— Будет ли Россия на высшем уровне защищать права Константина Ярошенко и Бута и требовать их экстрадиции?
Вообще, хорошо бы России давно этим заняться. Я принципиальный сторонник того, чтобы в отношении российских граждан государство действовало более решительно. Но что у меня вызывает сомнение — почему, когда арестовывают там наших ребят-интернетчиков, которые то в банк залезут, то в какой-нибудь архив, или хулиганье наше по тем или иным мелким правонарушениям, никто рта не открывает?
Я не знаю, виновны ли Бут или Ярошенко, не берусь судить, но не думаю, что американское судопроизводство так уж ангажировано в отношении наркоторговцев или торговцев оружием. Думаю, что оно более справедливое, чем наше сегодняшнее судопроизводство. Это точно. И более независимое от исполнительной власти. Так вот, Россия почему-то по этим товарищам или гражданам активно ведет себя, что, кстати, пришлось особенно на избирательную кампанию. Это было политически мотивировано, с одной стороны. А с другой — я совершенно не слышу о том десятке или сотне задержанных российских граждан, которые не по таким серьезным статьям обвиняются, а по более легким и поверхностным. Меня поражает именно это.
Еще раз говорю: не берусь судить, виновны были или не виновны Бут и Ярошенко. Там явно были нарушения при задержании, которые произошли на территории другого государства. Но при этом, какие бы ни были Бут или Ярошенко, они все-таки дали согласие на поставку оружия, дали согласие на перевозку наркотиков, пусть под провокацией американских спецслужб, но дали. Это меня, конечно, очень сильно смущает.
Ну давайте теперь везти наших преступников к себе, сажать в наши тюрьмы. Они обязаны будут сидеть этот срок, содержать их будут за счет нашего налогоплательщика. Что мы хотим — невиновного вернуть или осужденного в соответствии с Конвенцией, по которой мы просим передать его для отбывания наказания на родине? Давайте посадим их в нашу тюрьму, они будут 20 лет сидеть, а мы будем оплачивать их времяпровождение в тюрьме из нашего кармана, если мы считаем их виновными. Мы же требуем их выдачи не как невиновных, а как виновных. Что же мы не требовали, например, выдачи Япончика в свое время?
— То есть вы не очень активный сторонник того, чтобы наших осужденных граждан экстрадировали в Россию?
Я активный сторонник того, чтобы нашими гражданами, в том числе задержанными, занималась наша дипломатия. Но выборочность, да еще такая, когда речь идет о предполагаемых торговцах оружием и наркотиками, меня совсем не устраивает. У нас там сотни людей, сидящих в тюрьме. А мы строим вокруг Бута и Ярошенко, которые по тяжелейшим статьям обвиняются, какую-то пропагандистскую кампанию. Наши кричат: «Давай-давай», но на этом делают какие-то политические дивиденды. И это меня это очень смущает.
Также Запад, «выдернув» одного Магнитского, строит кампанию вокруг него. Пока Браудер, возглавляя Hermitage Capital на протяжении пятнадцати лет, то же самое делал, возвращая НДС незаконно и получая на этом миллионы долларов в собственные карманы и в карманы тех, кто ему помогал, его это устраивало. Но как только другие, из силовых структур, у него отняли этот бизнес и начали сами этим заниматься, побежал и сделал из Магнитского правозащитника. Это меня тоже смущает, и не только смущает. Я вижу, как это происходит на нашей стороне, так это происходит и на американской, европейской.
Конечно, я за то, чтобы нашими гражданами занимались, особенно на этапе доследственном. Но отбывать наказание... Я бы на месте Ярошенко не торопился ехать в наши тюрьмы, которые, наверное, не лучше американских.
— Что же тогда России нужно делать в этом случае?
Тут есть гуманитарный аспект: русский хочет отбывать наказание в России, общаться на русском языке с соотечественниками.
Есть определенная процедура. Прошение, просьбу о его выдаче для отбывания наказания в России, должен подать сам обвиняемый в наш Минюст. А потом идут согласования с американскими органами. Если человек действительно хочет отбывать наказание в России, надо этому всячески способствовать. Все-таки он русский, хоть и преступник. Поэтому, когда ставится вопрос об отбывании наказания здесь, заведомо ставится вопрос об отбывании наказания виновного.
Давайте перевезем всех преступников. Они натворили делов там, а наказание будут отбывать здесь. В общем, это неоднозначный вопрос. Но за своих граждан нужно бороться на этапе следственном, доследственном, смотреть, помогать, особенно тем, у кого на это нет средств или есть сомнения в политической ангажированности. Но если это уголовное преступление, и все понятно, то что за него бороться?
А вот отбывание наказания в стране — это должен решать сам заключенный. Если он хочет отбывать наказание здесь, Россия должна ему оказывать поддержку. Многие, кстати, не хотят, боятся наших тюрем, уголовников.
— Как в подобных случаях поступают в других странах?
Также осуждают, и если есть желание и нет юридических препятствий, они могут его попросить передать. Это международная практика, есть Конвенция, в соответствии с нормами которой эта процедура осуществляется.
У нас нет соглашения о выдаче с США, по которому в порядке доброй воли это может быть сделано. Я не знаю, что стоит за известностью этих дел, особенно по Буту. Может быть, он бывший работник спецслужб, поэтому такая активность. Я бы все-таки хотел, когда люди прикрываются такой заботой о наших гражданах, чтобы больше обращали внимание на рядовые дела, а не на такие нашумевшие, да еще с оружейной подоплекой и наркоторговлей.
— Вы считаете, что дела по конкретным личностям несколько раздуты?
Конечно, раздуты. Многие это использовали в политических целях, в том числе и «Единая Россия» вдруг озаботилась. Надо же показать избирателю, как она заботится о наших гражданах. Тогда это надо делать в отношении обычных граждан. Это общепринятая, обычная практика. Если бы не было такой дымовой завесы вокруг выдачи Бута и Ярошенко, все было бы сделано совершенно в обыденном порядке, в соответствии с международными нормами.
Материал подготовили: Елена Николаева, Мария Пономарева, Александр Газов