Переворот, названный его творцами триумфом демократии, не был окрашен в оранжевые цвета, не источал благородного запаха тюльпанов и роз. Все было проще, жестче и страшнее: по разные стороны баррикад стояли черные и белые. Сегодня, правда, нас запутали, кто из них был кто.
Откуда взялся ГКЧП
Государственный комитет СССР по чрезвычайному положению (ГКЧП) был образован Горбачевым 28 марта 1991 года практически в том же составе, в котором он выступил в августе.
К лету 1991 года ситуация в стране обострилась. Подводя итоги всесоюзного референдума о сохранении Союза, Верховный Совет СССР подчеркнул, что решение народа, принятое на референдуме, является окончательным, имеет обязательную силу и должно быть в полной мере отражено в проекте Союзного договора. С учетом результатов референдума были подготовлены три его варианта. В целом они исходили из идеи сохранения федеративного устройства государства. В этих проектах достаточно четко определялись исключительные полномочия Союза, подтверждался приоритет союзных законов, решались проблемы сохранения союзной собственности и бюджета, территориальной целостности страны и единого гражданства.
Однако ситуация не только не стабилизировалась, но и продолжала накаляться. В то время как Верховный Совет СССР вел борьбу за единство страны, Россия усиливала деструктивный нажим, а президент СССР вел двойную игру. Встретившись 23 апреля в Ново-Огареве с лидерами девяти республик, он подписал вместе с ними так называемое «Заявление 9+1». Одним из главных моментов этого заявления было указание на необходимость восстановления конституционного порядка и корректировки проекта Союзного договора «с учетом итогов всесоюзного референдума». Но фактически образовался и начал действовать новый, не предусмотренный Конституцией и фактически противостоящий Верховному Совету СССР орган — Ново-Огаревское совещание руководителей республик.
Несмотря на громкие заявления, с самого начала переговоров в Ново-Огареве речь шла о содружестве государств, а не о федерации. Президент СССР пытался играть на совещании роль третейского судьи, а по существу сдавал одну союзную позицию за другой. Дело дошло до того, что представителям Верховного Совета пришлось письменно фиксировать на тексте проекта договора свое особое мнение о том, что изменение союзного государственного устройства находится в противоречии с волей народа, выраженной на референдуме.
Вот почему 12 июля 1991 года Верховный Совет СССР принял постановление, в котором указал, что подписывать договор можно только после серьезной доработки и согласования между республиками с участием образованной на сессии Верховного Совета полномочной союзной делегации. Этой делегации вновь было поручено исходить из учета результатов всесоюзного референдума.
Заключительная (перед летними каникулами) встреча руководителей республик в Ново-Огареве состоялась 23 июля. Эта встреча была, пожалуй, самой неудачной и тяжелой для Горбачева. На ней практически ни о чем не удалось договориться, за исключением одного: участники встречи пришли к выводу о целесообразности подписать договор в сентябре—октябре 1991 года «на Съезде народных депутатов СССР с приглашением всех полномочных делегаций». Таким образом, подписание Союзного договора было намечено не на 20 августа, а на осень 1991 года.
К сожалению, мы вряд ли когда-нибудь во всех подробностях узнаем, о чем шла речь на секретном совещании 29 и 30 июля в Ново-Огареве, которое Горбачев провел с Ельциным и Назарбаевым. По-видимому, они что-то пообещали Горбачеву в обмен на определенное поведение. Известно только об официальных последствиях этой встречи — текст Союзного договора существенно изменился в сторону дефедерализации. Новым условием договора стало то, что после его подписания должна была прекратить свое действие Конституция СССР. Кроме этого, изменялись сроки и порядок его подписания — оно было перенесено на 20 августа 1991 года и в отличие от прежних договоренностей должно было происходить не на Съезде народных депутатов СССР, а в несколько этапов группами представителей отдельных республик.
Надо сказать, что тайно отредактированный проект и перенос сроков подписания договора вызвали предельно резкую реакцию не только у руководителей Союза, но и у Верховного Совета РСФСР. В заявлении ряда депутатов говорилось: «Мы ознакомились с представленным 10 августа президентом РСФСР проектом договора о Союзе суверенных государств. Считаем, что его нельзя подписывать 20 августа... Перед подписанием и вступлением в силу договор должен быть одобрен высшим органом государственной власти — Съездом народных депутатов РСФСР».
Даже самые ярые представители «демократической оппозиции» в своем обращении к президенту России заявили о том, что, не познакомив с окончательной редакцией договора население России, не обсудив его ни в печати, ни на сессии Верховного Совета, президент РСФСР не может подписывать Союзный договор.
