— Ожидали ли вы смягчения наказания Платону Лебедеву? С чем, на ваш взгляд, связано решение вельского прокурора, предложившего смягчить наказание?
Прокурор предложил не смягчить наказание, а применить закон, смягчающий наказание. Это не предложение прокурора, а его обязанность.
Не знаю, что значит мнение прокурора Вельска, но оно не имеет никакого значения. Если руководствоваться законом, то тут нет вообще никакой темы для дискуссий. Наказание Платону Лебедеву должно было быть снижено — не смягчено, еще раз подчеркиваю, а снижено. Потому что закон обязывает так поступить в силу изменения самого закона в сторону улучшения для осужденного. Такой закон подлежит обязательному применению с обратной силой.
Там ситуация такая, что назначено было наказание. Даже сейчас не обсуждается, справедливо или несправедливо, доказано или не доказано. Конечно, все фальшиво — это понятно. Но при всем при том было назначено по одной статье 174-й наказание восемь с половиной лет. По нынешнему закону максимальное наказание по этой статье — семь лет. Это уж как минимум то, что обязаны применить, даже не рассуждая, ничего не обсуждая, а просто сверив, что есть такое обвинение, и все. Больше ничего там не требуется. Но при условии, что руководствуются законом.
Уже девять лет длится беззаконие. Если какой-то маленький хотя бы шажок в сторону закона сделан, значит, это уже немножко хорошо, немножко лучше, чем было до этого.
— Значит, все-таки справедливость восторжествовала по отношению к Лебедеву?
Я бы не говорил таких громких слов по незначительному поводу. Торжество справедливости по этому делу может заключаться только в полной реабилитации Михаила Ходорковского и Платона Лебедева и в наказании всех причастных к расправе. Тогда можно говорить о торжестве справедливости.
А здесь можно порадоваться тому, что человек немножко раньше выйдет на свободу. Это, конечно, замечательно. Но это никакое не торжество справедливости. Просто по-человечески это замечательно, если будет возможность раньше выйти из этого ада, в котором Платон Леонидович находится уже десятый год, а Михаил Борисович без нескольких месяцев — девять лет. Но это никакое не торжество справедливости, еще раз подчеркиваю.
В каких целях это делается, я не знаю и гадать не хочу. Но, как мы видим, по-настоящему серьезных шагов законности — а значит, и справедливости — пока наблюдать не приходится в этом деле.
— Возможно ли в принципе юридически бороться с политическим заказом, коим является «дело ЮКОСа»?
Вы меня спрашиваете о том, чем я занимаюсь. Возможно ли делать то, что конкретно я делаю уже шестой год, а вся команда защиты — уже девять лет? Наша работа является ответом на этот вопрос. Мы вопреки всему и несмотря ни на что работаем исключительно в поле закона, исключительно правовыми методами и публичными. И иного для себя не видим, не знаем и не рассматриваем.
Материал подготовили: Елена Николаева, Мария Пономарева, Александр Газов