Так уж сложилось, что я лично знаю четверых фигурантов списка — судей Подопригорова, Ухналеву, Сташину и майора ФСИН Комнова.
Майор Федеральной службы исполнения наказаний Дмитрий Комнов был начальником Бутырского СИЗО как раз тогда, когда я там сидел. Вообще-то за два с лишним года моей отсидки сменилось несколько начальников «Бутырки», Комнов был самым последним, при нем я освобождался. Но Комнов был и самым лютым по современным меркам «хозяином». При нем участились так называемые обыски, а по сути обычные погромы в камерах заключенных — это когда несколько сотрудников ФСИН врываются в камеру, начинают переворачивать все вверх дном, вытряхивать из сумок вещи, срывать занавески, топтаться по простыням. Никакой оперативной необходимостью эти «обыски» обусловлены не были — они являлись мерой давления на арестантов, одним из способов сделать их жизнь невыносимой.
Также по теме: появления «списка Магнитского» долго ждали в России: одни — с тоской, другие — со злорадным нетерпением. Однако «список Магнитского» в его нынешнем виде очень сильно напоминает поговорку про гору, которая в муках родила мышь. (ДАЛЕЕ)
Судья Тверского суда Сергей Подопригоров продлял мне арест в 2006 году, по политически мотивированному «Таганскому делу». Судья Светлана Ухналева продляла мне арест в 2007 году, судья Елена Сташина в том же 2007 году продляла арест моим «подельникам».
Вообще-то данная процедура называется официально «рассмотрение ходатайства следователя о продлении обвиняемому пребывания под стражей в качестве меры пресечения». Есть в УПК такой пережиток старой, «не суверенной» демократии — каждому подследственному, находящемуся в СИЗО, нужно раз в два месяца заново избирать в суде меру пресечения. Судье нужно выяснять, не изменились ли какие-либо обстоятельства, так ли уж нежелателен по-прежнему для следствия обвиняемый на свободе, нет ли возможности изменить меру пресечения на более мягкую. Собственно, есть ли что «пресекать» — вот что нужно установить.
Эту глупую, хлопотную формальность когда-нибудь упразднят, по инициативе Железняка или Бурматова и будут назначать арест раз и навсегда, прямо в кабинете следователя. Но вот пока зэки катаются в суды, и судьи делают вид, что размышляют над тем, отпустить человека домой или нет. Те, кто ходил на продление ареста «болотным узникам», знают, насколько это отвратительный конвейер: судья сидит, не поднимая глаз ни на находящегося в клетке человека, ни на его адвокатов, а потом зачитывает решение о назначении ареста, почти слово в слово повторяющее ходатайство следователя и неизменно солидарного с ним прокурора.
Возможно, на каком-то судейском производственном сленге эти утомительные церемонии имеют свое название: «продленка» или там «штамповка». «Любовь Ивановна, у меня сейчас две штамповки, я постараюсь побыстрее, а потом поднимайся ко мне, глянь, что мне принесли сегодня…»
Шли месяцы, нас регулярно привозили в Тверской суд, за окном зала заседаний была то зеленая листва, то сугробы, то опять листва, а Подопригоров, Ухналева и Сташина все штамповали свои «продленки». У меня их хранится целая стопка, одинаковых текстов на бумажках, абсолютно идентичных, только фамилии судей в них меняются время от времени. Как правило, Подопригоров, Ухналева и Сташина были немногословны и скучны, и лишь изредка поднимали на нас глаза и смотрели так, как, наверное, марсиане из книги Уэллса смотрят на странных двуногих копошащихся существ.
А еще судья Подопригоров был известен тем, что в 2006 году приговорил к трем с половиной годам лишения свободы оппозиционерку Ольгу Кудрину за вывешивание из окна антипутинского плаката — он признал ее виновной по статье «Хулиганство».
А судья Сташина известна тем, что приговорила семерых нацболов к пяти годам за мирную акцию в Минздраве, посвященную протесту против монетизации льгот. Она действовала в слаженном дуэте с прокурором Сергеем Цыркуном, тем самым, который в день приговора кричал возле суда родственникам и товарищам осужденных: «Ненавижу вас, коммунисты проклятые! Вы моего дедушку расстреляли — поставили к стенке как буржуя! А что вы со страной сделали! Давить вас надо!» Прокурора Цыркуна уволили из органов за столь эмоциональное выступление — все же 2005 год, время по нынешним меркам вегетарианское. А если бы не сорвался тогда, то сейчас работал бы в той же спайке со Сташиной, и глядишь, тоже отметился бы в «деле Магнитского».
Я все это вспоминаю к тому, чтобы немного успокоить разочарованных списком.
Ясное дело, что лучше бы этот список был и длиннее, и звезднее. Но и то, что есть, это очень круто. Просто те, кого мы считаем «сошками», «мелочью» — все эти Сташины и Подопригоровы — вовсе не «сошки» и не «мелочь». Это и есть становой хребет системы. Многочисленная, бесчувственная и циничная рать в мантиях и мундирах. Они «работали», четко и верно, задолго до того, как мы узнали о существовании Бастрыкина и Маркина, задолго до рождения Следственного комитета и всей нынешней политической реальности. Багаж грехов у них — будь здоров. И Магнитский — пусть и самый трагический, но лишь один эпизод в их трудовой биографии.
Рискну даже предположить, что Бастрыкины, Маркины, Егоровы приходят и уходят, а Сташина остается. И куда нам потом девать тысячи этих Сташиных, Комновых и не уволенных вовремя из прокуратуры Цыркунов — отдельный и очень тяжелый вопрос.
Сейчас моден скепсис: мол, эта публика и так вряд ли собиралась ехать в США и открывать там счета. Да неважно. Зная высокомерие этих людей, я убежден, что они оскорблены, разгневаны и унижены. Мы даже пикет под окнами их судов и тюремных замков провести не можем — закон о митингах защищает покой «расы господ». А так хоть что-то щелкнуло их по лбу. Мне приятно.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов