Дело Евгении Хасис. Смертная казнь в Белоруссии. Необратимые наказания

Дмитрий Аграновский, дело Евгении Хасис

• В высоком качестве (24,06 Мб)
• В низком качестве (11,47 Мб)

Наверное, все помнят дело Хасис. Оно было сравнительно недавно. Со мной заключили соглашение, чтобы я написал жалобу в Европейский суд по делу Евгении Хасис, которая вместе с Тихоновым проходит по делу об убийстве адвоката Станислава Маркелова.

Тут сразу надо подчеркнуть, что в Европейский суд не жалуются на несправедливость или неправильность приговора. В Европейский суд жалуются на то, что в процессе производства были нарушены положения Европейской конвенции. Так вот, я сейчас не буду обсуждать, виновна ли Хасис или невиновна. Лично я на основании материалов дела считаю, что невиновна.

То, что в отношении нее был нарушен ряд статей Европейской конвенции, абсолютно точно. На мой взгляд, в отношении нее не было справедливого разбирательства. Не было суда, созданного на основании закона. Суд не был объективен, суд не был беспристрастен. Было нарушено ее право на защиту — право защищать себя при помощи избранного ею адвоката. И в отношении нее было допущено бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Соответственно, это статья 3, статья 6, часть 1 и статья 6, часть 3, пункт «с» Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Европейская конвенция — это тот основополагающий документ, на основе которого действует Европейский суд. И она является частью нашей правовой системы, поскольку в 1998 году мы ее ратифицировали.

В чем, собственно, заключались нарушения конвенции? Бесчеловечное обращение, я полагаю, проявилось с самого начала процесса. Если вы помните, Хасис и Никиту Тихонова привели в зал суда в мешках на голове. Совершенно никакой необходимости в этом не было. Это тогда шокировало общество. В некоторых странах это принято. В странах, скажем так, слаборазвитых. В нашей стране это не принято. У нас людей, обвиняемых даже в самых ужасных преступлениях, всегда доставляют в суд в нормальном европейском виде. Тогда это произвело шокирующее впечатление на общество и привлекло дополнительное внимание, а соответственно, доставило обвиняемым дополнительные морально-нравственные страдания.

А буквально на второй день в прессе, в том числе в «Российской газете», которая является органом правительства Российской Федерации, появились материалы, в которых говорилось, что дело об убийстве Станислава Маркелова раскрыто, что задержаны конкретные люди. Назывались конкретные имена. Мало того, там говорилось, что директор ФСБ Бортников доложил президенту Дмитрию Анатольевичу Медведеву, что преступление раскрыто и якобы параллельно раскрыты еще какие-то преступления той же группы, еще какие-то убийства. Потом это даже не фигурировало в суде.

Я здесь должен согласиться с тем же Дмитрием Медведевым, который говорит, что дело раскрыто, когда приговор вступил в законную силу. Да и после того, как приговор вступил в законную силу, есть масса возможностей его обжаловать. Но дело никак не может быть раскрыто на второй день. Это нарушение презумпции невиновности. А поскольку в прессе велась массированная кампания и официальные лица, выступая в официальном качестве, высказывались о виновности этих конкретных лиц, то это явно можно расценить как нарушение принципа презумпции невиновности и давление на суд. Есть решения Европейского суда, в которых говорится, что заявления официальных лиц в официальном качестве о виновности подсудимых оказывают давление на суд — и особенно на суд присяжных. А здесь был суд присяжных.

С судом присяжных связано второе нарушение. Как вы все, наверное, помните, вердикт был принят семью голосами против пяти. То есть для оправдания подсудимых не хватило одного голоса. И одна из присяжных, Анна Доброчева, со скандалом вышла из состава коллегии, рассказав о том, что на коллегию оказывается давление, что некоторые из присяжных собирают материалы помимо судебного процесса, мониторят прессу. Это категорически запрещено. Это вообще-то является основанием для роспуска коллегии. Таким образом, с ее слов, присяжные не были справедливыми, а суд — объективным и беспристрастным.

В самом начале процесса по неизвестным причинам был заменен судья. То есть дело принял один судья, точнее — одна. Она провела предварительные слушания, она уже начала набирать коллегию присяжных. И вдруг ее без объяснения причин заменили другим судьей. С точки зрения Европейского суда, это нарушение принципа непрерывности процесса. На эту тему есть решения, в том числе и по российским делам, где это признается нарушением статьи 6 конвенции.

Есть еще один важный момент. В ходе процесса от защиты Евгении Хасис был отстранен один из адвокатов — Максим Коротков-Гуляев. Его отстранили якобы за нарушение порядка во время заседания. Хорошо (правда, Квалификационная палата адвокатов города Москвы разобрала это дело и не нашла в его действиях нарушения), но нет такой меры воздействия, как отстранение адвоката от защиты! Можно оштрафовать, можно представление написать, можно — в пиковых случаях — отправить на 15 суток за неуважение к суду, можно даже дело уголовное завести. Но отстранение от защиты? Такой меры наказания нет и не может быть. Поэтому права Хасис были нарушены.

И произошла парадоксальная вещь. Верховный суд адвоката Короткова-Гуляева допустил и даже снял дело со слушаний, чтобы он смог подать кассационную жалобу и чтобы ему вручили копию приговора. Но почему-то, сказав «а», Верховный суд не сказал «б» и приговора не отменил. И на сегодняшний день приговор вступил в законную силу. Никита Тихонов получил пожизненный срок лишения свободы, а Евгения Хасис — 18 лет лишения свободы. По Тихонову жалобу подал мой друг — адвокат Александр Васильев. Я написал жалобу по Евгении Хасис. И я полагаю, что перспективы у этой жалобы весьма неплохие. 

Дмитрий Аграновский, смертная казнь в Белоруссии

• В высоком качестве (20,05 Мб)
• В низком качестве (9,56 Мб)

Все опросы общественного мнения показывают, что Александр Григорьевич Лукашенко пользуется огромной популярностью в российском народе и если бы он участвовал в наших выборах, то он бы с большим отрывом победил всех, в том числе и страшно сказать кого. Что касается конкретного уголовного дела, связанного с терактами, то я сразу хочу предупредить, что здесь я буду рассуждать в большей степени как гражданин и даже где-то как обыватель, и в меньшей степени как юрист, потому что я не знаю материалов дела и не могу точно сказать, что вот этот был соучастник, этот — организатор, этот — укрыватель, как некоторые сейчас говорят. Поэтому порассуждаем в принципе.

Я в принципе не являюсь противником смертной казни как таковой. Я считаю, что бывают случаи, когда эту меру наказания необходимо применять. Более того, открою вам, может быть, страшную тайну: абсолютно в любом европейском государстве опросы общественного мнения показывают, что абсолютное большинство простых граждан выступают за введение смертной казни. Многие выступают против евро, но еще больше людей выступает за введение смертной казни.

Что касается Белоруссии, то, признаюсь честно, после того как эта мера была приведена в исполнение, я был просто шокирован. Чем же я был шокирован? Я был шокирован тем, что нашлись люди, которые понесли к посольству Белоруссии цветы, венки и еще что-то такое. Вы понимаете? У нас происходят страшные преступления, у нас происходят страшные теракты с множеством жертв. И что-то эти люди не несут и не кладут цветы. А здесь, когда произошел такой инцидент, принесли цветы. На мой взгляд, это совершенно извращенное сознание. Враг моего врага — мой друг. Даже если враг моего врага откровенный черт и нечистая сила, мы все равно готовы с ним солидаризироваться, для того чтобы свергнуть какого-то там врага.

