Рассмотрение законопроекта о Следственном комитете

Александр Куликов, законопроект о Следственном комитете, ч. 1

• В высоком качестве (28,85 Мб)
• В низком качестве (13,62 Мб)

Еще в Думе второго созыва я был членом комитета по безопасности, который тогда возглавлял член КПРФ Виктор Иванович Илюхин. И являлся председателем первой парламентской комиссии по проверке коррупционной деятельности высших должностных лиц и чиновников субъектов Федерации.

Мы неоднократно обсуждали вопрос о состоянии следствия, законности в ходе уголовных дел, опираясь на сложившуюся практику — в то время уже достаточно систематическую и тревожную, на наш взгляд, — по расследованию уголовных дел в отношении явных коррупционеров, от которых отвратилось наказание. И которых уводили от ответственности. Причем уводили люди, которые тогда руководили следствием.

А следствие по тяжким преступлениям в то время находилось в руках прокуратуры Российской Федерации. Уже тогда у части депутатов возникала мысль о необходимости убрать следствие из рук прокуратуры и создать самостоятельный следственный комитет. И основанием и мотивом этого было именно то, о чем я вам говорю, — сложившаяся практика, которая нам показывала, что пока в одних руках находятся следствие и надзор, невозможно добиться объективного расследования по тем резонансным, общественно значимым преступлениям, которые носили совершенно ясный коррупционный характер. И в которых были замешаны крупнейшие должностные лица России — члены правительства и так далее.

Например, было дело начальника Финансового управления Министерства обороны генерал-полковника Олейника, которого привлекли к уголовной ответственности за якобы нарушение финансовой дисциплины. Хотя фактически он дал признательные показания комиссии о том, что в свое время между Россией и Украиной были незаконные операции по переводу ряда бюджетных средств на сумму порядка полумиллиарда долларов, в которых принимала участие нынешний оппозиционный деятель Юлия Тимошенко. А с нашей стороны в этом принимали участие бывший премьер-министр, ныне покойный, Черномырдин и ряд других должностных лиц. И наши попытки заставить Генеральную прокуратуру того времени объективно расследовать все эти явление увенчались только одним результатом — вычленили проблемы, связанные с нарушением финансовой дисциплины начальником Финансового управления Министерства обороны. Его осудили. А всех остальных вывели. И прекратили уголовное преследование. Все закончилось. А ущерб России так и не был возмещен, и виновные не понесли ответственность.

Второе дело того времени тоже яркое, вызывающее — это дело по министру атомной энергетики Адамову. Уже тогда в комиссии Думы второго созыва рассматривались материалы по этому делу. Тогдашний генеральный прокурор Скуратов был незаконным путем отстранен от должности. И дело было сфабриковано. Только в Думе третьего созыва по нашим материалам удалось все-таки возбудить уголовное дело и привлечь к уголовной ответственности человека. Спустя пять лет восторжествовала справедливость.

Таких примеров было много в отношении чиновников разного уровня — от высокого уровня до субъектов Федерации. И это все-таки давало нам основания прийти к выводу, что следствие необходимо отделять от надзора и создавать единый следственный комитет. Были разные точки зрения. Одни депутаты считали так, третьи полагали, что нужно все оставить как есть, только кадры почистить.

И вот спустя более чем десять лет благодаря руководству страны и прежде всего президенту Российской Федерации это произошло. На мой взгляд, это положительное явление, которое должно послужить более объективному, качественному и профессиональному расследованию уголовных дел, невзирая на высокие должности фигурантов, которые будут по этим делам проходить. Я лелею, может быть, наивную надежду на это, исходя из собственной практики депутата Государственной думы и профессионально оценивая то, что произошло. И поэтому я, безусловно, поддержал эту инициативу.

Другое дело, что представленный законопроект сам по себе достаточно сырой. И в нем заложены нормы, которые вселяют определенные сомнения в реализации этой цели. Да, убрали следствие от прокуратуры. Но убрали таким образом, что полностью ликвидировали возможность самой прокуратуры как высшего надзорного органа взирать за следствием. А предыдущие несколько лет, три года, показали, что как только у прокуратуры убрали права надзора за следствием не только по уголовным делам, которые находятся в компетенции бывшего следователя прокуратуры, но и следователя МВД Российской Федерации, у нас резко возросло число фактов беззакония в органах следствия, неправомерных решений, незаконных арестов. И как следствие — неправосудных приговоров в отношении невиновных лиц, не совершавших преступление. И это было связано с тем, что был ослаблен надзор прокуратуры за следствием путем внесения поправок в Уголовно-процессуальный кодекс.

Нынешний законопроект о Следственном комитете не восстанавливает в полном объеме право надзора за проведением следствия. А только частично вносит изменения по ряду статей Уголовно-процессуального кодекса. Да, это движение чуть-чуть вперед. Но это не то комплексное решение проблем, в котором сегодня мы нуждаемся. Когда необходима щука, чтобы карась не дремал. И щукой сегодня по-прежнему Генпрокуратура не является. И это вносит серьезные и тревожные опасения, что следствие у нас может отвязаться от рук.

Александр Куликов, законопроект о Следственном комитете, ч. 2

• В высоком качестве (19,36 Мб)
• В низком качестве (9,17 Мб)

И второе сомнение. По представленному законопроекту Следственный комитет подчиняется напрямую президенту Российской Федерации. Это означает — Администрации президента. Мы знаем, что это такое, когда мощнейший, властный, призванный решать судьбу человека орган находится в руках отнюдь не руководителей правоохранительной системы. А обыкновенного чиновника, который входит в состав Администрации президента. Получается, что хвост будет управлять собакой. И это очень опасно. Тем более что мы знаем: сегодня кадровая политика в правоохранительных органах Российской Федерации во многом связана с тем, как ведут себя чиновники в Администрации президента. Все силовые руководители назначаются указом президента. И ведь кто-то предварительно готовит документы. А делает это Администрация президента.

Все руководители субъектов Федерации, помимо губернаторов, начальники управления внутренних дел, назначаются указом президента. А это значит, что эти люди готовятся в аппарате Администрации президента. И эти гражданские лица фактически непосредственно влияют на назначение, тем самым образуют свои связи, которые в той или иной мере могут влиять на принятие судьбоносных решений для простых людей. В сфере дознания и просто в кадровом назначении.

Я позвонил начальнику управления внутренних дел и говорю: «Слушай, Иван Иванович, мне нужно, чтобы начальником райотдела был такой-то». А поскольку Иван Иванович прошел через мои руки — я готовил указ для президента, — то он воспримет мою просьбу в форме однозначного требования. Не просьбы, а требования. Мы же проходили через все это и в бывшей нашей системе, и в царской системе.

В законопроекте такая вертикаль прописана. И она очень опасна. И, безусловно, ко второму чтению, я полагаю, мы с коллегами должны внести серьезные поправки в этот проект, чтобы убрать эту однобокость, восстановить в полном объеме прокурорский надзор за следствием, за качеством расследования, за кадровым составом, за тем, кто принимается на эту службу.

Если еще вести речь о Следственном комитете, то те поправки в Уголовно-процессуальный кодекс, которые предлагаются Генеральной прокуратурой в закон «О Генеральной прокуратуре», требуют существенного расширения. И мы с моими коллегами думаем, что все наши доработки, которые мы за последние годы сделали в Уголовно-процессуальный кодекс, мы внесем в качестве поправок. И будем отстаивать каждую из них. Поскольку считаем, что эти поправки дадут возможность создать при независимости Следственного комитета то объективное следствие, в котором крайне нуждается наше общество.

Я сегодня на руках имею материал, красноречиво говорящий, что такое сегодня наши правоохранительные органы, что такое наше следствие. Когда у нас есть приговор о высшей мере наказания — а таким сегодня является пожизненное лишение свободы — в отношении двух лиц, как выясняется, невиновных, осужденных по изначально сфальсифицированному уголовному делу. Я должен сказать, что это далеко не единичный факт. И чтобы такие факты не появлялись, нам нужно, чтобы Уголовно-процессуальный кодекс соответствовал международным нормам, Конституции, презумпции невиновности. Мы нуждаемся в реальном поиске объективной истины при расследовании уголовных дел, реальном равноправии сторон участников уголовного процесса, независимых судах и независимом следствии. Все это требует изменений в соответствующие законы.

И эти примеры обязывают нас оперативно реагировать на все эти вещи, пользуясь тем, что сам президент инициировал эти законопроекты.

Я назвал бы деятельность Следственного комитета пока точечной и локальной, и больше связанной с реакцией на требования руководства страны. Это пока не столько повседневная, планомерная работа, а реакция на то, что требует президент. На то, что в отдельных случаях вызывает яркий общественный резонанс. А говорить о системе следственных органов, которая сегодня целенаправленно выявляет совершенное преступление и работает над его раскрытием, преждевременно. Это было бы иллюзией.

Александр Куликов, законопроект о Следственном комитете, ч. 3

• В высоком качестве (12,63 Мб)
• В низком качестве (5,99 Мб)

Требуется большая кропотливая работа, для того чтобы Следственный комитет заработал как четко отлаженный механизм. И это будет связано не только с волей Александра Ивановича Бастрыкина. Сегодня обществу хочется рассчитывать на то, что следствие идет в правильном направлении.

Но мы видим, что делается на местах. Мы знаем, что более 60 процентов следователей — это люди, которые менее пяти лет работают на занимаемых должностях. Они профессионально еще не готовы быть следователями. И тем не менее внутриведомственный контроль настолько слаб, что многие из этих ребят, молодых следователей, закон используют как дышло. И от этого страдает простой человек.

И в этом смысле следственные органы пока находятся в прежнем сложнейшем положении. И надежда у нас сегодня пока только на перспективу исправить положение в ближайшие годы. И в этом отношении мы должны работать.

Но я должен еще раз сказать: нам крайне важно восстановить прокурорский надзор. Нам крайне важно рассмотреть сегодня вопрос о том, что такое сегодня Генеральная прокуратура с точки зрения высшего органа, обеспечивающего законность по всем направлениям, контролирующий законность всех должностных лиц. И вот эту роль нам тоже в ближайшее время необходимо рассмотреть. Усилить ее функции, с одной стороны. И потребовать кадрового качественного состава — с другой. Чтобы прокуроры выполняли ту миссию, которую на них общество возлагает, через систему законов.

И третье, идущее в связке, — это судьи. Совершенно очевидно, что судебная реформа захлебнулась в том виде, как она представлялась ранее. Мы не получили независимых судов. Мы не получили объективных и справедливых судов. Справедливых с точки зрения закона и общественной морали. Мы сегодня имеем массу претензий к судейскому сообществу по всей вертикали. И в этом смысле нужно мозговое осмысление того, что такое сегодня судебные органы.

Необходимо вырабатывать новую стратегию реформирования судебной системы Российской Федерации так, чтобы во главу угла были поставлены интересы простого человека, его жизнь и свобода, обусловленные Конституцией Российской Федерации.

Вот как я сегодня представляю реальную картину уголовной юстиции Российской Федерации и возможных направлений по ее реформированию.