Ручное управление

Нынешний экономический кризис мало похож на кризис 1998 года. Даже сроки их протекания различны — тогда мы выбрались из «ямы» относительно быстро. Этому способствовала чисто российская локация кризиса — проблемы существовали только у нас, весь остальной мир (не считая Восточной Азии, забуксовавшей в 1997 году) сохранил экономическую стабильность. По закону сообщающихся сосудов такое положение вещей давало России некоторые дополнительные возможности для решения финансовых трудностей. Так называемые челноки, малый бизнес, большой бизнес за счет внешней торговли потихоньку вытянули страну из кризиса. Кроме того, в 1998 году дефолт ударил сначала по низшим слоям общества, существенно не затронув верхи.
Сегодняшняя экономическая обстановки гораздо сложнее. Ситуация очень странная. От кризиса в первую очередь пострадали олигархи (еще до сентября 2008 года), и только потом его пагубные последствия стали спускаться вниз. Население, увы, еще не до конца почувствовало, чем все это может для них обернуться. Потому что падение до сих пор не достигло своего дна.
Конечно, темпы спада заметно снизились, наступила психологическая адаптация. Но трудностей от этого меньше не стало. Главный вопрос, который на данный момент волнует экспертов — не глубина падения, а ее длительность.
Вместе с тем в борьбе с кризисом власть исходит из надежды: «А может, пронесет». Вот вроде бы улучшаются показатели в США и Китае. В Европе обстановка нормализуется. Еще чуть-чуть, и в России дела тоже пойдут на лад. Однако наше правительство забывает, что все эти позитивные процессы — лишь временное явление. Поэтому, к сожалению, высока вероятность второго удара кризиса, который придется на осень 2009 года.
К тому же, в России есть свои внутренние причины для кризиса, не зависящие от мировой экономической обстановки. Именно от них по большей части мы и страдаем. Во-первых, от того, что Россия является страной с сырьевой экономикой. В период восьмилетней стабильности мы не провели диверсификацию, профукав годы конъюнктурного подъема. И это означает, что нас очень сильно будут бить колебания мировых цен на энергоресурсы.
Во-вторых, в России практически нет эффективных экономических институтов — многое находится в ручном управлении. В этой связи государству, бизнес-субъектам, обществу и людям трудно развиваться, приспосабливаться, поскольку общие правила игры почти не работают. Нет и предсказуемости. Когда говорят, что «путинский режим» создал порядок, становится смешно. Ведь порядок — это предсказуемость правил. «Путинский режим» добился стабильности, неизменности власти. Но это совершенно не идентично порядку.
В-третьих, посмотрите, насколько в России монополизирована экономика. В условиях кризиса цены играют очень важную роль — снижаясь, они указывают на то, как нужно уменьшить издержки производства, в какие рамки необходимо вписаться. Но у нас цены не снижаются, потому что их держат монопольные и властные структуры. Даже экономический блок правительства, который понимает необходимость снижения цен и который пытается их подтолкнуть вниз, не может этого сделать. Ему противодействуют очень серьезные политические и бизнес-группы, в том числе и региональные — тот же «губернаторский клуб».
Не забывайте также и о коррупции. Коррупционный налог, как говорят экономисты, имеет обратную эластичность. Взятки не начинают брать меньше из-за падения рынка. Наоборот, чиновники хапают еще больше, потому что не знают, чего ждать завтра.
Все вышеперечисленные проблемы крайне замедляют процесс приспособления производства к кризису, осложняют протекание экономической болезни в России.
«Путинский режим» не создал правил игры. И эта вертикаль власти, о которой столько говорили, оказалась иллюзией. Мы неоднократно (еще до кризиса) наблюдали, как в процессе движения по вертикали сигнал доходит донизу с противоположным знаком — в итоге делается совершенно не то, что замышляли наверху. Это не случайность, а, скорее, закономерность: вертикаль не желоб, по которому сбросили записку с приказом, и его прочитали те, кому он адресован. Вертикаль образуют группы интересов, чиновники, связанные с ними бизнесмены. Это все линзы, искажающие первоначальный сигнал. В результате понять, насколько он исказился, практически невозможно, потому что нет обратной связи.
