Постсоветское пространство

На Украине еще не вырос ответственный политический класс

• В высоком качестве (14,74 Мб)
• В низком качестве (6,98 Мб)

Украина сейчас стоит перед тяжелой развилкой. Потому что, как выяснилось за последние пять лет, того, что граждане в стране отстояли демократию, недостаточно для того, чтобы двигаться вперед. Нужна программа реформ. Программа преобразований. И Украина из отсталой постсоветской страны — обычной, кстати, для постсоветского пространства (ничего там особенного в этом плане нет) — должна превратиться в современную европейскую страну с нормальной рыночной экономикой и с работающими институтами.

И мне кажется, что проблема последних пяти лет была в том, что Украина с этой задачей не справилась. И, к сожалению, те политики, которые выиграли в результате «оранжевой революции», времени не потратили на то, чтобы проводить какие-то внятные преобразования в политической, законодательной и экономической сферах. А тратили на передел власти в основном.

И мне кажется, сейчас вопрос будущего Украины — вырастет ли в стране такой политический класс, который осознает, что стране нужны серьезные преобразования. А они действительно очень важные.

Тут я всегда привожу в качестве иллюстрации пример, что современный закон об акционерных обществах, как-то соответствующий требованиям нормальной рыночной экономики, был принят только осенью 2008 года. И он заменил абсолютно негодный закон, действующий еще с 1991 года, еще с советских времен. Это характеризует, на мой взгляд, крайне черепаший темп национальных преобразований на Украине.

И мне нравится, что появляются такие политики, как, например, Тигипко. И его политиком новым назвать нельзя, но он, совершенно очевидно, в своей риторике, в своей политике смотрит в будущее. Говорит о том, что политики должны приносить в жертву свою популярность болезненным, но необходимым реформам. Это крайне важно. И Тигипко всегда приводит в пример Барака Обаму, который свою популярность довольно решительно принес в жертву важным преобразованиям в Америке.

Вот такой подход мне нравится. Если это не будет ограничено только словами, а будет подкрепляться делами, и если будет появляться больше таких политиков из разных лагерей, в том числе с Востока стороны, то я думаю, что для Украины это будет хорошо. Появится или нет — большой вопрос.

Кстати, что касается Востока Украины. Я вовсе не считаю его центром возникновения авторитарного антидемократического начала. Наоборот, там очень много людей с предпринимательской жилкой, которые, думаю, тоже хотели бы видеть Украину в Европе. Будем надеяться, что они будут избавляться от наследия этого авторитарного постсоветского стандарта.

Здесь надо сказать, что, вообще, погружение в авторитаризм не является спецификой России, например. Все постсоветские страны, кроме трех балтийских республик, так или иначе пережили авторитарный реванш. И в этом случае они делятся на две части. Есть, скажем, Украина, Грузия и Молдова, которые по-прежнему борются за то, чтобы в стране была демократия, за движение в сторону европейского вектора. А есть другие страны, центральноазиатские — Белоруссия, Россия, Азербайджан, — которые вернулись в авторитарию.

Украина находится сейчас на этой развилке. Надеюсь, что все-таки ее ждет европейское демократическое будущее.

Авторитаризм взял реванш почти во всех странах бывшего СССР

• В высоком качестве (14,56 Мб)
• В низком качестве (6,87 Мб)

Основная проблема постсоветских стран, не восточноевропейских — Польши, Венгрии, Словакии, — а именно тех, которые были республиками СССР, состоит в том, что они не имели изначально той приманки для проведения реформ, стимула проводить важные национальные реформы, которые имели восточноевропейские политики. Ведь им сразу дали понять, восточноевропейцам, что их примут в ЕС, что их примут в НАТО. Это же было очевидно с середины 90-х годов. Там не было и противоборства между разными политическими лагерями в отношении движения в Европу. Даже коммунисты местные польские выступали за интеграцию в НАТО и в европейские структуры. Квасьневский привел, например, Польшу туда.

