Из истории противостояния МВД и ФСБ

Роман ПОПКОВ,

обозреватель «Особой буквы»

МВД окончательно огосбезопасили

МВД окончательно огосбезопасили
В России то затихает, то опять разгорается межведомственная битва между Генпрокуратурой и Следственным комитетом. А вот война между Госбезопасностью и МВД завершилась в силу полной и безоговорочной капитуляции последнего.
31 января 2012
Большинство жителей России с деятельностью Федеральной службы безопасности напрямую не сталкиваются. Если ты не гражданский активист и не отстаиваешь свои идеалы в политической борьбе, если ты не крупный бизнесмен и не владеешь лакомым пирогом, пригодным для отъема, если ты не журналист, ведущий острое расследование, — Лубянка тобой вряд ли заинтересуется. В представлении многих россиян «чекисты» — это персонажи советских фильмов, разоблачающие шпионов, либо сами шпионящие за западной военщиной. Рыцари, которым чужда повседневная суета. Прямо-таки атланты, поддерживающие купол тысячелетней российской государственности. Разумеется, в реальной жизни все далеко не так. ФСБ — это мощнейшая корпорация, имеющая свои коммерческие и политические интересы. Коррумпированная в такой же степени, как и все остальные ведомства. И настолько же неэффективная в сфере реальной защиты общества. Только коррумпированность чекистов усугубляется их абсолютной бесконтрольностью, а неэффективность — отсутствием конкуренции со стороны других силовиков. Важная веха в этой борьбе за господствующее положение в силовой иерархии — полная и окончательная победа ФСБ над Министерством внутренних дел.

 

В последние несколько лет большинство правоохранительных структур России сотрясали резонансные скандалы, реструктуризации и кадровые чистки. Чистки воспринимались общественностью по-разному. Оптимисты видели в этом искренние попытки политического руководства страны обновить и цивилизовать силовой блок, пессимисты и скептики рассматривали происходящее как следствие подковерного сведения счетов и передела сфер влияния либо как фикцию, создание видимости реформ. Как бы то ни было, одно влиятельное ведомство было никак не затронуто разоблачительными штормами и каким-либо реформированием. Ни грозных оргвыводов, ни громких отставок, ни переаттестаций. Всесильная Федеральная служба безопасности стоит над Россией незыблемой лубянской глыбой. Фактически подмявшая под себя своего вечного конкурента МВД, недосягаемая для лишенной следственных функций прокуратуры. Надзирающая сама за собой.

МВД и Госбезопасность — «менты» и «контора» — вели затяжную межведомственную борьбу с момента окончательного разделения системы органов внутренних дел (собственно МВД) и политической спецслужбы (Комитет государственной безопасности) в 1954 году.

При Леониде Брежневе два мощных силовых ведомства достигли паритета в своих аппаратных возможностях. С приходом председателя КГБ Юрия Андропова на пост генсека и последовавшей за этим опалой главы МВД Николая Щелокова «комитетчики», казалось бы, взяли верх над милицией, своим «ближайшим смежником». В соответствии с решением Политбюро из КГБ на «укрепление аппарата МВД» было откомандировано 100 офицеров «из числа опытных руководящих оперативных и следственных работников». Да и само МВД возглавил выходец из «конторы» Виталий Федорчук, отдавший приказ «О порядке направления лиц офицерского состава КГБ в МВД».

Разумеется, «лубянский десант» приходил не на пустые места — в отставку были отправлены многие сотрудники милиции, и далеко не все они были коррупционерами и взяточниками. В угоду политическому моменту были принесено в жертву немало честных и высококлассных профессионалов. Некоторые исследователи, кстати, связывают тогдашние андроповские чистки милиции и последовавший за этим резкий взлет преступности.

Так или иначе, но август 1991 года перетасовал все политические карты — для дискредитированной Лубянки наступила пора болезненных реорганизаций, и МВД более-менее освободилось от ига «старших братьев». Конкурентная борьба между милицией и возрожденной ФСБ возобновилась уже в 90-е годы.

Борьба эта шла не только в сфере контроля над пресловутыми «денежными потоками» и бизнес-активами, но даже в области, не представляющей никакого финансового интереса, — в политическом сыске. Мне, в прошлом активисту ныне запрещенной и несуществующей Национал-большевистской партии, так же как и многим моим товарищам по оппозиционному лагерю, довелось воочию наблюдать особенности взаимоотношений этих двух смежных по полномочиям, но столь разных по духу и стилю государственных учреждений.

В ФСБ контролем над нелояльными системе политическими организациями занимается Управление по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом, входящее, в свою очередь, в Службу по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом. В МВД за оперативные мероприятия в отношении несистемной оппозиции отвечали подразделения УБОП.

Казалось бы, чего тут делить, если сама проблема яйца выеденного не стоит, и это понимает любой офицер-оперативник. Однако за право «наиболее эффективно» надзирать за несколькими нацболами или леваками в каком-нибудь городе N разворачивалась нешуточная битва.