Государство сегодня пытается управлять российской экономикой за счет вертикали, которой на деле нет. С одной стороны, посыл правительства ясен и понятен. Если нет нормальных экономических институтов, а кризис надо решать, то иного выхода, кроме как перейти на ручной режим, у властей не остается. Поэтому Кремль выстраивает в экономике те же вертикали, какие он прежде создавал в политике. Но, с другой стороны, результаты этой деятельности вряд ли будут эффективными. Переход на ручное управление будет сначала давать короткие положительные эффекты, а потом долгосрочные отрицательные.
На данный момент существуют два противоположных мнения о роли правительства в условиях кризиса. Первое: государство не должно вмешиваться в экономические отношения, его задача — дать возможность частному бизнесу самому решать свои проблемы. Второе: если государство не вмешивается — значит, оно ничего не делает, потворствуя дальнейшему разрушению экономики.
В данном случае правы обе стороны. Если под вмешательством государства имеется в виду налаживание системы ручного управления при низкой эффективности самого государства — мы, конечно, получаем плохие результаты. Вместе с тем при неработающей системе норм и правил, при выбросе экономики в стихию начинается процесс ухудшающегося отбора: конкуренцию на рынке выигрывает не тот, кто эффективнее, а тот, кто в большей степени мошенник, действующий максимально предосудительными методами.
Посему я бы сказал так: бездействовать в условиях кризиса нельзя — автоматически, сам собой он не пройдет. Но действия должны быть совершенно другого характера, нежели те, которые правительство предпринимает сегодня.
Фактически от государства в кризис требуется сглаживать ситуацию в социальной сфере за счет имеющихся резервов и налаживать эффективную систему правил. Тогда начнет подниматься малый и средний бизнес, вытягивая за собой всю экономику страны.
Вообще, малым бизнесом нельзя управлять ручными методами — он слишком рассеян. В помощь ему не годятся даже государственные банки. На замену банкам должны прийти кредитные союзы и товарищества, системы страхования и так далее. Это организации, находящиеся на грани малого бизнеса и гражданского общества.
Но правительство не может установить правила игры в экономике, поскольку нет правил игры в политике. Система власти находится в плохом состоянии, она не работает как система государственных институтов — есть лишь персоналии и группы интересов. В этой ситуации осознающее свою неэффективность государство должно вступить в открытый диалог с обществом. То есть нужен спрос на перемены со стороны адресатов государственной политики, общественных групп, малого и среднего бизнеса. Нужно разморозить спрос на перемены. Снизу власти будут получать не только импульс а-ля «надо что-то менять» — но и конкретные предложения по изменениям.
Сейчас президент подает некие реформаторские знаки обществу. На мой взгляд, делается это на случай, если все-таки не удастся проскочить кризис на прежних политических и экономических конструкциях. Своего рода прощупывание почвы: как на возможные изменения отреагируют различные группы влияния. Однако реальная переговорная работа общества и государства еще не началась.
Ведь в чем драма прежнего социального договора, на котором пять лет стоял политический режим: обмен лояльности на стабильность. Договор этот исключительно символический — он строится за счет телевизионной картинки, которая, как известно, не дает обратной связи. Для того чтобы двигаться вперед, нужны реальные системы взаимодействия с населением. Соответственно, нужно налаживать каналы диалога с любыми самоорганизованными группами, слушать, что они говорят, рассматривать их предложения. Это первый шаг, который государству было бы разумно сделать.
Тем самым мы приходим к выводу, что решить экономические проблемы без политической модернизации невозможно. Элементарное обеспечение хотя бы ограниченной политической конкуренции, парламентского контроля на уровне региональных законодательных собраний и городских дум позволит повысить эффективность бюджетных процессов.
Иных способов преодолеть кризис нет.