«Нас ждет увлекательный рассказ о неблагодарном труде «раба на галерах», — писал организатор акции Сергей Удальцов. — Вероятно, наши уважаемые депутаты зададут ему много интересных и правильных вопросов. Однако вряд ли прозвучит главный вопрос, который беспокоит миллионы граждан нашей страны. Это вопрос звучит так: «Когда в России появится легитимная власть, избранная на честных и свободных выборах?» Если будет такая возможность, мы можем взяться за руки и взять Госдуму в «белое кольцо». И задать Владимиру Путину тот самый главный вопрос».
Однако исполнить задуманное оппозиционерам не удалось. На Манежной площади собралось около 100 человек с белыми лентами. Несколько особо активных, включая помощника депутата Ильи Пономарева и самого Сергея Удальцова, были задержаны.
Но все-таки в этот день главный накал страстей переместился с улицы в «не место для дискуссий».
Владимир Владимирович выступил с пространным докладом, в котором не сказал почти ничего нового. Он в сжатом виде повторял «свои» предвыборные статьи. Краткое содержание: мы «отказались от идеологии «выживания» и, как следствие, добились колоссальных успехов. А в среднесрочной перспективе превзойдем сами себя. Конечно, есть определенные проблемы, да, разумеется… Но, вскользь упомянув об этом, «нацлидер» возвращался к воспеванию успехов и свершений. Инфляция снизилась, мы вышли на второе место по экспорту пшеницы, провели газопроводы на Запад и на Восток, а еще — полностью укомплектовали группировку спутников ГЛОНАСС.
«Тут можно иронизировать сколько угодно, — заметил докладчик, понимая, что космические достижения РФ иной реакции вызвать не могут. — Но мы начинали этот процесс совместно с европейскими партнерами. У них… не помню… несколько спутников. А у нас полностью готовая группировка! Конечно, сигнал надо уточнять, работать с картографией...»
Тут надо было бы добавить: и устанавливать навигаторы ГЛОНАСС во все производимые в стране автомобили. А тех, кто будет пользоваться более надежным и предсказуемым GPS, сажать как шпионов.
Несколько раз докладчик ссылался на наследие «лихих 90-х» и даже сделал историческое открытие: как выяснилось, в 2004 году мы «только-только выбирались из гражданской войны».
Говоря о проблемах и глобальных вызовах, Владимир Владимирович несколько раз упомянул слово «турбулентность», которого прежде в его речах не фиксировали. Да, слово красивое. Тур-р-булентность.
Разумеется, в лучших советских традициях докладчик сравнил уверенное поступательное развитие нашей страны с гнилым Западом, переживающим системный кризис. Привел в пример Испанию с 25-процентным уровнем безработицы. Только не уточнил, что пособие по безработице в большинстве западных стран позволяет вести достаточно комфортное существование, что само по себе стало проблемой — появился слой «вечных безработных», которые вполне довольны жизнью и не рвутся look for job. Упомянул Грецию, которая «теряет суверенитет» ради стабилизационных кредитов. «А с нами, если что, будет еще жестче», — предостерег премьер тех, кто преступно предлагает пустить в дело «Резервный фонд».
Однако неверно представлять российское руководство замшелыми изоляционистами. Россия вступает в ВТО, и это «даст импульс для динамичного инновационного развития». Да, мы понимаем, «в ВТО можно вступить бездарно и без толку, даже вредные последствия можно огрести». Однако мы сумеем «использовать ВТО в своих интересах, как делают старожилы этой организации».
А это еще вопрос — согласятся ли упомянутые «старожилы», чтобы большая, богатая ресурсами, однако малонаселенная и теряющая военную мощь страна «использовала ВТО в своих интересах».
В целом же уверенно-оптимистичная речь главы правительства была выдержана в традициях советских съездов периода заката СССР: накануне перестройки и краха системы выступления вождей были особенно лучезарны. Психотерапевтическую сущность путинского спича уловил отставной анархист, а ныне единоросс Исаев. «Многие телезрители почувствовали то, что чувствовали в советское время: уверенность в завтрашнем дне», — восторженно признался он.
Для телезрителей сеанс благодати был ограничен речью премьера, а «вторую часть Марлезонского балета» могли посмотреть только интернет-пользователи — в частности, на сайте канала «Россия-24».
Например, болезненным оказался вопрос справедливоросски Елены Драпеко о ситуации в Астрахани, где уже скоро как месяц длится голодовка экс-кандидата в мэры Олега Шеина и его сторонников. В первые полминуты уважаемый докладчик издавал какие-то междометия, из которых можно было сделать вывод, что он впервые узнал о политическом кризисе в отдельно взятом городе. Но, судя по всему, после того как на стоящий перед ним монитор поступила краткая информация об астраханском деле, Владимир Владимирович заговорил в своей привычной уверенной манере:
«У президента нет права отменять результаты выборов. Мне кажется, президент тогда погрязнет в том, правильно или неправильно проведены выборы, каковы результаты… Если нарушения такие, что могут поставить под сомнение сами результаты и суд придет к такому выводу, — надо отменить. Ваш коллега Шеин голодовку начал, а в суд не обращался. (В это время шум в зале усилился. — Ред.) Мне кажется, надо в суд обратиться. Я не знаю детали».
Потом, по мере поступления все большей и большей информации, премьер овладел собой и закончил так:
«Я сегодня утром смотрел новостной блок... выступал прокурор астраханский, и он сказал, что нашли нарушения, но они не должны вести к отмене. Но окончательное решение должен принять суд, и с его решением мы должны согласиться».
От «личной оценки астраханского беспредела» премьер и почти президент воздержался, хотя именно этого от него ждали эсеры и, наверное, граждане страны. Это был тот случай, когда неудобная тема поставила Путина в тупик, пусть и на короткое время.
Отвечая на вопрос либерал-демократа Лебедева о ситуации на Ближнем Востоке и в Северной Африке, докладчик откровенно каламбурил.
«Волна так называемых революций обошлась нам в копеечку. Нас вытеснили из Ирака, мы все потеряли в Ливии, можем потерять в Сирии, не за горами вопрос по Ирану. На Ближнем Востоке мы раз за разом остаемся с носом. Когда мы научимся отстаивать наши интересы?» — спросил Лебедев.
«Ну, с носом… и с другими частями тела… мы здоровы, все в порядке», — улыбнулся Путин и пустился в пространные рассуждения о том, как неразумна была советская внешняя политика, когда в дружественные режимы вкладывались большие деньги, «а потом тук! — и все изменилось, и наши вложения оказались где… неприлично говорить. Если у нас будет стабильная экономика — все режимы будут к нам тянуться, и не за подачками, а за совместной работой», — уверен он.
Тут стоило бы добавить, что в высшей степени прагматичные Соединенные Штаты не гнушаются вкладывать в установление дружественных режимов и немалые инвестиции, и жизни своих солдат. А уж по части экономической стабильности России далеко до «заокеанских партнеров». И есть все основания сомневаться, «потянутся» ли к нам постреволюционные ближневосточные режимы.
Комментируя по просьбе единоросса Шхагошева новый закон о партиях, Путин заявил, что «закон принят, его надо исполнять». Это звучало как «ничего не поделаешь». Как будет «исполняться» этот закон, стало ясно из его ответа на вопрос того же депутата о выборности губернаторов, а точнее, о пресловутых «фильтрах». «Фильтры не должны быть обременительны для граждан, но они должны отсекать полукриминальные и националистические элементы, людей с крайними взглядами», — сказал он, проникновенно глядя на слушателей. Непонятно, чем Владимиру Владимировичу насолили националисты, коль скоро среди субъектов Российской Федерации имеются те, что сформированы по национальному признаку. Также неясны критерии, по которым будут выявляться и «отсекаться» нежелательные политики. Ну и открытым остался вопрос, почему же процесс отбора руководителей регионов нельзя доверить гражданам.
Неожиданно эмоционально отреагировал ВВП на вопрос эсера Емельянова о целесообразности вступления в ВТО.
«Помните шутку: «Что раньше было — курица или яйцо? Раньше все было». Но это неправильный ответ. Раньше ничего не было. А куриц, которых у нас продавали, называли «Крылья Советов».
Говоря это, Владимир Владимирович развел руки, изображая раскинутые крылья. В зале послышался шум, выкрики, и докладчик продолжал:
«Мы в два раза увеличили производство мяса птицы, а свинины — в полтора раза! И потребление мяса увеличилось. В лучшие советские годы у нас потребляли 65 килограммов в год».
Из зала послышались крики: «75!»
Спор о килограммах потребляемого мяса затронул чувствительные нотки в душе Владимира Владимировича, и он вернулся к этой теме в заключительном слове:
«В Европе происходит стагнация сельского хозяйства. А у нас инвестиционная привлекательность сельхозпредприятий растет. Мы планируем ввести в сельхозоборот 5 млн гектар. Говорили о заделах советского времени. Ну не было у нас в заделах производства мяса КРС (крупного рогатого скота — Ред.). Не «нет», а «да»! Я говорю правду! Правду! И вы не можете об этом не знать! У нас не было специального мясного животноводства! Вы знаете что, я занимаюсь этим не первый год. И с Зубковым поговорите, который занимался сельским хозяйством с младых ногтей. Не чета многим сидящим в этом зале! У нас не было мясного животноводства! У нас забивали скотину, которая уже молока не давала! И мясные электрички были! Длинная, зеленая, мясом пахнет! Мяса с каждой коровы было с гулькин... (пауза — Ред.) нос!»