Раньше нас, брянских нацболов, курировало местное управление ФСБ. Собственно, трудно сказать, чем чекисты в сонном Брянске могли еще заниматься, кроме шпионажа за ячейкой НБП и интриг против губернатора-коммуниста Лодкина. Стоило появиться в городе каким-либо антипутинским граффити, партийцев тут же начинали вызывать на «профилактические беседы». Вызовы в ФСБ участились после ареста Лимонова на Алтае в 2001 году — в качестве свидетелей тогда допрашивали едва ли не половину партии. Надо отдать брянским чекистам должное: они, как правило, не «бычили» и никого не били — напротив, уверяли, что «такие же патриоты», как и мы, и даже где-то в глубине души тоже национал-большевики.

Весь ощутимый вред от «конторы» в то время — это ею, «конторой», судя по всему, инспирированные нападения неизвестных гопников с националистической атрибутикой на нацболов. В ходе последовавших после данных акций объяснений нацболов с местными ультраправыми лидерами выяснилось, что националисты тут ни при чем, а на них самих незадолго до этого несколько раз налетали странные люди с арматурой и красными повязками, на которых белой краской было написано «НБП». Незамысловатые попытки стравить молодежные политизированные субкультуры — вот основное поле деятельности «защитников конституционного строя» в те годы.

К милиции чекисты относились презрительно, причем никак не старались скрыть это, беседуя с нацболами во время допросов: милиционеров «рыцари плаща и кинжала» называли не иначе как «менты» и «мусора», всячески подчеркивая их оперативную неадекватность.

Невозможно забыть один из забавных эпизодов. Однажды, то ли в 2000-м, то ли в 2001 году в газете «Лимонка» была опубликована статья о попсовой певице Валерии. В статье этот идол масс-культуры оценивался достаточно негативно — в частности, в вину Валерии вменялось то, что она снимала какие-то свои клипы в Латвии, в то время как это прибалтийское государство гнобило в тюрьмах Кононова и других советских ветеранов. На безрыбье достойных политических тем юные брянские нацболы во время гастролей Валерии разбросали в зале обличительно-патриотические листовки и попали на первые полосы не только региональной, но и столичной прессы. Брянское УВД, не сумевшее упредить акцию, опозорилось, а чекисты злорадствовали.

Во время допроса по «делу Лимонова» начальник брянского отдела по защите конституционного строя вспоминал: «Вот я читаю вашу «Лимонку», умею делать из прочитанного выводы. Узнал про этот концерт, прихожу к начальнику милиции общественной безопасности, подполковнику Корытько, говорю ему: «Какие меры безопасности предприняты, как все будет организовано?» А он мне: «Да все нормально, там курсанты будут стоять на входе, а что вам, контрамарочку организовать?» А я на него смотрю и думаю: «Вот как с этим работать? Какая контрамарочка, я по своему удостоверению куда хочешь пройду, а вы, олухи, даже печатные материалы опекаемых вами организаций не читаете. Но не могу же я, майор, ему, подполковнику, такое сказать».

Таскать нацболов в УБОП начали только осенью 2002 года. Штаб-квартира милицейской «спецслужбы» находилась в кирпичной двухэтажке, бывшем детском садике «Солнышко», в двух шагах от здания ФСБ. Первый вопрос, который хмурые опера задавали «профилактируемым» лицам: «Выходили ли на связь с вами когда-либо сотрудники ФСБ?» В свою очередь, эфэсбэшники, подходя на митингах к нацболам и озираясь на милицейское оцепление, пытались выяснить, о чем лимоновцев расспрашивают убоповцы.

Переехав в Москву и начав общаться с ребятами из других регионов, я понял, что брянская ситуация была типична для всей России того периода. Ни о каком толковом взаимодействии между силовиками в первой половине «нулевых» не шло и речи.

Однако, по мере того как Борис Грызлов, а позднее Рашид Нургалиев сдавали наработанные их предшественниками милицейские позиции, открывая двери перед вторым «лубянским десантом», «контора» становилась все увереннее и все четче контролировала милицию. С одной стороны, основной массив черновой оперативной работы был перевален чекистами на плечи УБОП (с 2008 года — центр «Э»). Именно менты отныне задерживают, допрашивают, снимают оппозиционеров с поездов, осуществляют наружку. Но делают это они под четким контролем сотрудников ФСБ.

Каждый бывалый оппозиционный активист знает, что если в отделение полиции, где он находится, приехали «фэбы» — они откроют ногами любые двери, и любой не то что майор, а даже лейтенант ФСБ пошлет очень далеко хоть полковника, хоть подполковника полиции, если тот вздумает ему хоть в чем-то препятствовать.

Сегодня МВД находится под еще большим лубянским контролем, чем в середине 80-х. Хорошо ли это? Вряд ли. Раньше «менты» и «контора» занимались друг другом, и у них было меньше времени на политиков, бизнесменов, журналистов, на все наше многострадальное гражданское общество. Сейчас пришла эпоха мощных межведомственных групп влияния, внутри которых тесно срослись, переплелись интересами и чекисты, и чины МВД. Ни о каком взаимном контроле не идет и речи. Они будут контролировать только нас.

Продолжение следует…

 

Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов