На президентских выборах в Иране боролись шесть кандидатов: экс-секретарь Высшего совета национальной безопасности, бывший переговорщик с «шестеркой» по ядерной программе Хассан Роухани, экс-министр иностранных дел Алиакбар Велаяти, мэр Тегерана Мохаммадбакер Калибаф, экс-министр почты и телеграфа Сейед Мохаммад Карази, секретарь Высшего совета национальной безопасности Ирана Саид Джалили и бывший командующий Корпусом стражей исламской революции (КСИР) Мохсен Резайи.
Нынешний президент Ирана Махмуд Ахмадинежад в выборах не участвует — он уже отбыл два президентских срока подряд.
Эти выборы заметно отличаются от выборов 2009 года, на которых остро соперничали Ахмадинежад и кандидат либеральных сил Мир-Хосейн Мусави. Тогда иранская оппозиционная коалиция, обвинившая власти в масштабных фальсификациях, устроила по всей стране массовые акции протеста, вошедшие в историю как «зеленая революция», — силовикам с трудом удалось подавить эти выступления.
Сейчас ситуация куда более спокойная: среди кандидатов нет столь ярко выраженных реформистов, как Мусави, а наиболее неугодные высшему духовному руководству страны политики (в частности, ставленники Ахмадинежада, в последнее время впавшего в немилость у высшего руководителя Ирана, аятоллы Али Хаменеи) были заранее сняты с дистанции.
Особенность любых выборов в Иране в том, что реально главой государства со времен Исламской революции 1979 года является высший руководитель, рахбар. После смерти в 1989 году основателя Исламской Республики, аятоллы Хомейни, на этом посту бессменно находится аятолла Хаменеи, и президент стоит ниже него в государственной иерархии. Тем не менее президентский пост достаточно важен — президент является главой исполнительной власти, руководит правительством, назначает губернаторов и глав многих ведомств. При этом власть президента не распространяется на полицию, армию (верховным главнокомандующим является рахбар), КСИР, Совет стражей конституции, Совет целесообразности и Совет экспертов.
Именно Совет стражей конституции рассматривает все кандидатуры на президентский пост и определяет, кого следует допустить к выборам.
Несмотря на то что, как уже говорилось, до выборов были допущены лишь лояльные Верховному правителю кандидатуры, у реформистских сил была консолидированная позиция по поддержке наиболее приемлемого для них политика — Хассана Роухани. Бывший секретарь Высшего совета национальной безопасности позиционировал себя на этих выборах в качестве борца за права человека и наиболее реформистски настроенного кандидата.
Роухани поддерживали два авторитетных политика, являвшиеся в разное время президентами Ирана, — Мохаммад Хатами и Али Акбар Хашеми-Рафсанджани. К тому же Хатами уговорил двух других кандидатов-реформаторов, Хаддад-Аделя и Арефа, отказаться от участия в выборах для консолидации прогрессивного электората.
Фаворитами консервативного лагеря считались Саид Джалили и мэр Тегерана Мохаммадбакер Калибаф. Впрочем, многие эксперты считали, что против кандидатуры Калибафа работает тот факт, что нынешний президент Махмуд Ахмадинежад, впавший в немилость у рахбара, шел на президентские выборы в 2005 году тоже с поста мэра Тегерана.
Ясно, что кардинальных изменений во внешней политике этой страны не наступит. У всех кандидатов в президенты, да и у подавляющего большинства иранских элит есть единое мнение о необходимости развития национальной ядерной программы и укрепления обороноспособности страны.
В любом случае Исламская Республика продолжит оппонировать США, Израилю и своим главным региональным конкурентам — арабским монархиям Аравийского полуострова.
Чего точно будет меньше — это скандальности во внешнеполитической риторике, свойственной склонному к эпатажу Ахмадинежаду. Постоянные заявления о необходимости стереть «сионистский режим» (Израиль) с лица земли, высказывания о фальсификации холокоста и тому подобные провокации, являвшиеся чертой фирменного стиля уходящего президента, конечно, останутся в прошлом, и тональность заявлений Ирана станет более сдержанной. Впрочем, ближайшие годы неизбежно покажут, что корень напряженности на Ближнем Востоке вовсе не в той или иной тональности, а в неразрешимых идеологических, религиозных и геополитических противоречиях между крупнейшими игроками региона.