— Сколько сейчас человек проходят по делу о копейском «бунте»?
На тот момент, когда я в последний раз знакомилась с документами, по делу проходило 12 человек. Сейчас уже может быть и больше — силовики далеко не сразу информируют общественность о своих действиях в рамках этого дела. Пятеро фигурантов — это люди, которые в день акции протеста были у стен колонии, а остальные — заключенные копейской колонии.
Люди, задержанные вне периметра колонии, обвиняются в «участии в массовых беспорядках», а также в применении насилия в отношении представителя власти — якобы они кидали в ОМОН камни и снежки. Заключенных же копейской колонии обвиняют в «организации массовых беспорядков» — якобы они звонили, подбивали на участие в акциях родственников. На самом деле никакая организация массовых беспорядков заключенными была абсолютно невозможна — в колонии на тот момент представить себе наличие у заключенных сотовой или таксофонной связи было абсолютно невозможно. Все таксофоны не работали, родственники со своими сыновьями, мужьями не общались чуть ли не годами. Даже письма было невозможно передать. А сейчас заключенных обвиняют, что они направляли и координировали деятельность людей, находившихся на воле!
В общем, в основе обвинения по этому уголовному делу лежит абсолютный бред. Чтобы такое придумать, нужно иметь больную фантазию. По части абсурдности обвинений «копейское дело» может успешно конкурировать с «болотным». В «болотном деле» двое «организаторов», а тут получается, каждый зэк — организатор. Например, Евгений Терехин, которого в копейской колонии постоянно избивали, в день акции протеста находился в ШИЗО (штрафной изолятор) на голодовке. Мы его потом и нашли с правозащитниками в этом ШИЗО. Каким образом, находясь в ШИЗО в полной изоляции даже от остальных заключенных, не говоря уже о вольных людях, можно организовать массовые беспорядки?
Людей, находившихся вне стен колонии в тот день, которые пришли к колонии узнать, что там происходит, которые боялись за жизнь своих заключенных родственников, их всех бил ОМОН. А они же, жертвы избиения, стали, как я уже упомянула, фигурантами дел по 318-й статье УК «Применение насилия в отношении представителя власти». Эта статья тут идет «букетом» с 212-й статьей «Массовые беспорядки».
— А против сотрудников МВД заведено хоть одно уголовное дело?
Я сама лично присутствовала на месте этих событий, на меня также напал омоновец, ударил меня дубиной, я оказалась из-за этого в травмпункте челябинской городской больницы №9. В этой же больнице проходили освидетельствование и омоновцы, якобы пострадавшие в ходе беспорядков. Я уточнила у доктора в присутствии свидетелей, какие травмы имеются у омоновцев? Мне ответили: «Вы что, смеетесь? Какие там могут быть травмы? Был только один омоновец со сломанным зубом».
Однако сразу после событий возле копейской колонии силовики начали утверждать, что граждане таранили омоновцев при помощи машины, наезжали на них. Но никаких соответствующих такой серьезной истории травм у бойцов ОМОНа не было! А потом появились какие-то липовые справки, какие-то желтые синячки. Да у меня были гораздо более серьезные последствия по факту избиения омоновцем, не говоря уже о других людях, отправившихся в больницу с переломами. Били в том числе и женщин. Но ни одного дела против омоновцев не заведено.
— Таким образом, заключенные копейской колонии, обвиняемые не просто в участии в массовых беспорядках, а в их организации, под амнистию не подпадают. А люди, стоявшие в день так называемого бунта снаружи периметра, хоть и обвиняются в «простом» участии в массовых беспорядках, но еще и имеют «прицепом» не амнистируемую 318-ю статью и тоже под амнистию не подпадают…
Я думаю, параметры амнистии тщательно продумывались, в том числе и с расчетом на то, чтобы не отпустить копейских зэков на волю. «Копейское дело» имеет вполне четкую цель: запугать людей так, чтобы в будущем никому неповадно было ввязываться в такие мероприятия.
Один из фигурантов дела, Коломейцев, обвиняется в том, что в день акции он якобы наехал под стенами колонии на омоновцев своим легковым автомобилем. Его заставили подписать признательные показания. Хотя мы с адвокатом делали экспертизу ДТП, которая четко показала, что это именно ДТП, и не было никакого преступного умысла, к тому же Коломейцев сам вызывал ГАИ на место происшествия. Однако впоследствии его заставили оговорить себя. Накануне мне звонила его жена, со слезами рассказывала, что ее дергают на следственные действия и дают какую-то бумажку с требованием выучить ее текст и воспроизвести его на следственных действиях.
Я попыталась убедить ее в том, что по 51-й статье Конституции она имеет право не свидетельствовать против себя и своего мужа, но женщина очень напугана. У них маленький ребенок. Когда ее мужа арестовали после этого «бунта», она была беременна. Ребенок родился, когда его отец уже несколько недель был в СИЗО. И весь первый год жизни он провел без отца, и неизвестно, сколько лет еще проведет без отца.
— Как складывается жизнь заключенных копейской колонии, проходящих по делу о массовых беспорядках организаторами? Есть ли информация о давлении на них?
Сейчас заключенных, обвиняемых в организации бунта, — Терехина, Боевитова, Малашенко, Набиуллина, Ануфриева — зачем-то следователи решили этапировать в ПФРСИ (помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора) ИК-5 Нижнего Тагила. Постановление на этот счет объясняет перевод необходимостью следственных действий. Но какие следственные действия могут быть на территории другого региона, Свердловской области? Естественно, их туда везут, чтобы «ломать». Люди же не признают вины.
В итоге сейчас у нас Терехина так до ИК-5 и не довезли, он оказался в ИК-2 Екатеринбурга в медчасти в тяжелом состоянии — проглотил посторонние предметы в знак протеста против прессинга. Адвоката к нему не пустили, послезавтра к нему поеду я.
А Владислава Боевитова довезли-таки до Нижнего Тагила. Его уже отправляли на следственные действия в Башкирию, в Салават. По возвращении оттуда он весил 48 килограмм, у него была пробита голова. Человека совсем уже довели до ручки, и вот сейчас новый этап, в Нижний Тагил. Члены ОНК ходили к нему, они бьют тревогу — парень перерезал себе горло, сейчас лежит в медсанчасти ИК-5 с перевязанным горлом, прикованный наручниками к кровати.
Ребята считают, что единственное доступное средство хоть как-то придать огласке случаи произвола по этому уголовному делу, — это членовредительство. Они уверены, что если какие-то факты членовредительства или даже смерти привлекут внимание к их беде, то и на это следует идти. То есть ситуация ужасная.
— Какая ситуация в целом в исправительных учреждениях Челябинской области после копейских событий? Стало лучше или хуже житье у заключенных?
Факт: бить заключенных стали меньше. Но сотрудники УФСИН все же надеются на возвращение старых времен. Они ждут новое начальство, которое вернет старые времена. Они прямо нам об этом заявляют. Они мечтают, чтобы, как раньше, можно было вводить в колонии ОМОН, колотить зэков по каждому поводу, получать огромные теневые доходы.
И плевать они хотели на то, что президент говорит о необходимости гуманизации исправительной системы. Они все ждут, когда шумиха стихнет, когда правозащитники, которые болтаются под ногами, угомонятся, и новый начальник наконец-то даст команду «фас!»
— А сейчас же еще идет суд над бывшим начальником копейской колонии Денисом Механовым, действия которого во многом спровоцировали акцию протеста заключенных. Как продвигается этот процесс?
Потерпевшие от действий Механова — трое парней, заключенных, сидят в клетке на суде. Механов, как известно, в клетке не сидит. Потерпевшими признано всего трое зэков, хотя заявлений о вымогательстве были тысячи. Были люди с побоями, все эти побои правозащитниками зафиксированы, но никто из пострадавших от рукоприкладства сотрудников администрации колонии потерпевшим не признан.
Прокуратура явно на стороне Механова. Гособвинители рассуждают в зале суда о том, что Механов брал взятки, вымогал, но все вырученные средства якобы тратились на нужды колонии, чуть ли не крепким хозяйственником его там выставляют.
Материал подготовили: Роман Попков, Мария Пономарева