Оппозицию в регионах пугают либералами на столичных митингах, вынуждая ее голосовать за Путина

Илья ПОНОМАРЕВ,

депутат Государственной думы РФ

Бабушек из Урюпинска специально пугают московскими либералами

Бабушек из Урюпинска специально пугают московскими либералами
Уровень либеральных настроений в Москве значительно выше, чем в остальной России. В провинции предпочтения совершенно другие. Люди там выходят на улицы скорее с социальными требованиями, нежели с требованиями демократии и честных выборов.
1 марта 2012
Почему по телевидению показывают московские митинги протеста? Ровно для того, чтобы сказать бабушке где-нибудь в Урюпинске: «Вот смотри — на трибуне все люди из 90-х. Видишь, как они одеты, на каких машинах ездят, какие слова говорят? Ты хочешь этого? Ты считаешь, что они выражают твои интересы?» И бабушка в ужасе хватается за голову: «Нет! Если выбирать между этими и Путиным, я выберу Путина». И она голосует за Путина.

Илья Пономарев, ч. 1

Илья Пономарев, ч. 1

— Как вы оцениваете перспективы протестного движения и, в частности, перспективы взаимодействия системной и несистемной оппозиции? О том, что такое взаимодействие необходимо, говорили уже давно. Смычки, похоже, появляются. Это надолго?

Положение наше, конечно, блестящее, но не безнадежное, как говорят некоторые. Я думаю, что перспективы у протестного движения, безусловно, есть. И самое главное — есть перспектива победы. Потому что никакое протестное движение не может и не должно существовать вечно. Оно должно выполнить свою задачу — обеспечить смену власти в своей стране, и после этого страна должна вернуться на нормальные, легитимные, конституционные рельсы развития.

Правда, я думаю, что в рамках нынешней Конституции сделать это будет очень трудно. Я думаю, что должно быть созвано конституционное или учредительное собрание, которое изменит фундаментальные правила игры. Но это совершенно другой вопрос. Сейчас самое важное — это обеспечить восстановление института честных выборов. Потому что именно через него и можно реализовать все эти задачи.

Что в этой ситуации ждет системную и несистемную политические поляны, предсказать достаточно сложно. Потому что из системного политического поля было искусственно вытеснено такое большое количество людей, что, как только они получат возможность вернуться в это пространство, оно полностью преобразится. Там могут появиться люди, которые были известны в 90-е годы, но их, наверное, будет меньшинство. Большинство составят люди, которые сейчас широкой публике вообще не известны. Это люди и левой, и националистической ориентации, да и в либеральном лагере уже подросли совершенно новые фигуры и новые лица, которые известны лишь в своей профессиональной, что называется, протестной тусовке, а больше нигде.

Конечно, в этом смысле системным политическим партиям придется сложно, поскольку конкуренция будет очень большой и им придется заново доказывать своему избирателю, что они достойны представлять его интересы. У них есть определенная фора в виде известности, раскрученности брендов и так далее. Но их идейные позиции будут гораздо слабее, потому что ко всем участникам системной политики, вне зависимости от того, оппозиционеры они или провластные, люди сейчас относятся как к тем, кто уже во власти и, соответственно, немножко в доле. Даже если это оппозиция. Запрос на честность, на последовательность оппозиции в обществе очень высок. И это дополнительное преимущество, которое получат несистемные силы.

Илья Пономарев, ч. 2

Илья Пономарев, ч. 2

— Либералы сейчас пребывают в эйфории. Они считают, что нынешние выступления — это либеральный протест. Действительно ли это так? И какие перспективы у левой идеологии?

Тот протест, который мы видим сейчас на улицах и о котором пишут, это протест московский. Но Москва не Россия. Люди здесь живут совершенно по-другому. И Москва в значительной степени живет за счет эксплуатации регионов, выкачивая из них ресурсы. Безусловно, для основной массы людей это не всегда происходит осознанно. Так уж выстроена экономическая система у нас в стране, потому что именно так можно воровать, именно так можно вывозить капитал за рубеж. Но волей или неволей вся Москва вовлечена в процесс перераспределения финансовых потоков от российских регионов к центру и, соответственно, в западные страны. Поэтому уровень либеральных настроений в Москве значительно выше, чем во всей остальной России.

Но сказать, чтобы данные социологов как-то особенно сильно воодушевляли либералов, нельзя. Они показывают, безусловно, что в Москве либералов много. На площади их было 40—45 процентов. Это в принципе совпадает с тем, что мы наблюдаем на различного рода либерально-ориентированных интернет-сайтах. Когда на таких сайтах проводится голосование, то голоса набирает партия «Яблоко», Прохоров, который пользуется сейчас определенной популярностью, и так далее. Однако когда дело доходит до голосования по всей стране, мы видим совершенно другие предпочтения. Люди, которые выходят на такие же митинги в регионах, они в основном выходят под красными знаменами КПРФ, под оранжевыми знаменами «Справедливой России» или без всяких знамен, но, тем не менее, с социальной повесткой дня. Потому что те проблемы, которые их волнуют, — это зарплаты, это пенсии, это жилищно-коммунальное хозяйство, это состояние дорог. Это социальные проблемы, которые являются ежедневными.

И главная линия контрпропаганды против нас как раз в этом и заключается. Почему показывают по телевидению эти митинги? Ровно для того, чтобы транслировать эту позицию бабушке где-нибудь в Урюпинске. Чтобы сказать ей: вот смотри — на трибуне все эти 90-е. Посмотри, как они одеты, на каких машинах ездят, какие слова говорят. Ты хочешь этого? Ты считаешь, что эти люди выражают твои интересы? И бабушка в ужасе говорит: нет. Если выбирать между этими и Путиным, я выберу Путина. И она голосует за Путина. Это основная линия пропаганды.

В этом смысле задача всех протестных сил, и прежде всего сил левых, — объяснить то, что сейчас происходит. Показать, что на данный момент мы все в одной лодке. Мы хотим честных выборов. На честных выборах победят левые, никакого сомнения в этом нет. Но до честных выборов надо дожить. Революции и любые перемены совершаются в Москве. Соответственно, необходимо добиться единства. Необходимо, чтобы все люди, которые разделяют лозунг новых, честных, свободных выборов, выходили на площадь. И мне кажется, нам пока это удается.

Илья Пономарев, ч. 3

Илья Пономарев, ч. 3

— Сейчас модно говорить о том, что наступил век сетевых структур, во многом безлидерных, неидеологических, что партии с жесткой вертикалью — это все пассажиры из прошлого века. На ваш взгляд, в послепутинской России произойдет возрождение партийности?

Безусловно. Я думаю, что партии будут иметь место. Потому что партия — это мобилизационный механизм, партия — это субъектность. Партия — это возможность для группы людей каким-то образом выработать общую позицию, которая была бы донесена до всего остального общества и как-то в нем прозвучала. Выборы — это как раз способ замерить, какая позиция более популярна, а какая менее популярна.

Вместе с тем я думаю, что представительная демократия, для которой, собственно, и нужны партии, в принципе доживает последние, может, не годы, но десятилетия. По мере развития новых информационных технологий мы придем к прямой демократии, когда в терминалах, которые стоят в городах на каждом углу, можно будет не только оплатить счета, но и высказать свою точку зрения по вопросам, которые будут выноситься на общенародное обсуждение.

Я считаю, что все важные вопросы должны выноситься на общенародное обсуждение. И наем людей в исполнительную власть должен осуществляться на основе такого же контракта, какой заключается при найме на любую другую работу. То есть, претендент на пост министра должен говорить: если я становлюсь министром здравоохранения, то моя задача через год добиться снижения смертности на такой-то показатель, через два — на такой-то, через три — на такой-то. Такие-то лекарства — через год, такие-то — через два, такие-то — через три года. Если ты выполняешь этот контракт, то продолжаешь быть министром. Не выполняешь — вылетаешь со своей позиции.

Этот контракт должно сформулировать общество. Оно должно согласиться, что именно это является программой действий министерства. А то сейчас люди сами себе рисуют программы, сами перед собой отчитываются, сами не выполняют и сами не несут никакой ответственности.

Но в переходный период партии, безусловно, существовать будут. Хотя развитие сетевых технологий приведет к тому, что от партий XIX века, где надо физически собираться, голосовать и так далее, мы начнем уходить. Протокол, секретарь, обком... Все же партии устроены одинаково, как это было заложено 200 лет назад. Вот от этого, я думаю, мы будем уходить. Мы увидим развитие сетевых партий, которые устроены по принципу социальных сетей. И важно, чтобы законодательство такие вещи принимало.

 

Материал подготовили: Роман Попков, Тарас Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов