Ближний Восток охвачен величественной войной между суннитами и шиитами

Роман ПОПКОВ,

обозреватель «Особой буквы»

Битва двух полумесяцев

Битва двух полумесяцев
«Арабская весна», начавшаяся как борьба народных масс против коррумпированных хунт, превратилась в элемент межрелигиозной войны между двумя направлениями ислама — суннизмом и шиизмом.
2 августа 2012
В одних странах сунниты являются представителями деспотического режима, а шииты — борцами с угнетением и революционерами, в других наоборот — шииты и близкие к ним секты возглавляют правительства, а суннитские партизаны ведут с ними войну. Но все это лишь часть большой и опасной игры, которую ведут на ближневосточной шахматной доске региональные сверхдержавы: Иран с одной стороны, аравийские монархии и Турция — с другой. В этом противостоянии сошлись шиитские иранские муллы с активистами из «Хезболлы», и средневековые суннитские короли, фанатики из «Аль-Каиды», исламские турецкие империалисты.

 

Большинство арабских стран являются суннитскими: Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, Кувейт, Иордания, государства Северной Африки. В Сирии сунниты также составляют религиозное большинство, но правит этой республикой секта алавитов, близкая к шиитской ветви ислама (впрочем, некоторые востоковеды выделяют алавитов в отдельную религию). В Ираке большая часть населения — шииты. При сунните Саддаме Хусейне они были угнетены, но после падения диктатуры вернули себе гражданские права. Островное королевство Бахрейн населено в основном шиитами, но представители правящей династии — сунниты. Две крупные неарабские державы, играющие тем не менее огромную роль в жизни арабского мира, — Турция и Иран, населены, соответственно, суннитами и шиитами.

«Арабская весна» начиналась в 2011 году как волна яростного уличного мятежа, народнического и исламистского, против наследия холодной войны — светских диктаторских режимов. Режимы эти были основаны в 50—60-е годы молодыми амбициозными офицерами, свергавшими пробританские и проамериканские монархии, искавшими и находившими поддержку своих панарабских идей в советской Москве. Вожди нового типа, национал-социалисты (не в смысле «гитлеровцы», а в смысле «левые националисты») — Гамаль Абдель Насер, Муаммар Каддафи, Хафез Асад и другие — в патриархальном арабском мире середины прошлого века выглядели как очень прогрессивное явление. «Братья-мусульмане» и прочие исламисты, оказавшиеся чужими в глобальной драке между Западом и мировым социалистическим и национально-освободительным движением, жались по подпольям и мрачно ждали своего часа.

Первые сигналы того, что приходит время «третьей силы», прозвучали в конце 70-х. Войска атеистического СССР вторглись в Афганистан — хоть и не арабскую, но все же мусульманскую страну. Тем самым Москва нанесла сама себе непоправимый урон в глазах всей мусульманской улицы от Марокко до Индонезии.

Примерно в это же время также не в арабском, но мусульманском Иране революция свергает шаха. И это был не военный переворот, камуфлирующийся в «социалистическую революцию», как было до этого в Ираке, Египте, Ливии, Сирии. В Иране не было молодых лейтенантов и капитанов, способных такой переворот осуществить, иранская армия оставалась верна монархии. Это настоящая народная революция, и во главе ее стояли не светские националисты (шах и сам был вполне себе светским националистом) — это революция духовенства, революция мулл, революция того самого «третьего пути». Аятолла Хомейни заявил, что взаимная вражда СССР («малого шайтана») и США («большого шайтана») к мусульманам никакого отношения не имеет, мусульмане в этом не участвуют. В Иране устанавливается теократия.

В 70-е же годы египетский правитель Садат, наследник героя Советского Союза Насера, устав получать зуботычины от израильской армии, круто изменил вектор внешней политики, заключив при посредничестве американцев мир с Тель-Авивом. И всем арабам и мусульманам стало ясно, что пламенные патриоты арабской нации, пестовавшиеся Москвой, при необходимости могут развернуться на 180 градусов, начать «лобзаться с янки и сионистами». И вся их светскость и прогрессивность на деле оборачивается цинизмом «реал политик» — а все потому, что отсутствует религиозный стержень у людей, вот и мечутся между «большим шайтаном» и «шайтаном малым». А исламисты, уничтожившие Садата ценой собственной жизни, становились подлинными героями и мучениками.

Но главная причина краха светских режимов заключалась в том, что они так и не решили насущных проблем почти всех арабских государств — колоссального имущественного расслоения, вековой тотальной коррупции и неэффективности чиновничества.

«Ислам — это решение» — безапелляционно говорили исламисты, и устаревшие за три десятилетия диктатуры начали рушиться под давлением новых поколений пассионариев, возглавляемых опытными, закаленными в подполье организациями. В считаные дни пали правительства Мубарака и Бен Али, дольше продержались, но тоже канули в небытие Каддафи и Салех. Старые львы африканских и аравийских пустынь ушли и продолжают уходить — кто в изгнание, кто в тюрьму, кто в могилу.

