Телепрограмма

Те, кто работал на нашем телевидении в конце восьмидесятых и даже в середине девяностых годов, и мечтать не могли о той картинке, которую теперь запросто можно получить в «ящике» с помощью многообразных компьютерных программ. Недостаток нынешних спецэффектов и виртуальных возможностей, как могли, компенсировали невероятная изобретательность и творческие решения останкинских режиссеров. Впоследствии судьба, по обыкновению своему, сыграла злую шутку. Сверхпродвинутую картинку телевизионщики получили — благодаря компьютерам и цифровым технологиям, а вот смысл и содержание почему-то по дороге потеряли. Причем, внимательный наблюдатель может заметить необъяснимую, но зато очевидную пропорциональную зависимость — чем круче становился видеоряд, тем меньше оставалось за ним мысли и информации. Идеала, в котором одинаково прекрасны были бы и форма, и содержание, достичь, увы, так и не удалось.
Понятно, что на изменение продукции, которую нам теперь предлагает «ящик», влияли самые разные факторы. Та роскошная и, если угодно, романтичная тележурналистика, которая расцвела на экранах в девяностых годах, с ее расследованиями и откровениями, была возможна, наверное, только во времена перемен. Это была именно журналистика, и что особенно важно — авторская журналистика. Большинство нынешних телепрограмм в те годы просто не прошли бы в эфир, потому что редакторы (продюсеров тогда еще не было) сочли бы их слишком скучными и неинтересными. Но времена меняются, ожидания аудитории от телевизора также, скорее всего, изменились. Времена стали более спокойными, по крайней мере внешне, и народ потянуло к развлечениям. Говорят, это хорошо, когда народ перестает интересоваться политикой, значит, — все развивается нормально. Правда, тут срабатывают и другие факторы. Одновременно с «успокоением масс» сама политика закрылась от народа и ушла в свои коридоры. А телевидение в том, что касается политики, стало куда более контролируемым сверху.
Так или иначе, по времени все удивительно совпало. Яркая авторская журналистика постепенно покидала телевидение, а царицей «ящика» вместо нее стала картинка. Берусь утверждать, что эта самая картинка, то есть видеоряд, как его называют телевизионщики, стала самой важной на ТВ вовсе не по указке из-за кремлевской стены. Это стало результатом объективного развития, — в первую очередь, развития технологий и новых виртуальных возможностей, которые они открывали. Народ жаждал красивых и прежде не виданных зрелищ — народ их получил. Мечты старых останкинских динозавров стали явью. Здорово? Радоваться, однако, подождем. Останкинские динозавры тоже почему-то не радуются, а наблюдают за происходящим с явной тревогой. Почему? Потому что они мудрые — динозавры.
Причин для тревоги, как минимум, две.
Первая — картинка становится опасной для сознания. Здесь ни в коем случае не имеются в виду какие-нибудь попытки сознательного зомбирования массового сознания. Нет, дело обстоит куда хуже. «Люди из ящика», что называется, просто заигрались — как дети, которым по неосторожности доверили спички. Телевизионщики сегодня настолько увлечены неограниченными возможностями манипулировать видеорядом, как только ни пожелаешь, что все чаще забывают о безопасности и здоровье своих зрителей. Любой психолог, а тем более психиатр расскажет, как сильно тот или иной способ выстраивания видеоряда, то есть способ монтажа картинки, может влиять на психику человека.