И это огромная проблема как раз постсоветских стран, что наши политики такого стимула не имели. И нам, в общем, откровенно давали и дают понять, что в ЕС нас не ждут. Если бы мы реально могли говорить о евроинтеграции — не как о каком-то теоретическом проекте, а как о каком-то серьезном, — то это была бы совсем другая история.

Поэтому здесь нам приходится с избирателями вести боле сложный разговор, который часто избиратели не очень хотят слышать. Им не очень хочется слышать об этих подробностях преобразований национальных в политике, в правовой системе, в экономике и в силовых структурах. И из-за этого больше козырей на руках у ретроградов, сторонников авторитаризма. И ровно из-за этого во всех 12 постсоветских республиках, не считая Прибалтики, так или иначе произошел авторитарный реванш.

Россия не является какой-то специфической страной. Дело не в ельцинской Конституции. Там даже, где была парламентская система и не было никакой ельцинской Конституции, — например, в Молдавии, — там все равно лет на восемь установился режим Воронина, который называют полуавторитарным, а некоторые — авторитарным. Это не специфика России — этот откат к авторитаризму. Это просто сочетание того, что мы более долгий период пребывали в рамках тоталитарного режима. Не сорок лет, как Восточная Европа, а гораздо больше. Поэтому у нас не было нормальных зачатков частной собственности в отличие от восточноевропейских стран. И у нас не было стимула для политиков по построению нормальной современной европейской демократии. Нас в ЕС никто не ждал.

Но так или иначе, хоть эта дистанция для нас оказывается длиннее, но мы ее пройдем. Потому что другого варианта ни для России, ни для других постсоветских стран нет. И мне, конечно, обидно, что мы немножко отстаем по уровню гражданского протеста, который быстрее толкает в Европу, например, Украину, Молдавию или Грузию.

Мне кажется, что сейчас эта ситуация начала меняться. Мы видим, что в регионах проходят митинги с политическими требованиями, антипутинскими, обращенными напрямую к действующей власти, с острой ее критикой и с требованиями отставки Путина, что казалось абсолютно немыслимо еще год-два назад.

И я надеюсь, что это начало процесса осознания своих гражданских прав. Из-за незнания своих гражданских прав и необходимого вектора развития страны мы слишком далеко удалились от европейского пути за последние годы. Нам надо туда возвращаться. И я надеюсь, что в ближайшее десятилетие все-таки есть шанс, что лидером движения в сторону Европы на постсоветском пространстве станет Россия, а не Грузия и не Украина.

Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана — псевдоинтеграционный проект

• В высоком качестве (9,00 Мб)
• В низком качестве (4,27 Мб)

Я не считаю проект Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана серьезным. Я считаю, что это очередной проект в цепочке псевдоинтеграционных конструкций, которые Москва традиционно проводит для того, чтобы закрепить свою сферу влияния в бывшем СССР. Начиная с Таможенного союза 1995 года. Это ровно то же самое. Мы проходим вторую серию в рамках того Таможенного союза 1995 года.

В чем проблема этого нынешнего Таможенного союза? В том, что он абсолютно не гарантирует, что из таможенного режима не будет каких-то важных изъятий — например, для торговли углеводородами, нефтью, газом. Ведь история в том, что мы видим напряженную январскую и декабрьскую схватку между Россией и Белоруссией по поводу пошлин на нефть, — это показывает, что Батька слушает да ест. Что российские чиновники вроде на словах активно двигают идею Таможенного союза с Белоруссией, но беспошлинную нефть продавать им не хотят. Хотят брать с Белоруссии пошлину. А это основной товар, который создает базу товарооборота между двумя странами.

Но разве это не ложь, разве это не лицемерие? Когда мы вроде одной рукой двигаем идею экономической интеграции, а другой вводим серьезные барьеры. Увеличиваем экспортные пошлины на нефть, поставляемую из России в Беларусь.

Точно так же с Казахстаном. Мы всегда отказывались давать свободный доступ казахстанским энергоресурсам через территорию России в Европу, чтобы качали нефть и газ по нашим трубам в Европу. И это приводило к краху любого интеграционного проекта. Того же ЕЭП, который никуда не сдвинулся, хотя разговоры о нем мы слышим много лет — с тех пор как Путин только пришел к власти. Постоянно были разговоры, что вот-вот мы создадим Единое экономическое пространство.

Все упирается, на самом деле, в экономические интересы. В том числе, прежде всего, российского правящего клана, который свою выгоду не упустит. Поэтом, мы много раз могли в этом убедиться, эти псевдоинтеграционные проекты в основном всегда остаются на бумаге. Я считаю, что будет так и в этот раз.

Восстановление СССР невозможно

• В высоком качестве (15,26 Мб)
• В низком качестве (7,19 Мб)

Конечно, никакого политического восстановления СССР не будет. Просто не будет. К этой мысли надо привыкнуть. Основная причина этого в том, что практически все бывшие советские республики за без малого двадцать лет с момента распада Советского Союза состоялись как самостоятельные, независимые государства. Причем у нас огромное количество проблем — необходимо делать важные реформы. Все эти страны, включая, кстати, Россию, сильно не дотягивают до стандартов современных эффективных государств. Но тем не менее можно говорить о том, что они уже сформировались как достаточно самобытные экономики, государственные образования, социальные, культурные, этнические образования и так далее.

Те же Казахстан, Азербайджан, например, уже полностью встали на ноги как самостоятельные энергетические державы. Как серьезные игроки на мировом энергетическом рынке. Причем их развитие было вовсе не связано с Россией. Было связано прежде всего с массовым привлечением иностранного капитала: европейского, американского, китайского. В этом смысле эти богатые нефтью и газом страны бывшего СССР уже получили серьезную энергетическую независимость. И они не расстанутся с ней никогда.

Мы видели это на примере попытки, по сути дела, тихой аннексии Киргизии, которая случилась после революции 2005 года. Мы видим, что у России не получилось даже эту одну из самых бедных и слабых стран на постсоветском пространстве подмять под свой контроль. Мы видим, что и Киргизия, и другие центральноазиатские государства научилась извлекать выгоду из такой мультивекторной внешней политики, когда власти имеют возможность маневрировать между разными центрами силы, включая не только Россию, но и Евросоюз, Китай и Соединенные Штаты. И что, несмотря на российские попытки выдавить американских военных из Киргизии, в полной мере сделать этого не удалось. Очень сильно развивается сотрудничество с Китаем — гораздо активнее, чем с Россией.

Наверное, единственная слабая из постсоветских стран с точки зрения государственности — это Белоруссия. Потому что эта страна полностью зависит от российского рынка сбыта для своей экспортной продукции. И эта страна очень сильно зависит от дохода от транзита российских углеводородов и их переработки. Вот здесь как раз были наиболее успешные усилия Москвы по втягиванию Белоруссии в орбиту своего политического влияния.

Но мы увидели в последнее время и то, что эти попытки Кремля предметно говорить о политическом подчинении Минска Москве разбились, как волны о скалы. И что Лукашенко не согласился на единую валюту с центром в Москве. Что он не согласился отдать полный контроль над крупнейшими своими стратегическими объектами. Что по этому поводу продолжается важный торг. Что попытки политического давления привели к усилению контакта с Евросоюзом. И, кстати, попытки со значительной степенью взаимности. Потому что европейцы, очевидно, хотят втянуть Беларусь в свою орбиту влияния.

Так что, на мой взгляд, вот уже двадцать лет продолжаются попытки так или иначе это политическое влияние, похожее на СССР, на постсоветском пространстве воссоздать. И ничего не вышло. И я думаю, что уже мы прошли через какой-то Рубикон. Эти страны состоялись как независимые государства. Надо просто признать этот факт и двигаться дальше, работая и строя с ними отношения как с самостоятельными независимыми международными субъектами.