Слабость позиции защиты Вождаева в том, что у нее нет трупа. Потому что никакие нарушения, очевидные здравомыслящему человеку, не принимаются в расчет, если потерпевший от действий полиции все-таки остался жив.
После известных событий в Казани сообщения о пытках в отделениях полиции поступают чуть ли не каждый день. География полицейского садизма ширится: от Тувы и Санкт-Петербурга, Читы и Воронежа и дальше по всей стране. Но общество, оправившись от шока после «Дальнего», лишь констатирует страшный беспредел, на следующий день забывая имена пострадавших. Однако жертвы пыток продолжают мучиться. Избитый сотрудниками 7-й ОРЧ УВД ВАО Москвы Кирилл Вождаев сидит в «Матросской Тишине», не получая необходимой медицинской помощи. А Следственный комитет отказывается возбуждать дела против тех, кто босиком гонял 19-летнего парня по снегу в мороз. «Особая буква» продолжает следить за делом Вождаева.
19-летний студент Кирилл Вождаев был задержан 8 марта в аэропорту Домодедово. Он возвращался из Китая, где проходил лечение — у него неоперабельная межпозвоночная грыжа. В 21.15, когда он проходил пограничный контроль, его остановили и без объяснения причин отвели в какую-то комнату.
Из линейного ОВД аэропорта парня без каких-либо объяснений забрал сотрудник 7-й оперативно-разыскной части (ОРЧ) УВД ВАО по фамилии Катасонов. На улице Кирилл стал звать на помощь — тогда его избили, надели наручники, заткнули рот и бросили на заднее сиденье автомобиля. По дороге полицейские угрожали Кириллу избиением и изнасилованием. Один раз они даже сделали остановку, чтобы известными способами «вразумить» задержанного.
Избиение и пытки продолжились и в одной из комнат ОРЧ УВД ВАО, что на Большой Черкизовской улице. Молодого человека били по почкам и поднимали на импровизированную «дыбу», а также ставили на ногу ножку стула и прыгали на этом стуле. Во время «допроса» в комнате находился знакомый Вождаева — Сергей К., известный как торговец наркотиками, и его родственник — действующий сотрудник полиции.
Под пытками студента заставили подписать какие-то бумаги, которые он даже не успел прочитать. Как стало известно позже, он «признался» в организации разбойного нападения на квартиру Сергея К. После этого его отвезли в травмпункт, где его нашла мать. Позже парень был госпитализирован в 15-ю горбольницу, но оттуда его по звонку сверху выписали, невзирая на протесты лечащего врача, и отвезли в ИВС «Сокольники».
В настоящее время суд избрал Кириллу меру пресечения в виде содержания под стражей.
Александр Шадрин, адвокат Кирилла Вождаева, ч. 1
Мой подзащитный Кирилл Вождаев в ночь с 8 на 9 марта был фактически похищен сотрудниками полиции. Его местонахождение искали три адвоката в течение 12 часов. Нашли его в травмпункте избитым и запытанным.
За это время, как потом нам стало известно, с него сняли признательные показания об участии в разбое. Причем сняли это еще и на видео. И на основании этих показаний он обвиняется в совершенном преступлении — якобы совершенном. Доказательств его вины, кроме его собственных показаний, в деле нет никаких. Он является единственным фигурантом по этому делу. В данный момент он находится в следственном изоляторе.
Вождаев был похищен в рамках расследования дела по факту разбоя в квартире наркодилеров. Дело ведет следственное управление Восточного округа. Причастны к его похищению оперативные сотрудники УВД ВАО.
Дело в том, что признание является лучшим доказательством. И оно так сейчас и расценивается. Поэтому практически по каждому делу следствием и особо ретивыми оперативными сотрудниками предпринимается максимум усилий, чтобы человек дал эти показания. Потом к ним добавляется несколько косвенных доказательств, и дело готово для передачи в суд.
Все это знают. У нас вообще страна, где все знают все. Но буквально сегодня мы получили с коллегами отказ в возбуждении дела в отношении оперативных сотрудников. Мы еще будем изучать этот документ. Будем проверять материалы проверки, которую проводили месяц по нашим заявлениям, по заявлениям трех адвокатов. И за месяц проверки они не смотрели признаков преступления, совершенного полицейскими.
Бастрыкин в Казани попенял своим подчиненным за то, что они не реагировали и не расследовали подобные факты. Конечно, в первую очередь сотрудники следственного комитета должны были сделать выводы о наличии признаков преступления.
Мы обращались в службу собственной безопасности. Но они производят лишь оперативное сопровождение проверки, проводимой Следственным комитетом. Я думаю, что сотрудники СК РФ, проводившие проверку следственного отдела Преображенское, проявили те самые бездействие и халатность, в которых укорял Бастрыкин сотрудников в Казани. Может быть, Бастрыкину следовало прилететь и в Москву?
Александр Шадрин, адвокат Кирилла Вождаева, ч. 2
Решение проблемы пыток в органах внутренних дел — действительно сложная задача. И, наверное, простого решения нет. Решением всех проблем, которые накопились в государстве, могло бы стать создание по-настоящему независимых судов.
Суд, судебная власть должны стать независимой властью. Там должны работать профессионалы. Честные люди. Тогда никакие выбитые показания этот фильтр никогда не пройдут. Потому что в суде сидят такие же юристы, такие же профессионалы, как и мы. Они видят в деле все то же самое, что и мы.
Еще до начала заседания они могут сделать вывод, каким образом каждое из имеющихся в деле показаний получено. И в ходе судебного следствия, в ходе проверки материала судья, естественно, сделал бы такой вывод. Это самая главная ключевая вещь, которая могла бы наконец наладить работу правоохранительных органов. Никакие мелочи типа реформы полиции и реформы еще какой-то организации не дадут такого результата.
Потому что только путем надзора и контроля за их деятельностью, процессуального контроля можно заставить их работать эффективно. Пока же у них нет необходимости работать. У них нет необходимости думать. Они находят первого попавшегося. Выбывают из него показания. И дело считается раскрытым. Оно венчается обвинительным приговором.
Посмотрите статистику обвинительных приговоров. Полпроцента оправдательных, и то за счет судов присяжных. В целом по мировой судебной практике цифра колеблется от 20 до 25 процентов. Такая же цифра в судах присяжных у нас. Но в судах, где приговор выносят профессиональные судьи — не важно, один или коллегия из трех, — можно со стопроцентной уверенностью сказать, что будет обвинительный приговор. Что все доказательства, принесенные следователем, добытые с помощью оперативных сотрудников, любыми способами, — они все войдут в конечном итоге в приговор, и человек получит наказание.
Александр Шадрин, адвокат Кирилла Вождаева, ч. 3
В данный момент по делу Вождаева идет следствие. Мой подзащитный дал показания. Мы обжалуем отдельные действия следователя. Представляем свои доказательства. Что и как будет дальше, мне сказать сложно. Потому что тактику расследования определяет следователь.
Мы защищаем нашего подзащитного в ходе расследования. И мы обращались с нашими жалобами практически повсюду, во все контролирующие органы, которые только есть. Сейчас мы ждем результатов. Им нужно время на изучение материалов. Время еще прошло.
Но я уверен, что там остались профессионалы, которые примут объективное решение, основанное на законе. И, естественно, мы будем обжаловать отказ в возбуждении уголовного дела в отношении полицейского.
Если говорить конкретно, то так называемое задержание моего подзащитного в аэропорту Домодедово осуществляли двое сотрудников полиции Катасонов и Сапров. Это оперативные сотрудники седьмого ОРЧ УВД ВАО. Как они объясняют, и представили документы в оправдании своих действий, они осуществляли привод Кирилла к следователю. Но по дороге к следователю, ночью, они заехали в седьмое ОРЧ, где пытали Кирилла.
Об этом говорит сам Кирилл. Косвенно это следует из показаний, данных Катасоновым и Сапровым. Это те лица, которые осуществляли так называемый привод. К ним присоединились еще несколько сотрудников. Но их фамилии на данный момент Кирилл не знает. Хотя в материалах проверки, конечно же, они есть.
Александр Шадрин, адвокат Кирилла Вождаева, ч. 4
Кирилл отказался от выбитых из него показаний. Он дал правдивые последовательные показания при предъявлении обвинения. Сейчас он находится в следственном изоляторе «Матросская Тишина».
У него серьезные проблемы со здоровьем. У него болезнь позвоночника. Он по этому поводу был на лечении, и с этого лечения он прилетел обратно в Москву. Он был на лечении в Китае. Но помимо прочего у него серьезные телесные повреждения. У него изувечена нога. Ему сейчас не оказывается медицинская помощь. Рана уже больше месяца, полтора месяца, — она не заживает. Он ходит на костылях.
То есть его состояние на самом деле ужасное. В таком состоянии его привозят на следственные действия, в суд. Но реакции на наши жалобы, на наши обращения никакой нет. Ему все так же не оказывается медицинская помощь. Что будет дальше, мне предположить сложно.
У нас было несколько заседаний по разным судебным вопросам. Мы обжаловали как действие следователя, так и участвовали в заседании по избранию меры пресечения. Там было несколько судей Преображенского суда и мировой судья Перовского суда. Сказать, что они чем-то отличались друг от друга при рассмотрении данного дела, при выслушивании наших доводов, я не могу. Они работники единой системы. И у них единый результат.
Я, выступая в суде, говорил о том, что слабость позиции защиты в том, что у нас нет трупа. Потому что никакие нарушения, очевидные обычному, нормальному, здравомыслящему человеку, не принимаются в расчет, если потерпевший от действий полиции остался все-таки жив.
Из того, что произошло в ту ночь, с 8 на 9 марта, больше всего меня, человека с двадцатилетним опытом работы, потрясло следующее. Три адвоката в течение 12 часов через службу «02», через обращения напрямую в отделения и отделы полиции округа искали человека, который находился в помещении, принадлежащем полиции, в сопровождении известных лиц. Они были известны нам с самого начала.
И в течение этих 12 часов сотрудники внутренних дел не могли найти человека, который находился в их распоряжении. А три профессиональных адвоката не могли оказать ему помощи. Вот это потрясает. Если бы на его месте был кто-то другой, без защитника, я не знаю, чтобы с ним тогда сделали. А на его месте может оказаться каждый.
Материал подготовили: Роман Попков, Владимир Кенетов, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Мария Пономарева, Александр Газов
