Заседание 8 августа (рассказ о предыдущем заседании здесь) в Хамовническом суде прошло без эксцессов, хотя и при повышенном скоплении СМИ. Внутри суда возникла давка, многие журналисты едва не падали в обморок, а в зал заседаний пускали только имеющих пресс-карты. Впрочем, привыкшие к многочасовым марафонам завсегдатаи скандального процесса в среду были приятно поражены оперативностью. Заседание началось около полудня и завершилось около часа дня. Оно было целиком посвящено последним словам подсудимых.
Первой взяла слово наиболее известная из трех арестованных «пусек» Надежда Толоконникова.
«По большому счету процесс идет не над тремя участницами Pussy Riot. Это процесс над всей Российской Федерацией, — заявила она. — Это политический заказ на репрессии. Кто виноват в этом? Авторитарная политическая система».
Толоконникова упрекнула руководство страны в фарисействе:
«Первые лица государства стоят в храме с правильными лицами, но, лукавя, грешат больше нашего. Нам от одного российского воздуха больно. Использование силовых методов для регулирования социальных протестов — нас это не устраивает. И вынужденная гражданская пассивность большего числа населения тоже. Посмотрите, что говорит патриарх: «Православные не ходят на митинги!»
По ее мнению, власть потерпела моральное поражение в этом процессе:
«То, на что рассчитывала система, не сбылось. Все больше людей верят нам и в нас и считают, что наше место на свободе, а не за решеткой. Я вижу их в судах, в СИЗО. Они поддерживают нас и говорят, что наше выступление было оправданно. С каждым днем все больше тех, кто считает наш политический жест правильным».
«Надя смотрит на судью Сырову, пока говорит. Судья не поднимает глаз», — отметила ведущая онлайн-трансляцию процесса Татьяна Романова.
Через пять минут после начала выступления Толоконникова сделала весьма спорное заявление, что «нет такой социальной группы — православные верующие» (у нас есть и более экзотические социальные группы, оскорблять которых не рекомендуется: «неверные менты», представители власти Республики Татарстан»). Через 10 минут она вообще впала в ересь — то есть позволила себе неканоническое толкование христианских догматов:
«Человек — существо, которое несовершенно, оно ошибается, стремится к мудрости, но никогда ее не имеет. Так родилась философия. Именно это заставляет действовать. И именно это заставило нас пойти в храм Христа Спасителя. Я полагаю, что христианство, то, как я его поняла, поддерживает поиск истины. Христос не зря был с блудницами. Он говорил: я им помогаю и прощаю их!»
«Я, как Солженицын, верю в то, что слово в итоге разрушит бетон. Я, Катя и Маша сидим в клетке, но мы не потерпели поражение», — уверена Толоконникова, которая назвала обвинительную экспертизу «грязной бумажкой в духе времен инквизиции».
«Как вышло, что наше выступление разрослось до огромной беды? — недоумевала Мария Алехина. — В здоровом обществе это невозможно». Она процитировала Буковского: «Несчастна та страна, где простая честность воспринимается в лучшем случае как героизм, в худшем — как психическое расстройство».
Екатерина Самуцевич в своей речи напомнила конкретно Владимиру Путину, что Россия — светское государство и что власть не должна пересекаться с церковью. Она посоветовала президенту взять «самоотвод»: «У меня смешанные чувства от этого процесса. Я жду обвинительного приговора. И мы суд вроде бы проиграли. Но на самом деле мы выиграли».
В 12.59 судья объявила дату и время оглашения приговора: 17 августа в 15.00. После этого конвой вывел подсудимых под аплодисменты присутствующих и громкий лай ротвейлера, что зафиксировал корреспондент Интерфакса.
Дмитрий Аграновский, адвокат
В том, что оглашение приговора назначено на 17 августа, хотя сам процесс уже заканчивается, нет ничего удивительного. Между двумя этими событиями всегда проходит какое-то время. Требуется оно судье на то, чтобы подумать о своей позиции.
Другое дело, что в данном случае вроде бы планировалось, что решение будет оглашено сразу. Вероятно, возникли какие-то сомнения. В том числе и благодаря массированной, даже мировой, поддержке обвиняемых. Придется, видимо, приговор Pussy Riot смягчить.
Удивительна история с некоторыми свидетелями защиты. Я в зале суда не присутствовал, но среди адвокатов обвиняемых мои хорошие знакомые. Говорят, что свидетелей чуть ли не обманом выманили из зала суда, а потом не пустили обратно и отказали в допросе.
В ходе процесса стороны активно вели теологические споры. Но разбор вопросов оскорбления Бога или чувств верующих в случае, если обвинение настаивала именно на нем, нужно начинать с выяснения самого существования Всевышнего. Этим в первую очередь и должна была заняться прокуратура. Затем определять, какие чувства и в чем были оскорблены.
Некоторые служители церкви, к примеру, позволяют себе совершенно оскорбительные высказывания о Ленине и идеях коммунизма. Их же никто за это не привлекает. Нужно, конечно, всем прекратить всех оскорблять, задевать чьи-то чувства. Привлекать же за подобное по уголовной статье у нас и сейчас нельзя. Имеет место административное правонарушение.
Сообщается, что и сторона обвинения, и сторона защиты требовали отвода судьи. Удивительно, что на практике прошение об отводе судьи рассматривает он же сам. То есть решит, что хочет уйти, — уйдет. Захочет остаться — останется. Он сам определяет, заинтересован ли в исходе дела или нет. Процедура отвода превращается в фикцию. В арбитражном процессе, кстати, если кому-то из коллегии из трех судей заявляется отвод, вопрос об этом рассматривают двое других. Я не припомню случая, чтобы отвод судьи по уголовному делу когда-то был удовлетворен. Ни в моей практике, ни в практике моих друзей и знакомых адвокатов.
Просят об отводе адвокаты и прокуратура, если у них есть основания считать, что судья прямо или косвенно заинтересован в том или ином решении по разбираемому делу. Похоже, такие мысли приходили в голову как тем, так и другим. Реализовать же подобное практически невозможно. И стороны, конечно, об этом знали.