Возьмем для примера любой среднетипичный сюжет из жизни звезд, который можно увидеть чаще всего на НТВ. Внешне совершенно безобидный — что-нибудь про то, как звезда с кем-то разводится и с кем-то в тот же момент сходится. Монтаж при этом используется такой, что у вас создается ощущение, что вы мчитесь на огромной скорости в автомобиле, а перед вами мелькают фрагменты того, что вам случайно удается увидеть, но даже не разглядеть. Достигается этот эффект довольно просто и дешево. Вы снимаете звезду в разных ракурсах, желательно разными камерами, вплоть до видеосъемки на мобильник, — главное, чтобы исходного видеоматериала было как можно больше. Потом все отдаете на обработку компьютеру, он и создает для зрителя эффект стремительной езды. Раньше такой монтаж был бы затратным и очень долгим. Теперь все по-другому. Многие молодые режиссеры и продюсеры считают именно такой монтаж современным и «крутым» и даже гордятся им. Чем выше скорость мелькания — тем круче. У НТВ находятся подражатели в разных программах на других каналах.
Однако, к этому бешеному ритму, в котором после такого монтажа меняется картинка в сюжете, вовсе не приспособлено наше обычное сознание и наша психика. Предлагая зрителю такой сюжет, телевидение, по сути, производит акт агрессии против его психического здоровья. Таких сюжетов все больше на экране, следовательно, все больше агрессии против зрителя.
Наше сознание запоминает все то, что глаза успевают рассмотреть, а уши услышать. Подсознание всасывает в себя все то, что мы не успели разглядеть и расслышать. Можно себе представить, какое количество мусора в нем оказывается после просмотра телепрограмм, сотворенных модными нынче способами видеомонтажа. А если учесть, что такой же монтаж сплошь и рядом предпочитают теперь при подготовке криминальных сюжетов? Страшно даже предположить, сколько окровавленных монстров с ножами и пистолетами заселяют после таких просмотров наше бедное подсознание и впоследствии тайно отравляют нам существование.
На этом фоне даже такую «находку», как односекундная реклама тех или иных фильмов, применяемую сейчас на РТР (началось это с рекламы «Тараса Бульбы»), можно считать вполне законной и приличной. Хотя это ни что иное, как реализация давней мечты о несуществующем в реальности «двадцать пятом» кадре. В чистом виде пример манипулирования нашим даже не сознанием, а подсознанием. И все это происходит на государственном канале.
Сколько было уже на нашей памяти призывов и попыток создать некие наблюдательные советы при каналах, над телевидением вообще? Много, но пока они ни к какому конкретному результату не привели. Говорилось о том, что эти наблюдательные советы должны ограничить, в частности, пропаганду насилия на экране и прочие нехорошие излишества, как говаривал Вицин в «Кавказской пленнице». Но, может быть, начать с другого? Не с того, что показывает наш телевизор (хотя, безусловно, здесь тоже есть чем заняться наблюдательным советам), а с того, как он показывает? Это более срочный вопрос, который — без всякой иронии — требует скорейшего вмешательства медицинских специалистов — психологов и психиатров. До сих пор не было проведено полномасштабных научных исследований именно этими специалистами той телевизионной продукции, которая сегодня выбрасывается на рынок. А стоило бы, наверное. Это вопрос психического здоровья нации, в том числе наших детей.
Вторая опасность сверхсовершенной телевизионной картинки, в которую можно играть, как угодно в том, что она способна обманывать своего зрителя. И дело тут не в политике и не в идеологии. Она все чаще обманывает зрителя в главном — она создает у него иллюзию, будто он вообще получает из «ящика» некую информацию.
При просмотре по телевизору сюжетов, сделанных способом сверхбыстрого монтажа, вы не успеваете не только разглядеть, но и расслышать то, о чем вам рассказывает корреспондент за кадром. По большому счету, его закадровый текст, который должен «осмыслять» картинку, становится вам не так уж важен. Если бы даже корреспондент просто произносил за кадром знакомые вам слова, совершенно никак между собой логически не связанные, вы бы все равно досмотрели этот сюжет до конца. Может быть, вы бы даже не заметили, что за кадром произносилась абракадабра, и у вас осталась бы иллюзия, что вы получили некую новую информацию.
Беда в том, что в этом случае не только вам уже становится не таким уж важным закадровый текст, то есть смысл, но и тем, кто находится по другую сторону экрана, — то есть, делает само телевидение.