Проект поправок рассматривался в двух профильных комитетах нижней палаты парламента: по безопасности и конституционному законодательству. От Федеральной службы безопасности на заседании присутствовал замдиректора ведомства Юрий Горбунов, пытавшийся доказать депутатам, что изменения закона направлены на защиту государственной тайны и борьбу с экстремизмом и терроризмом, поскольку осужденных по этим статьям сегодня не более одного процента от общего числа находящихся в местах лишения свободы граждан.
Депутаты отнеслись к законодательной инициативе спецслужб не особо лояльно, и обсуждение получилось жарким. Парламентариям и принявшему участие в заседании уполномоченному по правам человека Владимиру Лукину не понравились использованные в документе формулировки и указания на действия СМИ. ФСБ, внося предложение о поправках, сослалось на радикализацию российского общества, отметив, что часть ответственности за это несет в том числе и пресса, насаждающая «культ индивидуализма и насилия».
Что скрывается за этими абстрактными формулировками, народные избранники так и не выяснили. Депутатам показалось, что они настолько туманны, что вызвать на беседу можно будет практически любого россиянина и практически по любому поводу. А некоторые парламентарии усмотрели в законопроекте предвестник гонений на оппозицию в рамках грядущих предвыборных кампаний.
Предложенные поправки обсуждались очень бурно еще и потому, что понятие «экстремизм», к борьбе с которым призывают спецслужбы, прописано в российском законодательстве нечетко. Единоросс Александр Гуров поинтересовался, не будут ли использованы новые меры в отношении «писателей, артистов, жестко критикующих власть», намекая, вероятно, на лидера рок-группы ДДТ Юрия Шевчука, который во время своих концертов высказывается о российском политическом руководство крайне негативно. Несколько дней назад музыкант лично обратился к председателю правительства Владимиру Путину с вопросом о разгоне «маршей несогласных» в Москве и Санкт-Петербурге и, по мнению депутата, теоретически по новому закону ему уже можно «пришить» статью за экстремизм.
Несмотря на многочисленные претензии со стороны депутатов и уполномоченного по правам человека, оба комитета «пропустили» законопроект в Госдуму для первого чтения, отметив, что все необходимые изменения будут внесены перед вторым чтением.
Владимир Лукин выразил несогласие с таким решением. Он считает, что поправки в документ необходимо было бы внести уже сейчас, перед первым слушанием в Госдуме. Однако к его мнению никто не прислушался.
Комментирует Виктор Илюхин, депутат Госдумы, фракция КПРФ
В государстве отмечается устойчивая тенденция ослабления прокурорского надзора в пользу усиления роли карательных органов. Представленный законопроект является продолжением этой линии, которую проводит исполнительная власть.
Такая форма предостережений о недопустимости совершения преступлений была и в Советском Союзе. Но использовали ее прокуроры. Использовали открыто, на основании материалов, собранных в результате процессуальных действий. Или в результате проверок соблюдения законов в том или ином министерстве, ведомстве, в котором прокуратура также проводила открытую проверку.
А сейчас предлагают выносить предостережение на основании каких-то секретных оперативных материалов, собранных ФСБ, обоснованность которых проверить практически невозможно.
В результате утратится контроль за сотрудниками ФСБ. Ведь в поправках нет пункта о возможности апелляции. Представители службы безопасности ссылаются на то, что возможность обжаловать любые действия спецслужб в суде прописана отдельно и нет необходимости вносить дополнительный пункт в данный документ. Как утверждают в ведомстве, сотрудник ФСБ принесет секретные оперативные материалы с собой в суд, чтобы показать их на заседании, проходящем в закрытом режиме, и доказать их обоснованность. От самого человека, которому выносится предупреждение, причина действий ФСБ будет скрыта — вынесли, и все.
Еще одно слабое место законопроекта — возможность направления предупреждения по почте. Это абсолютно не имеет смысла. Предупреждение может не дойти, его смысл может быть не понят самим гражданином и так далее. Но если гражданин продолжает ту же деятельность, в отношении него может быть применено административное наказание. А если он письма вообще не получал и о предупреждении не знает?
Большие вопросы и к некоторым определениям, которые присутствуют в документе. Что значат слова «если его (гражданина) действия могут представлять реальную угрозу национальной безопасности»? Кто будет определять, о каких именно действиях идет речь, и как это определить?
Предложенные ФСБ поправки предусматривают опубликование выносимых предостережений в СМИ без согласия лица, которому они были вынесены. На человека ставится клеймо. И даже если потом выяснится, что предостережение вынесли необоснованно, даже если опубликуют опровержение — это уже вряд ли исправит ситуацию. Опровержения у нас публикуются отдельно от материала, пишутся мелким шрифтом, и читают их немногие. А отпечаток на человеке остается.
Все это заставляет меня выступить против даже самой идеи подобного контроля за гражданами со стороны спецслужбы.
С большинством моих замечаний согласились все члены комитета Госдумы по конституционному законодательству, включая и депутатов от «Единой России». Но чувствуется, что на председателя комитета оказывается давление, чтобы любым способом протащить документ через парламент.