Лишь в Сирии продолжается война, не сулящая повстанцам легкой победы. На первый взгляд, это кажется странным. Молодой президент Башар Асад, получивший власть по наследству от своего отца Хафеза Асада, не обладает и малой толикой харизмы и революционных талантов Муаммара Каддафи. Когда в Ливии каддафисты во главе со своим «братским лидером» полгода сопротивлялись мятежу, в один момент едва его не подавив, — это было нормально, объяснимо. Каддафи на то и Каддафи, чтобы яростно биться до последнего. Но режим офтальмолога Башара Асада оказался не менее стойким.

Дело в том, что начиная с Сирии «арабская весна» перетекает в совершенно новую фазу, говоря языком фантастов — в новый эпизод «песчаных войн». Это больше не битва между хунтами и арабской улицей — тот раунд отыгран, хунты проиграли и ушли в историю. Это битва между двумя направлениями ислама, двумя полумесяцами — суннизмом и шиизмом.

Как уже писала «Особая буква», режим Асада, режим партии БААС («Партия арабского социалистического возрождения») — формально национал-социалистический. Но он еще и опирается на секту алавитов (близких к шиизму), а также на сирийских христиан. Суннитское религиозное большинство в Сирии, соответственно, чувствует себя дискомфортно и уже полтора года яростно бунтует. Собственно, сирийская оппозиция — это и есть сирийские сунниты, а гражданская война в Сирии окончательно переросла в религиозную войну. Характерный пример: против повстанцев воюют не только полиция и правительственные войска, но и добровольческое ополчение алавитов «Шабиха».

На сирийском поле боя сошлись два исламских мира — суннитский и шиитский. Суннитский мир — это в первую очередь аравийские монархии, в прошлом году свергнувшие «социалистический» режим Каддафи в Ливии, а сейчас работающие над уничтожением оси «Иран — Сирия — «Хезболла». Шиитская Исламская Республика Иран — главный враг аравийских монархий, она же — главный союзник Асада. Сирия алавита Башара Асада — единственный друг Ирана в арабском мире, традиционно ненавидящем персов.

Для Ирана сохранение у власти Башара Асада — стратегически важный вопрос. Благодаря сирийскому сухопутному коридору Тегеран имеет связь со своим средиземноморским ливанским проектом — шиитской организацией «Хезболла». Потерять Сирию Тегеран не может себе позволить, Сирия не дает сомкнуться вокруг Ирана кольцу блокады недружественных стран. Иранские «военспецы» из Корпуса стражей исламской революции уже сейчас оказывают помощь сирийской правительственной армии — благо им легко перебрасываться в страну через территорию децентрализованного, ослабленного Ирака, где большинство населения — опять-таки шииты. С противоположной, западной границы на помощь Асаду готовы прийти бойцы ливанской «Хезболлы». Ливан, впрочем, в конфессиональном плане лоскутная страна, и местные сунниты, сочувствующие сирийским повстанцам, уже вступают в боестолкновения со своими шиитскими соотечественниками. Таким образом, Ливан постепенно втягивается в сирийский конфликт.

Нефтяные суннитские монархи тоже не оставляют своих сирийских единоверцев в беде, переправляют им оружие, помогают финансово, в Сирию идет поток добровольцев, в том числе радикалов-салафитов из «Аль-Каиды» и других подобных организаций. Даже российские ваххабиты оказывают посильную пропагандистскую поддержку сирийским мятежникам — например, сайт «Кавказцентр» клеймит «алавитский режим», славит победы над «алавитскими войсками».

Естественно, союзником сирийской оппозиции выступает и суннитская Турция, вынашивающая планы создания новой Османской империи, стягивающая к границе войска, бряцающая оружием.

Но Сирия не единственный регион, где разворачивается межисламское противостояние. Если в Сирии сунниты выступают в качестве революционеров, бьющихся с тиранией, то в регионе Персидского залива ситуация диаметрально противоположная. В островном государстве Бахрейн именно шииты являются мятежниками, поднимающимися против суннитских правящих элит. В прошлом году их восстание было жестоко подавлено бахрейнским монархом при поддержке войск Саудовской Аравии и Катара. Но недовольство тлеет до сих пор, а Иран пристально наблюдает за ситуацией, пытаясь использовать ее в своих интересах.

Неспокойно и в Саудовском королевстве — сердце суннитского ислама. Восточная провинция этой страны населена шиитами, которые начали бунтовать против многовекового угнетения. Если иранские спецслужбы сумеют выстроить грамотную революционную схему, при помощи которой расшатают руками своих единоверцев королевский трон саудитов, — это будет стратегической победой Ирана, так как именно в Восточной провинции расположено большинство саудовских нефтяных месторождений.

Трудно предсказать исход разворачивающейся на наших глазах величественной схватки двух векторов бескомпромиссного фанатизма. Ясно одно: напряженность чревата целой серией новых кровопролитных войн и революций.

 

Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов