит в том, что если мы посмотрим на список стран, которые не являются членами ВТО, то, я бы сказал, имя России там выглядит очень странно. Потому что там крайне экзотические и маловлиятельные государства, которые оказались вне какого-либо мирового процесса. Вы знаете, я даже не решусь повторить их названия. Список довольно короткий. Там всего десятка два этих самых государств. Значительная часть из них — африканские страны, которые не дозрели до того, чтобы ВТО им было нужно.

Я вообще очень верю в интеграционные процессы. Потому что интеграция всегда ставит какое-то внешнее правило, и оно так или иначе работает. Вот, к примеру, я считаю главным результатом 90-х годов то, что была принята Конвенция по Европейскому суду. Тут я категорически не согласен с президентом Медведевым, который как-то походя сказал, что если бы он тогда был в Кремле, Конвенция по Страсбургу вроде бы и не была подписана.

На самом деле это гвоздь, на котором держится система российского правосудия. И надежда на то, что ее можно все-таки развернуть в сторону автономности, независимости суда, работы на модернизацию, связана, конечно, во многом с тем, что есть Страсбургский суд по правам человека.