Но перед финальным выступлением бывшего-будущего главы государства высказались руководители фракций. Геннадий Зюганов, водрузив на многократно упомянутый в этот день нос очки, громовым голосом бил путинские достижения цифрами:
«Мы из «Двадцатки» последние, из БРИКСа последние, из нефтедобывающих стран — тоже последние. Хочу напомнить господам из «Единой России», кого спасали в кризис. Четыре миллиарда долларов бросили ведущим банкам. Ничего до реального производства и социалки не дошло. Сколько умыкнули в офшоры? Почти годовой бюджет… Износ в нефтегазе превысил 50 процентов. Каким образом провести модернизацию, когда капитал бежит из страны сломя голову? Когда вам дают кредиты под 12 процентов, если повышаются тарифы на 15—25 процентов, если цена на литр солярки и бензина зашкаливает за 30 рублей? Куда опять деньги засовывают? В подушки, которые называются «кудринскими наволочками».
Единоросс Андрей Воробьев признался в верности «нашему лидеру», поклялся реализовать «амбициозные планы» и ответил на претензии Зюганова остроумным, как ему показалось, сравнением: «Сегодня вы, Геннадий Андреевич, были похожи на капризную тещу. Зять все тащит в дом, а ей все не так».
Жириновский подтвердил свою репутацию «прикольного», предложив для развития Дальнего Востока объявить этот регион зоной, свободной от налогов и от призыва в армию. «Дайте мне Дальний Восток — и я перетащу туда всю Россию!» — попросил лидер ЛДПР. Кроме того, он обрушился с критикой на эсеров: он сравнил эту партию с «зубатовскими» профсоюзами столетней давности, которые «переметнулись к большевикам».
«Вас создавали, чтобы вы были левой ногой «Единой России»! А вы вместо этого пошли на Болотную!» — кричал Жириновский.
От экспрессивного либерал-демократа досталось не только, например, Сергею Удальцову, но и его прадедушке, в честь которого названа улица в Москве. Самым же креативным предложением Владимира Вольфовича стала идея похоронить Зюганова в Мавзолее, рядом с Лениным. «И мне можно оставить там третье место», — добавил он.
Сергей Миронов основную часть своей речи, которая прозвучала уже в отсутствие членов его фракции, покинувших зал заседания после комментария Путина астраханских событий, посвятил ситуации вокруг Шеина:
«Когда в своем выступлении вы, Владимир Владимирович, упомянули, что нам дорога каждая человеческая жизнь, — нельзя с вами не согласиться. Но когда сегодня в Астрахани люди 27-е сутки голодают, непонятно, почему вы не нашли возможности разобраться. В Астрахани трижды был беспредел на выборах. Мы два раза обращались в суды. Итог известен. У наших товарищей в Астрахани нет иллюзий по поводу беспристрастности судов. Сегодня мы получили на отдельном носителе записи тех веб-камер, которые были установлены по вашей инициативе. И теперь у нас есть фактура. 31 марта я сам летал в Астрахань, смотрел в глаза Шеину и его товарищам. И они сказали мне такие слова: «Нам все равно как умереть. Или за правду и за честные выборы, или быть убитыми в этом бандитском городе». Я хочу сказать два слова об оппозиции. Для успешного и поступательного движения нашей страны вперед должны быть разные точки зрения. Если сегодняшнее государство можно сравнить с кораблем, то парламентскую оппозицию можно сравнить с навигационным оборудованием. Надо понять простую вещь: оппозиция в России — это навсегда. И надо научиться не видеть врага в том, кто думает по-иному, а научиться работать сообща. А желание искоренить разногласия ради фантомной простоты — это путь в никуда. В этом и есть роль оппозиции — показывать альтернативы пути».
В конце речи Миронов сказал, что снова вылетает к своим товарищам в Астрахань.
Но последних слов Путин уже, судя по всему, не слышал. Ему было скучно. Буквально с самого начала всего этого действа. Жаль, что оно было столь долгим — и для самого Владимира Владимировича, и для внимавших ему зрителей.
Материал подготовили: Владислав Полянский, Владимир Титов, Александр Газов