Борьба с экстремизмом

Сам термин «экстремизм» прописан настолько нечетко, что под экстремистские действия подпадают даже комментарии граждан в Интернете. А значит, эти граждане могут получить реальные тюремные сроки.
Тем более настораживает создание в Министерстве внутренних дел отдельного департамента по противодействию экстремизму. Однако, по словам главы нового подразделения генерал-лейтенанта милиции Юрия Кокова, его вотчина не будет иметь ничего общего с политическим сыском.
Предполагается, что объектами борьбы станут религиозный экстремизм (очаг напряженности — Северный Кавказ) и ультраправые организации. Здесь очагов напряженности нет, в поле зрения находится вся страна. Тем самым, фашистские и неонацистские идеи признаются реальной проблемой государственного масштаба.
Юрий Коков отметил, что его департамент будет заниматься только реальными преступлениями. По его словам, никакого преследования за инакомыслие не предполагается. Главный борец с экстремизмом так же выразил надежду на поддержку своей деятельности различными правозащитниками, отметив, что есть среди них и такие, чьи заявления «направлены на дискредитацию предпринимаемых государством усилий по сохранению общественной стабильности».
В арсенале средств предстоящей борьбы не только силовые методы. Особое значение в МВД придается консолидации общества вокруг предстоящих боевых действий. О том, как подобная консолидация будет достигаться, Юрий Коков не сообщил.
Комментарий Александра Черкасова, сотрудника международного историко-просветительского правозащитного и благотворительного общества «Мемориал»
Безусловно, поле для деятельности широкое. И департаменту будет, чем заняться — экстремистские группировки в стране существуют, и их довольно много. Происходят убийства на почве национальной и религиозной вражды, убийства общественных деятелей. Яркий пример — трагическая смерть адвоката семьи Кунгаевых Станислава Маркелова... Однако появляются и вопросы.
Во-первых, какую деятельность называть экстремистской: преступления против общества или против государства? Это две разные вещи. Зачастую в нашей стране происходит подмена понятий. Экстремизмом называют не призыв к насилию, а любую не одобренную «сверху» независимую активность. Активность любого рода.
Отсюда вытекает второй вопрос: будет ли это борьба с реальными группировками, совершившими или задумавшими совершить реальные насильственные действия, или под прицелом окажутся все «несогласные» — правозащитники, экологи и так далее. Для примера, реальный случай, произошедший в Орле: местные правозащитники, члены нашей организации, пришли в отделение милиции по какому-то своему вопросу и обнаружили свои фотографии на стенде розыска. Подпись гласила, что оба они разыскиваются по подозрению в экстремистской деятельности.
Общеизвестно, что в нашей стране существует различные системы слежки за людьми. Речь идет о прослушке телефонных разговоров, смс, электронной почты, отслеживания перемещений граждан с помощью учета всех купленных по документам билетов на поезд, самолет. По сути, на каждого собирается досье. И в случае необходимости досье поднимается. Так было в июне 37-го года, когда вышло распоряжение «поднять» картотеку на лиц, соответствующих определенным параметрам. Далее последовали массовые аресты.
Сегодняшняя ситуация отличается лишь тем, что появившиеся технологии облегчили сбор информации. Но эта система, позволяющая сформировать определенные списки лиц вместо расследования конкретных преступлений, порочна. Суть ее заключается не в сборе конкретных доказательств вины, если такая вообще имеется, а в фабрикации дел против определенного, неугодного контингента лиц.
Неэффективность этой системы в борьбе с реальными преступлениями показал опыт Беслана — незадолго до трагических событий был пойман бандит, рассказавший о планируемом захвате школы. Однако информация дальше не пошла, просто где-то осела, и захват случился. Поэтому создание департамента по противодействию экстремизму обнадеживает. Но, зная предыдущий исторический опыт нашей страны, меня начинают терзать сомнения относительно как характера будущей деятельности подчиненных Юрия Кокова, так и их эффективности в борьбе с реальными преступниками.
Насколько его сотрудники будут непредвзято и профессионально выполнять свои обязанности? Ведь организован он на базе бывшего управления по борьбе с организованной преступностью. А управление это славилось своей жесткостью. Не будет ли перенесена та жесткость в новую сферу деятельности?
Комментарий Вадима Прохорова, адвоката
Слова руководителя департамента МВД о том, что его подразделение не будет заниматься политическим сыском, не нужно принимать на веру. Юрий Коков — лицо подневольное: какую задачу ему поставит руководство, такую он выполнять и будет. Потом всегда можно будет сослаться на то, что действовал по приказу.
Ранее этот департамент боролся с организованной преступностью и терроризмом и возглавлял его Сергей Мещеряков. Уже тогда в его функции входил политический надзор за леворадикальными активистами. В частности, есть основания полагать, что убийство Юрия Червочкина связано с деятельностью именно этого департамента. Правда, тогда постарались местные руководители.
Отсюда вопрос: что сегодня государство понимает под экстремизмом? По всему видно, что власть считает экстремистами всех, кто не согласен с ее действиями. Так, в советские времена всех несогласных считали сумасшедшими. А сегодня они — экстремисты.
Хотелось бы остановиться на вопросе профессионализма и разграничения обязанностей в государстве. При всем моем сложном отношении к ФСБ, я считаю, что вопросами борьбы с экстремизмом должна заниматься именно эта организация и ее сотрудники. А заниматься есть чем — сегодня проблема праворадикальных организаций и настроений в обществе крайне актуальна. И заниматься ею должны более серьезные органы.
Основанием для такой точки зрения является убеждение в низком качестве работы МВД. В период думской предвыборной кампании я работал с СПС. Нами была задержана группа провокаторов, распространявших от имени Союза правых сил порочащие нашу организацию материалы. Мы их вычислили, подали заявление в МВД, рассказали о месте следующей сходки провокаторов. В ответ нам было сказано, что информация не подтвердилась. Причем, пришла не официальная бумага, а передали на словах через участковых. Здесь либо крайний непрофессионализм, либо целенаправленный саботаж своей работы.
Так и получается, что в настоящее время вместо борьбы с ультраправыми организациями МВД занимается борьбой с официальной цивилизованной оппозицией.