Я думаю, что как политический деятель Александр Лукашенко поступил абсолютно верно. Еще раз подчеркну, я это дело не держал в руках. Но я полагаю, что с политической точки зрения приговор был так быстро приведен в исполнение именно потому, что он ни у кого не вызывал сомнений. Дело шло целый год. Оно шло в открытом режиме. В открытом — а у нас многие процессы закрываются. Все международные наблюдатели были допущены. Там, говорят, были уничтожены какие-то материалы. Бывает, что уничтожаются вещественные доказательства. Это нормальная практика. Приговор вступает в законную силу, и тогда вещественные доказательства могут быть уничтожены. Но материалы дела остаются. Материалы дела любой может изучить. Приговор так быстро привели в исполнение, вероятно, по той причине, что он не вызывал никаких сомнений.

На мой взгляд, опять же как обывателя и гражданина, если эти граждане действительно совершили то, что они совершили, то мера наказания к ним была применена абсолютно правильная. Потому что Минск — это не Москва. Москва находится в состоянии войны. Я считаю, что с чеченскими террористами, да и вообще с террористами, необходимо поступать соответствующим образом в рамках действующего законодательства. Но когда в стране идет война, то и люди относятся друг к другу как враги. В Белоруссии же войны не было. Поэтому те, кто взорвал метро, нелюди вдвойне. Так что в принципе, если судебный процесс был проведен без нарушений, если вина этих людей доказана, наказание адекватное.

Александр Григорьевич Лукашенко, к которому я отношусь с огромным уважением, с огромной симпатией и которого я хотел бы видеть президентом будущего, может быть, Союзного государства, сделал то, что необходимо было сделать. Не думаю, что ему это решение далось легко. Он прекрасно знал, какая будет реакция, он знал, что оно будет использовано против него и в Евросоюзе, и в Соединенных Штатах, и у нас.

Но вообще меня, конечно, опечалило, что в Евросоюзе эта казнь вызвала огорчение. Когда гибли дети в Ливии, это их не огорчало. Это их радовало. Когда гибли мирные жители и те же дети под бомбами в Югославии, это их тоже не расстраивало. Когда у нас происходили теракты, когда у нас была страшная чеченская война, перед которой русскоязычное население в массе своей изгонялось, подвергалось депортациям, геноциду, этническим чисткам, это их не особо расстраивало.

Мало того, я читал западные СМИ, где эти самые боевики назывались повстанцами, партизанами, кем угодно, только не террористами. И тогда никакого особого огорчения я у них не замечал. Даже некоторое злорадство. А здесь они были огорчены. Поэтому я считаю, что если материалами дела вина этих людей доказана, то действия были абсолютно правильные, своевременные и адекватные содеянному.

Дмитрий Аграновский, необратимые наказания

• В высоком качестве (21,59 Мб)
• В низком качестве (10,31 Мб)

Я очень люблю и уважаю наше государство. Я патриот. Я всегда очень переживаю за то, что у нас происходит, и никогда не злорадствую и не злопыхательствую. В свое время Путин говорил, что он не из тех, кто огульно охаивает Советский Союз. Я тоже не из тех, кто огульно охаивает. Но я вынужден констатировать, что за последние 20 лет наше общество, все наши системы управления очень сильно дезорганизовались и деградировали. И адвокатура тоже, я не буду ее выделять. Милиция, сантехнические службы, ЖКХ и так далее и так далее — все это, конечно, за прошедшие 20 лет лучше не стало. Потому что все, на мой взгляд, приходит в упадок.

Поэтому на сегодняшний день я против необратимых наказаний. Помните, предлагали химическую кастрацию для педофилов? У наказаний типа химической кастрации или смертной казни есть один большой минус — они необратимы. И если велика вероятность судебной ошибки…

А у нас на сегодняшний день, говоря простыми словами, порядка меньше, чем в Белоруссии, и возможностей для судебной ошибки больше. Я это просто вижу. Кроме того, у нас, как мне кажется (если кто-то обидится, пусть меня поправит), вероятность политически ангажированного, политически мотивированного решения гораздо выше. Я даже знаю несколько дел (не буду их называть, чтобы случайно не навести кого-нибудь на мысль), где быстренько-быстренько были бы приведены в исполнение смертные приговоры. А наркоторговцы, убийцы, педофилы и прочие, они как-нибудь бы договорились. Решили бы этот вопрос.

Не секрет, что большинство народа выступает за введение смертной казни. И юридических препятствий для этого нет. У нас в законодательстве не ликвидирована смертная казнь, у нас введен мораторий на нее, причем основания для этого моратория уже исчерпаны и нет никаких препятствий для ее возобновления. Можно было бы, например, предусмотреть такую конструкцию: смертная казнь не приводится в действие до исчерпания всех средств правовой защиты, в том числе до вынесения решения Европейским судом.

Конечно, Европейский суд в принципе против смертной казни. Но он не пересматривает приговор по наказанию. Он рассматривает сам порядок вынесения этого приговора. Наверное, все помнят решение в отношении курдского лидера Оджалана. Турция в отличие от России всеми силами стремится в Евросоюз и выполняет все предписания. Но смертная казнь там не отменена, насколько я помню. И вот они довольно быстро скорым и неправым судом приговорили Оджалана к смертной казни. Он обратился в Европейский суд. Европейский суд, как ни странно, ни слова не сказал по поводу того, что смертная казнь — это плохо. Он сказал, что не было справедливого судебного разбирательства. Приговор был отменен. Дело было направлено на новое рассмотрение. Уж не знаю, чем оно закончилось, но Оджалан до сих пор, слава Богу, жив. Вот какую-то такого рода конструкцию можно было бы предусмотреть и у нас.

Подчеркну еще раз: в качестве гражданина я не против смертной казни как таковой. Но пока в нашем сегодняшнем государстве существует огромная вероятность судебной ошибки, я полагаю, что необратимых наказаний быть не должно. Что же касается того, что преступники едят хлеб налогоплательщиков, то, вы знаете, я неоднократно бывал в колонии для лиц, приговоренных к пожизненному лишению свободы. Прямо скажу, хлеб там не очень сладкий. Я хочу подчеркнуть, что нигде в этих колониях я не видел каких-то мучителей или профессиональных садистов. Наоборот, администрация этих колоний — вполне приятные люди. Никаких показных жестокостей я там тоже не видел, но сам режим содержания такой, что не дай Бог. И, конечно, попасть в такую колонию — удовольствие ниже среднего. Но в любой момент дело может быть пересмотрено.

Возвращаясь к смертной казни и немножко к предыдущей теме, замечу такую вещь. Первая страна в мире по количеству приведенных в действие смертных приговоров — это Китай. А вторая — это светоч демократической мысли, локомотив прогресса и всего прочего Соединенные Штаты. Причем там смертные приговоры могут быть приведены в исполнение даже через 20 лет. Может, вы помните, не так давно казнили человека, который не просто радикально изменился, но даже переродился. Он стал детским писателем, получил какие-то премии. За него чуть ли не вся Америка ходатайствовала. Но тем не менее тогдашний губернатор штата Калифорния Арнольд Шварценеггер без особых колебаний подписал смертный приговор. И этот приговор был приведен в исполнение. Это явно несправедливая система. Так что прежде, чем пенять на зеркало…

Кстати, я не помню, чтобы в Белоруссии приводились в исполнение еще какие-то смертные приговоры, кроме этих двух. А в тех же Соединенных Штатах они приводятся постоянно. Там это, в общем-то, в исторической традиции. Но в нашем государстве, пока у нас настолько разрегулирована система, пока настолько слабо доверие к ней, пока судебные и правоохранительные практики имеют столь ярко выраженный обвинительный уклон, никаких необратимых наказаний, на мой взгляд, быть не должно.

Материал подготовили: Роман Попков, Дарья Шевченко, Тарас Шевченко, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Виктория Романова, Мария Пономарева