Подсчет голосов

Эдуард Лимонов, писатель и политик (1 мин. 55 сек.)

• В высоком качестве (7,17 Мб)
• В низком качестве (3,37 Мб)

Политика у нас уничтожена. Во-первых, селекцией. Первую селекцию осуществляет Минюст: он допускает к регистрации только политические партии, которых хочет власть. А власть, на самом деле, в этой истории должна была бы быть одной из конкурирующих сил. Это понятно. 

Второе — уже после селекции Минюста происходит вторая селекция. Селекция Центральной избирательной комиссии. И там тоже нежелательные «иностранцы» не допускаются. Через эти две жутких баррикады не пробьется ничто живое. 

Посему можно говорить о том, что нет необходимости фальсифицировать выборы. Зачем их фальсифицировать, когда достаточно сделать так, чтобы в конечном продукте — бюллетене, — были только «надежные» политические организации. 

Это не политическая система — это система мошенничества. Такая большая ложь. Политики у нас как таковой нет. Поэтому можно много говорить о приемах мошенничества — два из них я вам уже открыл, — но их еще существует бесконечное количество вариаций.

Станислав Белковский, директор Института национальной стратегии (1 мин. 00 сек.)

• В высоком качестве (3,82 Мб)
• В низком качестве (1,82 Мб)

Избирательная система — это фикция, поскольку все люди на выборных должностях сегодня назначаются. Ясно, что никакая модернизация элит, никакое восстановление вертикальной социальной мобильности как инструмента и непременного условия модернизации элит, невозможна без реальной выборности. 

Российская монархическая традиция предполагает несменяемость верховной власти. А реальная сменяемость верховной власти, как во времена «позднего» Горбачева и «всего» Ельцина, приводит к политическому хаосу и перманентной нестабильности. 

Поэтому в идеале я вижу систему, при которой сам президент фактически выполняет функции гаранта стабильности и человека, определяющего политическую стратегию государства. Он может находиться на своем посту достаточно долго: скажем, один срок — семь лет, без ограничения количества сроков пребывания у власти. 

Но при этом, социально-экономическими вопросами занимается правительство парламентского большинства, формируемое парламентом, в свою очередь избираемым на реальных выборах. Кроме того, восстанавливается политическая субъектность региональных элит — возврат к выборности губернаторов либо народом, либо законодательными собраниями субъектов федерации.

Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации (44 сек.)

• В высоком качестве (2,73 Мб)
• В низком качестве (1,30 Мб)

Мы имеем руководителя Центризбиркома, который, если мне память не изменяет, выдал гениальную фразу: он сказал, что избрание президента Медведева произойдет в полном соответствии с высочайшими демократическими критериями и стандартами. 

Какие выборы? Мы имеем назначения депутатов, должностных лиц и так далее. Ну да, немножечко вокруг этого происходят некоторые недоразумения. Но мы же не говорим всерьез о выборах губернаторов. Хотя на самом деле юридически это тоже выборы. 

У нас есть избиратель и он выбирает. Но раньше он был один. Теперь их, может быть, два.

Алексей Кондауров, член президиума Национальной ассамблеи, генерал КГБ в отставке (1 мин. 21 сек.)

• В высоком качестве (5,34 Мб)
• В низком качестве (2,54 Мб)

Мы пришли к совершенно нетерпимому положению, когда вся избирательная система подчинена или зависит от административного ресурса. Я считаю, что это неконституционное понятие. Принципы функционирования административного ресурса есть разрушение конституционных основ государства. И по большому счету, те люди, которые используют административный ресурс в избирательной системе, совершают очень серьезное преступление против государства. 

Политическую конкуренцию тоже подавляет административный ресурс. Он — основное зло, которое разрушает российскую избирательную систему.