Ситуация в Ливии. Переаттестация в МВД. Русский вопрос

В ситуации с Ливией Россия предпочитает держаться в стороне

• В высоком качестве (27,23 Мб)
• В низком качестве (12,93 Мб)

Лев Гулько: Здравствуйте. Меня зовут Лев Гулько. Начинаем наш очередной RESET. У нас в гостях сегодня член Комитета Госдумы по безопасности Андрей Луговой. Как всегда, три части, три кусочка. Все они будут посвящены… ну, в общем, будут объединены одной темой. Надо подумать, как это все обозначить. Первый кусочек — Ливия. Второй кусочек — реализация закона «О полиции». Третий — идентификация нас как страны.

Андрей Луговой: И как русского народа.

ЛГ: И как русского народа. Причем имеется в виду вся страна. Давайте начнем с Ливии. Ситуация меняется. Если начало событий в Ливии было довольно бурным — западная коалиция, разрешение ООН и так далее, — то сейчас начинается, как мне кажется, некий разворот. Соединенные Штаты вроде сначала хотели взять лидерство на себя, но тут Барак Обама заявил: нет, ребята, мы не лидеры. Это вы сами. Там главное НАТО. А мы вообще не хотим никого уничтожать, в том числе и Каддафи. Мы хотим, чтобы он ушел сам — под давлением, но сам. А Россия, как говорят многие эксперты, заняла нормальную позицию. То есть мы отошли немножко в сторону. Мы не ссоримся с Ливией как страной. Нам это не нужно. Это самая правильная позиция, да?

АЛ: Я не согласен с тем, что у нас правильная позиция. И, кстати, наша фракция ЛДПР достаточно жестко заявляет об этом. Все, что делается в отношении Ливии, — провокация. Это первое. И второе: это можно обозначить как начало чуть ли не третьей мировой войны. Я считаю, что позиция России по очень многим вопросам, в том числе и последние несколько лет, к сожалению, не поддается однозначной оценке. С одной стороны, мы…

ЛГ: Позиция где? На Ближнем Востоке?

АЛ: На международной арене вообще. Мы не всегда действуем последовательно. Я считаю, что нам все-таки надо было воспользоваться своим правом вето в Совете Безопасности ООН, чтобы не поддерживать ту акцию, которая проводилась. Что же касается Обамы, то я не верю этим заявлениям. Это игра. На мой взгляд, то, что происходит на Ближнем Востоке, не могло начаться без какой-то спланированной акции со стороны Соединенных Штатов Америки. Другое дело, что на Ближнем Востоке сейчас растут антиамериканские настроения (они давно уже растут — и не только на Ближнем Востоке, но и во всем мире). Поэтому, наверное, был разыгран такой спектакль, что первую скрипку здесь якобы играют Франция, Германия, Британия и Италия.

ЛГ: У меня такой вопрос: а зачем американцем вся эта буза на Ближнем Востоке? Сначала Египет, потом Ливия, Саудовская Аравия. Зачем все это?

АЛ: Я думаю, что дело все-таки в экономических интересах. Нефть. Я понимаю, что это звучит банально. Все говорят об одном и том же. Кроме того, надо понимать, что Каддафи, хотя он, как теперь выясняется, и давал деньги на выборные кампании разным политическим деятелям, нельзя назвать любимцем Америки. А несколько лет назад, во время кризиса, он выступил с заявлением, что надо отказаться от доллара и евро. Предложил создать некий золотой динар — валюту, которая бы начала развиваться именно на Ближнем Востоке. Так же как и китайцы. И, кстати говоря, западным лидерам эта идея не показалась смешной. Они достаточно серьезно к ней отнеслись.

ЛГ: К ней, хочу напомнить, негативно отнесся и арабский мир. Потому что Саудовская Аравия, Кувейт, Арабские Эмираты, Лига Арабских Государств — они как-то не очень дружат.

АЛ: На самом деле арабы по многим вопросам придерживаются порой диаметрально противоположных позиций. Все из-за того, что, несмотря на общий язык и общую религию, у них весьма разный уровень жизни. Одни арабские государства выступают против Израиля, другие занимают нейтральную позицию. Одни поддерживают американцев и разрешают им размещать на своей территории военные базы, другие этого не делают. Я считаю, что во многом это дело рук американцев, которые всегда умели правильным образом разделять и властвовать и не боялись занять ту или иную позицию. Поэтому, хотя республиканцы сейчас критикуют Обаму и говорят, что он хочет усидеть на двух стульях, в действительности это совершенно четкая позиция американцев. Я имею в виду то, что на этот раз впереди должна быть Европа. Европа, как мне кажется, в данном случае «повелась».

ЛГ: Вот смотрите. Завтра, послезавтра Каддафи уберут. Это уже понятно. Потому что они объективно сильнее.

АЛ: В этом нет сомнений.

ЛГ: Значит, все уже произошло. Какова наша российская позиция? Мы понимаем, что он уйдет.

АЛ: Я считаю, что мы не должны радикальным образом поддерживать западную коалицию, да и вообще не должны ее поддерживать. Раз уж случилось то, что случилось, надо наблюдать за событиями, которые будут происходить, когда ситуация в Ливии стабилизируется. И уже сейчас предпринимать какие-то шаги, чтобы не потерять тех позиций в Ливии, которые у нас были.

ЛГ: У нас там свои интересы. Это и интересы ОАО «Российские железные дороги», и нефтяные интересы. Там много чего есть.

АЛ: И надо, конечно, приложить максимум усилий для того, чтобы сохранить эти интересы.

ЛГ: Для этого, между прочим, и надо пойти на какой-то союз с Западом. Ради собственных интересов. Нет друзей и врагов — есть целесообразность.

АЛ: Но опять же надо действовать по обстановке, коли мы уже ввязались таким не совсем понятным образом.

ЛГ: Хорошо, давайте этот вопрос пока закроем. Во второй части мы обратимся к закону «О полиции», к его реализации, а в третьей вернемся к Ливии и тогда спроецируем эту ситуацию на Россию.

Переаттестация в МВД

• В высоком качестве (28,42 Мб)
• В низком качестве (13,48 Мб)

ЛГ: Продолжаем наш разговор. Напомню, у нас в гостях Андрей Луговой, член Комитета по безопасности Государственной думы. 1 марта вступил в силу закон «О полиции». Теперь эти ребята называются полицейскими. Правда, насколько я слышал, у них пока остаются майоры или, скажем, капитаны, но майоры и капитаны чего — никто не знает. Просто майоры или капитаны. Идет переаттестация. И эта самая переаттестация, как говорят многие эксперты, есть камень преткновения. Для чего она? Какая она, переаттестация? Я вам даже скажу по секрету, что, по слухам (не знаю, правда это или не правда), если у человека возникли проблемы с переаттестацией, он может заплатить какую-то сумму, и все устроится.

АЛ: Не скрою, такие слухи дошли и до нас. Более того, я не открою секрета, если скажу, что буквально на днях целая группа членов комитета по безопасности, в которую вошел и я, направила председателю комитета многоуважаемому господину Васильеву письмо с предложением как можно быстрее провести круглый стол (или парламентское слушание — я могу ошибиться в терминологии), чтобы обсудить разного рода сигналы, поступающие в комитет по безопасности в связи с переаттестацией. Приходят письма, поступают анонимные звонки… Сейчас переаттестация идет на федеральном уровне. На уровне региональном она еще не начиналась, а движение, как говорится, уже пошло. И выдвигаются какие-то предложения, в том числе и по решению вопроса за деньги. Поэтому мы хотим провести мероприятие, чтобы по крайней мере привлечь внимание руководителей полиции к этой проблеме.

Что касается того, как в целом идет реформа, то, учитывая позицию фракции ЛДПР, я этим вопросом больше не занимаюсь. Практически с самого начала реформы я старался это никак не комментировать. Потому что времени мало, объективно мало. А просто рассуждать на эту тему было бы некорректно. Это было бы похоже на болтовню. Но вот что отрадно. Одна из причин, по которой мы этот закон не поддерживали, заключалась в том, что нем мало что говорится о социальном обеспечении сотрудников Министерства внутренних дел. Это как раз то, с чем мы были не согласны. И наш голос все-таки был услышан, и президент вносит законопроект, в котором будут прописаны социальные гарантии. А мы как раз и говорили о том, что это должно быть очень конкретно прописано.

Речь идет о заработной плате, о жилье, о здравоохранении, а также о страховке, компенсации в случае гибели, ранения. Это очень важная вещь, поскольку работа полицейских связана с риском. В прокуратуре, в Следственном комитете такого рода вещи есть, а ведь именно полиция у нас находится на острие, когда людям приходится рисковать жизнью. Поэтому говорить о том, что реформы уже дали какие-то результаты, пока сложно. Да, идет переаттестация. Но она, к сожалению, проходит в закрытом режиме. И мы это тоже критикуем. Она проводится в основном на основании тех нормативных актов, которые были приняты в прошлом. То есть не было принято никакого специального акта.

ЛГ: А кто вообще проводит переаттестацию? Свои же?

АЛ: По сути дела свои же.

ЛГ: Новых не привлекают? Комитет по безопасности не привлекают к переаттестации?

АЛ: По крайней мере меня не привлекали. И я не слышал, чтобы кого-то из членов комитета по безопасности куда-то привлекали. Я не сомневаюсь, что на такой мой пассаж кто-то из руководителей Министерства внутренних дел наверняка скажет: друзья мои, вы же депутаты Госдумы, вы имеете право беспрепятственно везде ходить. Почему вы не пришли?

ЛГ: Не приглашали.

АЛ: Конечно, хотелось бы, чтобы пригласили.

ЛГ: Еще один вопрос, связанный с переаттестацией. В «Московском комсомольце» появилась публикация вашего коллеги по Госдуме Александра Хинштейна, где говорится, что увольняют профессионалов. То есть не проходят переаттестацию именно профессионалы, высший генеральский состав.

АЛ: Скажу откровенно, я не проводил какого-то собственного анализа того, кто был оставлен. Я просто не могу привести конкретный пример. Могу лишь сказать, что профессиональные люди, особенно в условиях борьбы с коррупцией, как правило, самые прямолинейные и независимые. Поэтому я не исключаю, что такое может быть.

ЛГ: Еще один вопрос. Может, он не связан с переаттестацией, но он все равно связан с полицией, с борьбой с коррупцией. Я имею в виду недавние столкновения между Следственным комитетом и Генпрокуратурой. Мои знакомые, скажу честно, мои друзья говорят мне: вот смотри, сначала показали все это по телевизору. Потом раз — и спустили на тормозах. Потом вообще это дело убрали (правда, генпрокурор вроде собирается уволить некоторых прокуроров). Так вот, говорят они, тогда бы не трындели по телику. Сказали «раз» — скажите «два».

АЛ: Мне кажется, что по телику не трындят. Просто не хотят публичного скандала. Но в газетах пишут много. Каждый день пишут в газетах. Я думаю, что скандал на самом деле набирает обороты. Потому что Следственный комитет принял решение арестовать, а приехал прокурор Московской области… Я думаю, что в ближайшее время наступит момент истины. Если раньше решение принималось на уровне прокуроров области, района, замов генпрокурора, то теперь решение будет за Чайкой. Вот мы и увидим момент истины. А вообще (это моя личная позиция) — ужасно.

ЛГ: Конечно, ужасно. Ну ладно, поживем — увидим. На этом мы закончим вторую часть. Сейчас подберемся к третьей части. Там нас ждет некий эксклюзив, я бы так сказал. Подождите несколько секунд, и мы все расскажем.

Кто мы, русские?

• В высоком качестве (31,78 Мб)
• В низком качестве (15,06 Мб)

ЛГ: Часть третья. Кто мы, русские? Каково наше место в этой большой международной жизни? И здесь мы опять возвращаемся к Ливии. Как говорят многие эксперты, существует опасность того, что происходящие на Ближнем Востоке события могут докатиться до границ России. Сначала ближневосточные государства, потом Иран. А там и до наших…

АЛ: С Ираном, кстати говоря, у нас всегда были неплохие отношения. Последние лет 100—150. Но то, что происходит в Ливии, безусловно, опасно для наших границ. Потому что за Ливией может последовать Саудовская Аравия, за Саудовской Аравией — Иран. Затем беспорядки могут начаться в среднеазиатских республиках. А это уже проблема для всего государства российского.

И здесь я вот на чем хочу заострить внимание. К сожалению, ЛДПР часто считают ультранационалистической партией. Это в корне не так. Наши высказывания по этому поводу, включая высказывания Владимира Вольфовича, говорят о том, что, отстаивая интересы в том числе и русского народа, мы считаем себя во многом интернациональной партией. И в ближайшее время мы хотим уделить этому вопросу особое внимание — и не просто лозунгами, не просто какими-то отдельными заявлениями, а более глубоко, чтобы наша позиция дошла и до элиты, и до избирателей. Я не случайно взял литературу, которую мы готовим. Мы будем ее представлять где-то во второй половине мая. Надеюсь, что это положит конец всем домыслам относительно того, что такое русский вопрос для ЛДПР.

Мы как раз говорим о том, что русский вопрос надо рассматривать в контексте тех мировых событий, которые происходят. Потому что, если рассматривать действия так называемого «золотого миллиарда» (я отношу к «золотому миллиарду» Запад), Россия, по сути дела, единственное государство, которое в той или иной степени противостоит некой глобальной гегемонии США. Я даже предложу нашим слушателям почитать Бжезинского, прежде всего его книгу «Шахматная доска», где он прямо ставит вопрос: что лучше для Америки — глобальное господство или глобальная гегемония?

ЛГ: Сейчас Бжезинский несколько пересмотрел свои взгляды. Поэтому он отошел в сторону.

АЛ: Тем не менее. Мы считаем, что русские — это уникальная нация. Мы считаем, что, говоря о русском народе, мы говорим не о власти одного народа над другими, а о роли первого среди равных. Все-таки русских в России 80 процентов. Они являются в России определяющей нацией. Ни один другой народ в России, какие бы он ни ставил перед собой задачи, не справится с ними без русского народа.

ЛГ: Давайте сразу определимся. Вот американцы, когда куда-то выезжают, сразу говорят: мы американцы. Мы тоже, когда выезжаем за рубеж, все русские.

АЛ: Все русские.

ЛГ: Вот от этого, наверное, и будем отталкиваться. Что все русские.

АЛ: Все русские.

ЛГ: Как все американцы, как все французы, как все британцы. Они могут быть разного происхождения.

АЛ: Вот как раз об этом мы и говорим. Пусть здесь, в России, мы иногда о чем-то спорим, но спроси татарина, башкира, карачаевца или кого-то еще, когда он находится за границей: «Кто ты?» — и он с гордостью ответит: «Я русский». Мне кажется, что определение «российский народ», которое было выдумано в начале 90-х, само по себе неверно.

ЛГ: Там были свои проблемы.

АЛ: Не надо этого бояться. И надо стремиться к тому… Ведь русские вообще толерантны по своей сути. И я считаю, что не надо замалчивать русский вопрос. Надо его поднимать.

Мы сейчас вышли с рядом предложений по русскому вопросу. Уже подготовлен закон, вернее, ряд законотворческих инициатив, которые мы представим, наверное, в апреле или в середине мая. Я думаю, мы раз и навсегда покончим с практикой, когда нашу партию, ЛДПР, почему-то называют националистической, шовинистской или даже фашистской, и представим на суд общественности нашу позицию по этому вопросу.

ЛГ: А что вы можете сказать — в контексте русского вопроса — об отношениях с Западом? Раньше все было понятно: один полюс и другой полюс, мы противники. А сейчас, говорят наши властители, мы уже не конкуренты, мы коллеги, партнеры. Как вы считаете — в контексте русского вопроса?

АЛ: Я считаю, что в контексте русского вопроса мы действительно партнеры, но мы не должны ориентироваться только на Запад. Особенно если посмотреть на Юго-Восточную Азию, на то, как она развивается и какими шагами движется вперед, в том числе Китай. Ведь не случайно у нас на гербе изображен двуглавый орел, одна голова которого смотрит в одну сторону, другая — в другую. Понятно, что Запад — более развитая цивилизация, хотя его ценности тоже не всегда бесспорны. Все равно мы не можем занимать, с точки зрения партнерства, исключительно прозападную позицию — так же как и провосточную. У нас должна быть своя позиция.

Потому что у нас территория. Раньше мы говорили об одной шестой части суши, теперь говорим об одной седьмой. Это имеет принципиальное значение. Кроме того, у нас такое количество ресурсов… И мы понимаем, что с течением времени мы будем все более и более ограничены.

ЛГ: А когда будет презентация?

АЛ: Я думаю, во второй половине мая. Помимо этого, мы соберем журналистов и проведем пресс-конференцию. И с удовольствием будем участвовать во всех встречах на телевидении и на радио. Это будет своего рода политическая платформа ЛДПР в будущей Государственной думе. Программа на среднесрочную перспективу (на пять лет) по целому кругу вопросов.

ЛГ: Насколько я понимаю, главное, что в этом вопросе нет конфронтации — ни с Западом, ни с Востоком. Потому что мы не враги, мы партнеры.

АЛ: До тех пор, пока на нас не напали.

ЛГ: Это да. На них и на нас. Давайте на этом и закончим нашу сегодняшнюю встречу. Напомню, что у нас в гостях в качестве эксперта был Андрей Луговой, член комитета по безопасности Государственный думы. Спасибо вам.

АЛ: Спасибо.