Леонид Калашников, первый зампред комитета Госдумы по международным делам, фракция КПРФ
Я не очень верю, что это удастся им сделать. Для этого надо обратиться к уголовному делу, а их туда не допустят. Потому что, например, Human Rights Watch — структура, которая не имеет права что-то в этом смысле делать в официальном порядке. Представители ОБСЕ, наверное, могли бы что-то сделать, встретиться с официальными лицами. А негосударственные правозащитники в лучшем случае поговорят с очевидцами, с теми, кто в тот день был на площади.
Приведу пример: нашего коллегу Бессонова лишили неприкосновенности именно за политику, за участие в митинге. Даже не стали придумывать экономическое дело. На всех видеопленках нет того, что он кого-то ударил, — наоборот, видно, что он разнимал свалку. То же подтверждают два десятка свидетелей. И только двое работников силовых структур говорят: да, ударил. Дело строится на их показаниях. Но Human Rights Watch не пустят говорить с сотрудниками силовых структур.
У меня к европейским структурам, к ЕСПЧ, хотя они и созданы в том числе нашей страной, критическое отношение. Например, в Страсбург поступила жалоба от коммунистов и яблочников по поводу выборов, которые состоялись 12 лет назад. Спустя девять лет Европейский суд вынес решение. Это очень неповоротливая структура. Для кого эти решения? С точки зрения права общего они ни на что не влияют. С точки зрения справедливости — эта справедливость никому не нужна, потому что сильно запаздывает.
***
Алексей Макаркин, директор Центра политических технологий
Скорее всего, это будет не очень приятный доклад для российской власти. Есть мнение элит — той части, которая выступ с цинично-прагматичных позиций, — а есть мнение правозащитного сообщества. Оно как раз занимается продвижением демократических ценностей, защитой прав человека и критикует тех, кто утверждает, что сначала — экономическое сотрудничество и стабильность, а на двадцать пятом плане все остальное.
Вряд ли для них будут актуальны аргументы, что не надо беспокоить российскую власть. Они не занимаются инвестициями в Россию, поэтому для них отсутствует такой ограничитель. Они будут анализировать доступные материалы и исходить из своего представления, что произошло.
Этот доклад будет иметь некоторое влияние на западных политических лидеров. Есть прецедент — «акт Магнитского»: как известно, американская администрация очень не хотела, чтобы он был принят, опасаясь, что его принятие будет негативно встречено российской властью. Однако в реальности приходится маневрировать между цинично-прагматическим подходом и правами человека. И американская администрация, и правительства других стран вынуждены соблюдать баланс между этими направлениями. Конечно, идеальный баланс найти невозможно, и сейчас он корректируется на Западе в сторону критики Кремля. Связано это с разочарованием в политике российской власти — как и с разочарованием российской власти в Западе, то есть процесс двусторонний.
Это будет иметь влияние на принятие политических решений. Вряд ли западные лидеры будут вводить какие-то санкции против России, но отношения будут меняться в сторону более критического отношения.
С другой стороны, российские власти вполне искренне считают, что международные правозащитные организации ангажированы и хотят подорвать стабильность в России, а российская оппозиция обвиняется в связях с Западом. Но факт «вмешательства» международной правозащитной комиссии в «болотное дело» не изменит эту ситуацию ни к лучшему, ни к худшему. У тех, кто верит, что «вся оппозиция работает на враждебный Запад», достаточно аргументов в пользу своей позиции, а те, кто этому не верит, не станут доверять после этого расследования. Все останутся при своих.
***
Лев Пономарев, глава общества «За права человека»
Я абсолютно уверен, что комиссия сделает, прежде всего, объективный доклад. Я-то знаю ответ, что там не было массовых беспорядков. Надеюсь, комиссия подтвердит этот факт.
Думаю, выводы комиссии будут влиять на руководство западных стран, на парламенты, на лидеров. Если руководители западных стран поймут, что дело серьезное, что ситуация развивается по белорусскому варианту, что Путин превращается в Лукашенко, тогда они будут серьезно разговаривать с Путиным.
Почему Путин может не обращать внимания на «акт Магнитского», почему он плюнул на это дело? Потому что Обама дал понять: сам он против «закона Магнитского». Если они это дело и обсуждали, то Обама говорил как-то так: «Володя, я вынужден был уступить, это на меня парламент давит». Но когда-то и Обама, и Меркель вынуждены будут сказать: «Вы не выполняете обязательств, которые приняли, вступая в ПАСЕ, в «Большую восьмерку» цивилизованных стран. Если хотите там оставаться, вам надо изменить внутреннюю политику России».
***
Анна Каретникова, правозащитник
Хочется верить, что выводы будут объективными. Массовых беспорядков не было, была провокация со стороны властей и правоохранительных органов.
Расследование, производимое западными правозащитными организациями, никак не повредит. Все равно всем понятно, что правозащитные организации существуют на западные гранты.
А на что они еще должны существовать? Ничего нового тут не откроется, и медвежьей услуги тут не будет.
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов