Действительно, несмотря на отсутствие согласования акции со стороны городских властей и лютый мороз, к Соловецкому камню вышли тысячи москвичей. Точную численность участников прогулки по Лубянке назвать сложно: как никогда большую роль играла ротация протестующих. Многие изначально ориентировались на озвученную лидерами оппозиции формулу: «дошел до площади, прогулялся, ушел». Да и погода не располагала стоять долго. Поэтому сколько точно народу прошло через сквер у Соловецкого камня, не сосчитаешь. Ясно лишь, что на пике акции, между 15.00 и 15.30, счет шел на несколько тысяч человек. Несопоставимо меньше по сравнению даже с относительно немногочисленными акциями протеста на Пушкинской площади и Новом Арбате в прошлом марте (тогда митинговали от 10 до 30 тыс.), но гораздо больше, чем на Триумфальной площади во времена расцвета «Стратегии-31».
Фото- и видеорепортаж с Лубянской площади: люди, полиция, кадры задержания Удальцова и многое другое (ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ)
Понятно, что субботней Лубянкой закончился длившийся в столице целый год массовый гражданский протест или по крайней мере его первый этап. Нельзя сказать, что данная акция является последней чертой под поражением. Скорее она наработанный за этот бурный год некий стартовый капитал для будущего рывка вперед, для попытки начать как раз новый этап политической борьбы, и, следовательно, уличной борьбы.
В субботу на Лубянку не могли прийти густые толпы Болотной — Сахарова численностью в десятки тысяч. Играли роль и несогласованный характер мероприятия, а, следовательно, неизбежные риски, и отсутствие яркого, злящего, очевидного для всех десятков тысяч повода выйти. Все же фраза, сказанная оппозиционерам в мэрии, «Вы — никто» хоть и возмутительна, но не вытащит десятки тысяч в выходной морозный день на улицу. Но эта фраза вывела на улицу тысячи. Не десятки тысяч, повторим, но тысячи. Призывы КС оппозиции вывели на прогулку, несмотря на страх полицейских дубинок.
Говорить, что Лубянка была акцией только лишь активистов, — лукавство. Собственно активистов (то есть людей, тратящих на общественно-политическую деятельность большую часть своего свободного времени) у несистемной оппозиции в столице никогда не было больше нескольких сотен человек в совокупности. «Левый фронт» — несколько десятков человек. «Солидарность» и другие либеральные организации — человек триста, максимум пятьсот в совокупности. Национал-демократы — опять же несколько десятков. Анархисты и антифа из тех, кому «не западло стоять рядом с либералами», — горстка. Ну плюс беспартийные гражданские активисты. В сумме при самых оптимистичнейших подсчетах — одна тысяча активистов. На Лубянке, повторим, было гораздо больше людей.
Это свидетельствует о том, что протестная волна, схлынув, оставила в политике многочисленную категорию людей, которые не активисты, но, скажем так, активные сочувствующие. У кого-то открылись глаза на происходящее в стране во время «сентябрьской рокировки» и последовавших за ней чуровских выборов в Госдуму, кто-то и раньше долгие годы почитывал «Новую газету» и следил за оппозиционными блогами, но вот избавился от комнатной мизантропии и страха перед уличным действием во время Болотной — Сахарова.
И вот их тысячи в Москве — этих активных сочувствующих, постоянно находящихся возле оппозиции, преданных ей. Они наряду с собственно активистами и есть костяк протестного движения. Оппозиции именно этой части костяка не хватало в «доболотную эпоху».
Вопрос теперь в том, в какую сторону, имея опыт Лубянки 15 декабря, повернуть уличную стратегию дальше. Допустим, в ближайшие год-два не произойдет каких-то сногсшибательных событий (коронации Путина под именем императора Владимира, падения цен на нефть в два раза, военного переворота под предводительством Шойгу и тому подобного ада, приводящего к возвращению больших масс на площади), а страна будет по-прежнему медленного погружаться в скучную застойную трясину. Как быть тогда?
Прежде всего лучше перестать частить с крупными мероприятиями. Понимание этого у членов КС, судя по всему, есть, так как идея Геннадия Гудкова делать что-то уже в январе — феврале поддержки не получила. Даже Сергей Удальцов, постоянный сторонник форсированного развития событий, высказался в пользу «перехода со спринта на марафон». Следующая акция весной — вполне в рамках марафонской дистанции. Но вот витающая в воздухе идея не согласовывать ее с властями, а, сославшись на обкатанную фразу «Мы здесь гуляем», повторить то, что было 15 декабря, вряд ли удачна.
Отсутствие даже попыток согласовать акцию с мэрией начисто лишает мероприятие драматургии. Переговоры должны быть, на них власть должна сказать свое «Вы — никто!», должна повернуться к горожанам своим необъятным задом. Это возмущает и выводит на площадь те самые несколько тысяч активных сочувствующих. Нет переговоров — нет конфликта.
Был период, когда организаторы «Стратегии-31» тоже носились с идеей перестать подавать заявки на Триумфальную площадь в мэрию, но отказались от этой идеи, так как она полностью лишала «Стратегию» политического смысла.
Заявки на согласование подавать нужно, главное, не частить и не пытаться привязать «гулянья» к какой-либо периодичности, завязав их на даты и абстрактные теоремы. Важно не пытаться копировать «Стратегию-31», потому что в таком бестолковом случае оппозиция быстро растеряет даже этот костяк из нескольких тысяч активных сочувствующих, а «гулянья» превратятся в дело для 30 обвешанных плакатами субъектов с «горящими глазами».
Продолжение уличной политики в новом политическом сезоне приведет и к появлению новых, точнее, хорошо забытых старых форм протеста — к выступлениям радикалов. Первый отблеск этой новой вспышки мы увидели уже 15 декабря: пока единственная организация, которая решила день запрещенного «Марша свободы» отметить собственно маршем, а не стоянием в сугробах, — это лево-националистическая «Вольница».
Когда силы МВД выдавливали последних протестующих с Лубянки, несколько десятков членов «Вольницы», зажигая файера и дымовые шашки, скандируя лозунги, прошли несанкционированным маршем в другом месте центра столицы — по старому Арбату. Примечательно, что, несмотря на полицейское усиление в этот день, молодым активистам удалось конспиративно собраться и провести акцию почти без «потерь» — лишь несколько человек были задержаны уже по окончании марша.
Такой «партизанский стиль» уличного акционизма кому-то может показаться несерьезным и ненужным. Однако не следует забывать, что протестное движение — это не только столичная интеллигенция с «трубочкой» «Новой газеты» в руках и не только офисный «креативный класс» с айпадами. За последний год вышли из своих идеологических гетто и присоединились к общегражданскому движению много молодежных группировок — от антифа до национал-демократов, от классических левых анархистов до национал-анархистов (вроде той же «Вольницы»). Да и те же «Левый фронт» и «Солидарность» имеют в своих рядах некоторое количество пассионарной молодежи, которой скучно топтаться на окруженном ОМОНом пятачке, и слушать, как полиция бубнит в мегафон: «Граждане, не мешайте проходу граждан», — и ждать неминуемого «винтилова». Именно скука, однообразие и отсутствие драйва оттолкнуло в свое время всех этих людей от вырождавшейся «Стратегии-31».
В условиях резко поскучневшей политической повестки спрос на креатив ярких акций — разумеется, ненасильственных, но радикальных по стилистике, — будет расти. Оппозиционная активность благодаря молодежи неизбежно будет выплескиваться за пределы полицейских периметров. И журналистское сообщество будет относиться к этому все с большим интересом, так как подобные партизанские акции активистов всегда дают роскошную фактуру для фотокоров и операторов.
У потенциального роста такой мирной, но радикальной протестной активности есть один объективный плюс: сама организация такого рода маршей-пробежек и подобных им мероприятий укрепляет структуру оппозиционных организаций, так как требует определенного уровня собранности, мобильности, бережного обращения с информацией, доверия активистов друг к другу. Да и яркий, позитивный опыт уличного прямого действия будет привлекать в эти организации новых людей соответствующего активистского психотипа. Это поможет оппозиции встретить следующее «окно возможностей», связанное, скорее всего, с будущими федеральными выборами, в более крепкой организационной форме.
Есть в радикализации и минус, неоспоримый и неисправимый: в такие акции, по определению, невозможно вовлечь хоть сколь-либо широкие массы. Во-первых, проведение рейдов, как мы уже говорили, требует мер конспирации, которые абсолютно недостижимы при участии большого количества народа. Ну а, во-вторых, мало кому из представителей московского среднего класса захочется бегать по городу с файером и кричать что-то про революцию.
Найдут ли протестные силы необходимый баланс между мероприятиями для мирных горожан и акциями радикалов, сумеют ли руководящие структуры оппозиции сделать так, чтобы и один, и другой виды уличной активности шли на пользу общему делу, покажет время.
Материал подготовили: Аглая Большакова, Александр Газов