Уважаемый суд! Уважаемые присутствующие!
Сегодня для меня очередная возможность оглянуться назад. Я вспоминаю октябрь 2003 года. Последний мой день на свободе. Через несколько недель после ареста мне сообщили, что президент Путин решил: я должен буду «хлебать баланду» восемь лет. Тогда в это было сложно поверить.
С тех пор прошло уже семь лет. Семь лет — достаточно большой срок, а в тюрьме особенно. У всех нас было время многое переоценить и переосмыслить.
Судя по смыслу выступления прокуроров: «дайте им 14 лет» и «наплюйте на прежние судебные решения», за эти годы меня опасаться стали больше, а закон уважать — еще меньше.
В первый раз они хоть озаботились предварительно отменить мешающие им судебные акты. Теперь решили: и так сойдет, тем более отменять теперь потребовалось бы не два, как в прошлый раз, а 60 судебных решений.
Я не хочу сейчас возвращаться к юридической стороне дела. Все, кто хотел что-то понять, давно все поняли. Я думаю, признания вины от меня никто всерьез не ждет. Вряд ли сегодня кто-нибудь поверит мне, если я скажу, что похитил всю нефть своей собственной компании.
Но также никто не верит, что в московском суде возможен оправдательный приговор по делу ЮКОСа.
Тем не менее я хочу сказать о надежде. Надежда — главное в жизни.
Я помню конец 80-х годов прошлого века. Тогда мне было 25. Наша страна жила надеждой на свободу, на то, что мы сможем добиться счастья для себя и для своих детей.
Отчасти надежда осуществилась, отчасти — нет. Наверное, за то, что надежда осуществилась не до конца и не для всех, несет ответственность все наше поколение, в том числе и я.
Я помню и конец прошлого десятилетия. Тогда мне было 35. Мы строили лучшую в России нефтяную компанию. Мы возводили спорткомплексы и дома культуры, прокладывали дороги, доразведывали и разрабатывали десятки новых месторождений, начали освоение восточносибирских запасов, внедряли новые технологии — в общем, делали то, чем сегодня гордится Роснефть, получившая ЮКОС.
Благодаря значительному увеличению добычи нефти, в том числе и в результате наших успехов, стране удалось воспользоваться благоприятной нефтяной конъюнктурой. У нас у всех появилась надежда, что период потрясений, смуты позади, что в условиях достигнутой огромными трудами и жертвами стабильности мы сможем спокойно строить новую жизнь, великую страну.
Увы, и эта надежда пока не оправдалась. Стабильность стала похожа на застой. Общество замерло. Хотя надежда пока живет. Живет даже здесь, в зале Хамовнического суда, когда мне уже почти 50 лет.
С приходом нового президента, а с того времени прошло уже больше двух лет, у многих моих сограждан тоже вновь появилась надежда. Надежда, что Россия все же станет современной страной с развитым гражданским обществом. Обществом, свободным от чиновничьего беспредела, от коррупции, от несправедливости и беззакония.
Ясно, что это не могло случиться само собой и за один день. Но и делать вид, что мы развиваемся, а на самом деле стоять на месте и пятиться назад, пусть и под личиной благородного консерватизма, уже невозможно и просто опасно для страны.
Невозможно мириться с тем, что люди, называющие себя патриотами, так отчаянно сопротивляются любому изменению, ограничивающему их кормушки и вседозволенность. Достаточно вспомнить судьбу поправки к ст.108 УПК РФ — арест предпринимателей — или чиновничьи декларации о доходах. А ведь именно саботаж реформ лишает нашу страну перспектив. Это не патриотизм, а лицемерие.
Мне стыдно смотреть, как некоторые в прошлом уважаемые мной люди пытаются оправдать бюрократический произвол и беззаконие. Они обменивают свою репутацию на спокойную жизнь в рамках сложившейся системы, на привилегии и подачки.
К счастью, такие не все, и других все больше.
Я горжусь тем, что среди тысяч сотрудников ЮКОСа за семь лет гонений не нашлось тех, кто согласился бы стать лжесвидетелем, продать душу и совесть.
Десятки человек испытали на себе угрозы, были оторваны от родных и близких, брошены в застенки. Некоторых пытали. Но, теряя здоровье и годы жизни, люди сохранили то, что сочли для себя главным, — человеческое достоинство.
Те, кто начинал это позорное дело, — Бирюков, Каримов и другие — тогда презрительно называли нас «коммерсантами», считали быдлом, готовым на все, чтобы защитить свое благополучие, избежать тюрьмы.
Прошли годы. Кто оказался быдлом? Кто ради денег и из трусости перед начальством врал, пытал, брал заложников?
И это они называли «государевым делом»!
Мне стыдно за свое государство.
Ваша честь, я думаю, мы все прекрасно понимаем: значение нашего процесса выходит далеко за пределы наших с Платоном судеб, и даже судеб всех тех, кто безвинно пострадал в ходе масштабной расправы над ЮКОСом, тех, кого я оказался не в состоянии защитить, но о ком я не забываю, помню каждый день.
Спросим себя: что сегодня думает предприниматель, высококлассный организатор производства, просто образованный, творческий человек, глядя на наш процесс и полагая абсолютно предсказуемым его результат?
Очевидный вывод думающего человека страшен своей простотой: силовая бюрократия может все. Права частной собственности нет. Прав у человека при столкновении с системой вообще нет.
Будучи даже закрепленными в законе, права не защищаются судом. Потому что суд либо тоже боится, либо является частью системы. Стоит ли удивляться, что думающие люди не стремятся к самореализации здесь, в России?