Но Горбачев, Ельцин и Назарбаев все решили между собой. И вот это глобальное предательство интересов Союза, обман населения и депутатов, попрание воли народа, выраженной на референдуме 17 марта, и стало причиной созыва созданного Горбачевым ГКЧП.
В Обращении ГКЧП к народу содержалось как минимум пять основных положений: 1) подорваны позиции СССР в мире; 2) политика реформ зашла в тупик; 3) перестройка ввергла народ в пучину невиданных бед и страданий; 4) страна на грани антиконституционного переворота и установления личной диктатуры; 5) осуществляется ликвидация Советов и замена их властными учреждениями, не предусмотренными Конституцией.
Это была справедливая оценка состояния страны к августу 1991 года. Она, как и сами действия ГКЧП, были во многом поддержаны населением. По некоторым данным, 80 процентов регионов России в эти дни не поддерживали руководство России. Скорее всего, в первые дни не поддержали бы его и депутаты Верховного Совета СССР. Так, один из них заявил: «Я совершенно уверен: если бы депутаты собрались тут же, они бы дали добро на чрезвычайное положение». Того же мнения придерживался и заместитель председателя Совета национальностей Борис Олейник: «Если бы Лукьянов сразу же созвал Верховный Совет, то большинство под вольтовой дугой — «Отечество в опасности!» — могло бы проголосовать за введение ЧП». Но сессия Верховного Совета СССР была созвана в точном соответствии с регламентом и назначена на 26 августа, как раз в момент наивысшего подъема нагнетенной до предела истерии в средствах массовой информации по поводу «путча», когда сами гэкачеписты уже были арестованы.
В современном русском языке слово «путч» означает государственный переворот, организованный группой заговорщиков, а терминами «переворот» и «государственный переворот» называют «коренное изменение в государственной жизни». Если исходить из данной трактовки понятий, то следует со всей определенностью сказать, что действия ГКЧП нельзя характеризовать ни как путч, ни как переворот, ни как заговор. Члены ГКЧП не планировали «коренного изменения в государственной жизни» СССР. Напротив, они пытались сохранить существующий конституционный порядок, общественный и государственный строй перед угрозой их «коренного изменения», исходящей от президента СССР и руководства России.
Но Ельцин считал иначе. В своем указе он в приказном порядке обязал правоохранительные органы «считать объявление Комитета антиконституционным и квалифицировать действия его организаторов как государственный переворот, являющийся не чем иным, как государственным преступлением». Непонятно только, почему после этого указа гэкачеписты и те, кто был арестован вместе с ними, около двух лет находились в следственном изоляторе, а государство тратило огромные деньги на ведение следствия и на суд. Ведь президент обо всем распорядился уже 19 августа, обвинил их в государственном преступлении и предъявил обвинение по пяти статьям УК РСФСР.
Почему провалилось выступление ГКЧП
Во-первых, из-за предательства Горбачева. Он, как доказано материалами следствия, вовсе не был изолирован в Форосе и вел себя неискренне по отношению к людям, которые при достаточно адекватной оценке его личности все же не считали президента способным на такое чудовищное коварство. Ему доставляли кинофильмы и грузинское вино. На аэродроме Баальбек его ждал готовый к отлету самолет. Говоря о членах ГКЧП в одном из своих интервью осенью 1991 года, Горбачев, не стесняясь, заявил: «Я должен был их переиграть». По словам депутата Тельмана Гдляна, Горбачев вообще неплохо обсчитал ситуацию: если побеждает ГКЧП, президент возвращается в Кремль на «красном коне» и использует плоды победы. В случае же если ГКЧП терпит поражение, то, покончив с «путчистами», он опять-таки въезжает в Кремль, но уже на «белом коне», поддержанный «революционными демократами».
Ирония судьбы состояла в том, что и «белый конь», и поддержка «демократов» оказались для Горбачева иллюзорными. Не случайно член Комитета конституционного надзора СССР, известный ученый-юрист Юрий Толстой сравнивает ГКЧП по сценарию развития событий с корниловским мятежом (правда, без Лавра Георгиевича Корнилова и Георгиевского креста за храбрость), в котором предательство Керенского сыграло решающую роль. Впоследствии Горбачев, как в свое время и Керенский, был просто выброшен с политического помоста.
Во-вторых, причиной провала ГКЧП явилось то, что для Ельцина и руководства России этот комитет и его разгром были лишь частью задуманного плана разрушения КПСС. Сегодня уже нет сомнений в том, что антипартийный переворот планировался заранее. Ведь еще 20 июля 1991 года был принят Указ Президента РСФСР «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных учреждениях и организациях РСФСР», который можно рассматривать как подготовку к перевороту.
О тщательной разработке различных сценариев переворота цинично и откровенно поведал Гавриил Попов: «Когда мне задолго до путча в первый раз показали как возможные его сценарии, так и наши возможные контрактации, у меня глаза разбежались. Чего тут только не было: и сопротивление в Белом доме, и под Москвой, и выезд в Питер или в Свердловск, и резервное правительство в Прибалтике, и даже за рубежом. А сколько было предложений о сценариях самого путча! И «алжирский вариант» — бунт группы войск в какой-нибудь из республик. Восстание русского населения в республиках. И т. д. и т. п. Но постепенно сценарии «сгущались», и все яснее становилось, что все будет зависеть от роли самого Горбачева: путч будет или с благословения самого Горбачева, или под флагом его неинформированности, или при его несогласии, или даже против него. Самым благоприятным для нас был вариант путча «против Горбачева». ГКЧП из всех возможных вариантов избрал такой, о котором мы могли только мечтать, — не просто против Горбачева, а еще и с его изоляцией. Получив такой прекрасный пас, Ельцин не мог не ответить великолепным ударом». В итоге ГКЧП буквально по этим нотам и сыграл свою неотрепетированную партию. Увы, никуда не деться от банального парадокса: экспромт удается только тогда, когда он хорошо подготовлен.
В-третьих, хотя действия ГКЧП и не были ни «путчем», ни «заговором», ни «переворотом», ни «выступлением военной хунты», но восстанием против беззакония и разрушения Союза он все-таки был. А к восстанию, как учил Ленин, надо относиться как к искусству. С этой точки зрения ГКЧП не хватило политической воли к осуществлению решительных действий. Гэкачеписты не ожидали столь хорошо подготовленного сопротивления в центре Москвы. «Они хотели зажарить яичницу, не разбив яйца, — пишет Юрий Толстой. — Вместо того чтобы немедленно интернировать лидеров противостоящей группировки, лишить их средств связи, захватить Белый дом, они дали им возможность беспрепятственно вернуться в Москву, осесть в Белом доме, созвать сессию Верховного Совета РСФСР, выступить с обращением к народу. Не были перекрыты и средства массовой информации».
В результате, несмотря на то что среди членов ГКЧП были высшие должностные лица государства, его выступление было подавлено и использовано как главный повод для массированного наступления на все составляющие советской власти. Началось оно с тотальной дискредитации и удаления с политической арены Коммунистической партии Советского Союза.
Последствия
После поражения ГКЧП партия стала изображаться зачинщиком августовских событий. Под предлогом поддержки «путчистов» партийными организациями Ельцин незамедлительно принял меры против КПСС и КП РСФСР. Он издал серию указов, прекращавших деятельность компартии в вооруженных силах, России и стране в целом.
Впоследствии основные положения этих указов были признаны Конституционным судом Российской Федерации неконституционными или «не соответствующими общему принципу права». Но все это было уже потом, когда были разгромлены и опечатаны партийные комитеты, партию лишили имущества, а большинство ее наиболее активных членов и сотрудников партаппарата превратили в безработных и оставили без средств к существованию.
Одновременно с антипартийным переворотом за кулисами шумного политического действа происходил второй переворот, мишенью которого являлась советская федерация. Как свидетельствует Григорий Явлинский, «у Бориса Николаевича и его ближайшего окружения были четкие политические установки, которые они считали приоритетными и хотели реализовать в любом случае. Прежде всего, это одномоментный (в прямом смысле — в один день) не только политический, но и экономический развал Союза, ликвидация всех мыслимых координирующих экономических органов, включая финансовую, кредитную, денежную сферу». Поэтому одновременно с антипартийным переворотом осуществлялись основные мероприятия, направленные на разрушение СССР. Но Ельцин, в отличие от гэкачепистов, действовал по классическим правилам проведения подобных мероприятий. По принципу «почта — телеграф — телефон».
Так, якобы победив в «путче», руководство России взяло себе в качестве «контрибуции» всю союзную собственность. Еще до подписания Беловежских соглашений у Союза ССР и его органов были отобраны все рычаги управления и подготовлена база для полного разрушения союзного государства.
Какой реакции следовало ожидать со стороны остальных субъектов Федерации? Естественно, резко усилились центробежные тенденции в действиях других республик, которые увидели в этом угрозу своей самостоятельности и поспешили еще более резко отмежеваться от союзного центра. Это заставило некоторых руководителей республик решительно выступить против передачи союзных функций российскому парламенту и российскому руководству. Нурсултан Назарбаев прямо заявил, что без России не было бы Беловежского документа, без России не распался бы Союз.
ИтогиПо тому же сценарию, с теми или иными модификациями, на постсоветском пространстве сегодня происходят революции и перевороты. И если в России многие его подробности уже забыты, то для других стран он не устаревает. Разновидности революций приобретают нежные имена, раскрашивая страшную черно-белую конструкцию в яркие цвета.