В последнее время сильно размывается понятие журналистских расследований, есть много вопросов к качеству. Поэтому необходимо разобраться, что является журналистским расследованием. Мы считаем, что этот жанр требует особой квалификации и особой поддержки со стороны государства. Для этого как один из возможных форматов работы мы рассматриваем создание рабочей группы при комитете. В нее войдут депутаты и эксперты, которые пожелают принять участие. И тогда все вместе мы будем совершенствовать законодательство», — цитирует газета «Известия» главу комитета Сергея Железняка.
По мнению думцев, вопрос о лицензировании журналистов следует решать по примеру нотариальных палат.
В обоснование очередному ограничивающему свободу слова законопроекту, вызревающему сейчас в кабинетах Думы, приводятся различные доводы: и то, что сейчас редактора изданий не несут якобы никакой ответственности за правдивость публикуемых материалов, и даже то, что «заказуха», публикуемая под маркой журналистского расследования, зачастую является частью рейдерской атаки.
Хотя прорабатываемые изменения закона «О СМИ», касающиеся некоей регламентации журналистских расследований, еще весьма неконкретны и расплывчаты, нетрудно догадаться, что ничего хорошего в результате «законотворческой деятельности» думцы создать не смогут. Будут очередные ограничения, будут созданы новые кляпы для гражданского общества, иезуитски оформленные в виде казенных параграфов.
Озабоченность парламентского большинства и его патронов из исполнительной власти темой журналистских расследований вполне понятна. В условиях тотальной деградации правоохранительных органов, коррумпированных и пресмыкающихся перед правящей элитой, при отсутствии независимой судебной системы журналистские расследования властных злоупотреблений — единственная, хотя и не очень крепкая узда для коррупции, репрессий и вопиющего разгильдяйства элит.
Не будет преувеличением сказать, что журналистские расследования «Новой газеты» и The New Times сделали для торжества права и справедливости куда больше, чем весь СКП, вместе взятый. Людей, делавших эти расследования, поднимавших острейшие проблемы, расстреливали в подъездах, травили ядами, выдавливали в эмиграцию, угрожали их семьям.
Но жанр журналистских расследований по-прежнему существует. И, судя по всему, по-прежнему кому-то очень мешает.
Александр Куликов, депутат Госдумы России, член комитета ГД по безопасности
Пока разговоры ведутся не о каком-то конкретном законопроекте, а об идее регламентации журналистских расследований вообще.
С одной стороны, я убежден, что нужно расширить права журналистов, дать им возможность свободно расследовать наиболее резонансные, общественно важные дела, явления нашей жизни. Сегодня, в соответствии с Конституцией страны, таким правом не обладают даже парламентарии. Пусть хотя бы общество в лице журналистов его получит.
Однако нужно учитывать и тот факт, что оружие в виде права вести журналистские расследования может попасть в плохие руки. За последние двадцать лет пришлось убедиться, что проблемы общества, власти — коррумпированность, разложение — не обошли стороной и журналистский корпус. И в законопроекте необходимо четко прописать, кто, когда и на каких основаниях имеет право на ведение подобных расследований. И кто должен отвечать за пагубные действия отдельных нечистоплотных журналистов.
Внутри журналистского сообщества должен существовать институт, некая ассоциация людей, занимающихся подобными расследованиями. И сообщество должно выявлять и называть вслух людей, использующих свою профессию в своих личных целях. В журналистской среде много порядочных и ответственных людей, на которых в решении этого вопроса можно положиться.
Регламентация и некая подотчетность должна быть. Но замыкаться она должна на общественные институты, а никоим образом не на исполнительную власть.
Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности
Последние несколько лет наш фонд пристально занимается вопросом журналистских расследований. Поэтому мы представляем себе общую ситуацию.
В России сегодня пять — шесть десятков профессионалов этого направления. Хотелось бы, чтобы их было больше.
Мы провели четыре школы расследовательской журналистики: в Москве, Екатеринбурге, Владивостоке и Саратове. В них училось от 15 до 20 ребят и девушек. И, несмотря на сложную ситуацию, желание учиться этому у людей есть. Сложную, потому что нет даже серьезного определения, что считать журналистским расследованием. Таковым некоторые называют переиначивание пресс-релиза правоохранительных органов. Не определены правила игры внутри профессионального сообщества. До определения этих правил никакой речи о том, чтобы его охранить извне, идти не может.
Не думаю, что, для того чтобы журналистское расследование восстановилось в правах, ему нужна отдельная защита. Сложно себе представить ситуацию, когда человек приходит в некую организацию и говорит: «Теперь я буду журналистом-расследователем, дайте мне бронированный автомобиль и невзрываемую дверь в квартиру».
Совсем недавно тремя журналистами-расследователями был создан соответствующий Фонд расследовательской журналистики. И если говорить о создании некоей общей организации, нужно представлять себе масштаб этого явления, потребности журналистов.
По поводу опасений относительно нечистоплотных журналистов скажу следующее: давайте сначала сделаем что-то хорошее, а потом при этом хорошем создадим орган борьбы с плохим. Начинать введение ограничений против недобросовестных людей нельзя.
Защиту журналистам-расследователям предлагают люди, по крайней мере не владеющие ситуацией. Если тема журналистских расследований является приглашением к диалогу, то мы, сотрудники фонда, за: давайте поговорим.
Материал подготовили: Сергей Шурлов, Роман Попков, Мария Пономарева