Кто будет модернизировать экономику? Прокуроры? Милиционеры? Чекисты? Такую модернизацию уже пробовали — не получилось. Водородную бомбу, и даже ракету, сделать смогли, а вот свой хороший, современный телевизор, свой дешевый, конкурентный, современный автомобиль, свой современный мобильник и еще кучу современных товаров — до сих пор не можем.
Зато научились красиво демонстрировать производимые у нас чужие устаревшие модели и редкие разработки российских изобретателей, которые если и найдут где применение, то не у нас, за границей.
Что случилось с прошлогодними президентскими инициативами в области промышленной политики? Похоронены? А ведь они — реальный шанс слезть с сырьевой иглы.
Почему похоронены? Потому, что для их реализации стране нужен не один Королев и не один Сахаров под крылом всемогущего Берии и его миллионного войска, а сотни тысяч Королевых и Сахаровых, защищенных справедливыми и понятными законами и независимыми судами, которые дадут этим законам жизнь, а не место на пыльной полке, как в свое время Конституции 1937 года.
Где эти Королевы и Сахаровы сегодня? Уехали? Готовятся уехать? Опять ушли во внутреннюю эмиграцию? Или спрятались среди серых бюрократов, чтобы не попасть под каток системы?
Мы, граждане России, патриоты своей страны, можем и должны это изменить.
Как сможет Москва стать финансовым центром Евразии, если наши прокуроры в публичном процессе прямо и недвусмысленно, как 20 или 50 лет назад, призывают признать стремление к увеличению производства и капитализации частной компании преступно-корыстной целью, за которую надо сажать на 14 лет?
Если по одному приговору компания, заплатив налогов больше всех в стране, — ЮКОС заплатил больше всех в стране, кроме Газпрома, — оказывается, недоплатила налоги, то по второму, который здесь предлагается принять, очевидно, что предмета для налогообложения вообще не было, потому что его украли!
Страна, которая мирится с тем, что силовая бюрократия в своих интересах, а вовсе не в интересах страны, держит по тюрьмам вместо и вместе с преступниками десятки, если уже не сотни тысяч талантливых предпринимателей, управленцев, простых граждан, — это больная страна.
Государство, уничтожающее свои лучшие компании, готовые стать мировыми чемпионами, государство, презирающее своих граждан, государство, доверяющее только бюрократам и спецслужбам, — это больное государство.
Надежда — главный движитель больших реформ и преобразований, она залог их успеха. Если она угаснет, если сменится глухим разочарованием — кто и что сможет вывести нашу Россию из нового застоя?
Я не преувеличу, если скажу, что за исходом этого процесса следят миллионы глаз по всей стране, по всему миру.
Следят с надеждой, что Россия все-таки станет страной свободы и закона, где закон будет выше чиновника.
Где поддержка оппозиционных партий перестанет быть поводом для репрессий.
Где спецслужбы будут защищать народ и закон, а не бюрократию от народа и от закона.
Где права человека не станут больше зависеть от настроения царя. Доброго или злого.
Где, наоборот, власть будет действительно зависеть от граждан, а суд — только от права и от Бога. Если хотите — называйте это совестью.
Я верю, так — будет.
Я совсем не идеальный человек, но я — человек идеи. Мне, как и любому, тяжело жить в тюрьме и не хочется здесь умереть.
Но если потребуется — у меня не будет колебаний. Моя Вера стоит моей жизни. Думаю, я это доказал.
А ваша, уважаемые господа оппоненты? Во что вы верите? В правоту начальства? В деньги? В безнаказанность системы? Я не знаю, вам решать.
Ваша честь!
В ваших руках гораздо больше, чем две судьбы. Здесь и сейчас решается судьба каждого гражданина нашей страны. Тех, кто на улицах Москвы и Читы, Питера и Томска, иных городов и поселков рассчитывает не стать жертвой милицейского беззакония, кто завел свой бизнес, построил дом, добился успеха и хочет, чтобы это досталось его детям, а не рейдерам в погонах, наконец, тех, кто хочет честно исполнять свой долг за справедливую зарплату, не ожидая ежеминутно, что будет под любым предлогом уволен коррумпированным начальством.
Не в нас с Платоном дело, во всяком случае, не только в нас. Дело в надежде для многих наших сограждан. В надежде на то, что суд завтра сможет защитить их права, если каким-то очередным бюрократам-чиновникам придет в голову эти права нагло и демонстративно нарушить.
Я знаю, есть люди, я называл их в процессе, которые хотят оставить нас в тюрьме. Оставить навсегда! В общем, они это особо не скрывают, публично напоминая о существовании «вечного» дела ЮКОСа.
Почему не скрывают? Потому что хотят показать: они выше закона, они всегда добьются того, что задумали. Пока, правда, они добились обратного: из нас, обычных людей, они сделали символ борьбы с произволом. Это получилось. Это не наша заслуга, их. Но им необходим обвинительный приговор, чтобы не стать козлами отпущения.
Я хочу надеяться, что суд с честью выдержит их психологическое давление. А давление будет, мы все знаем, как и через кого оно будет происходить.
Я хочу, чтобы независимый суд стал реальностью и буднями моей страны, чтобы слова о «самом справедливом суде в мире», рожденные в Совке, перестали столь же иронично звучать сегодня. Чтобы мы не оставили в наследство нашим детям и внукам опаснейшие символы тоталитаризма.
Ваша честь, я готов понять, что вам очень непросто, может быть, даже страшно, я желаю вам мужества.
Все понимают, что ваш приговор по этому делу, каким бы он ни был, станет частью истории России. Более того, он будет ее формировать для будущих поколений. И вы это понимаете лучше многих. Все имена останутся в истории — и обвинителей, и судей — так же как они остались в истории после печально известных советских процессов.