В последнее время руководство России пытается продвинуть идею введения некой наднациональной валюты. Такое предложение прозвучало и на саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Я считаю, что сейчас это не очень актуально. Было бы еще понятно, если бы об этом говорил Китай, у которого есть под это ресурсы. Введение наднациональной валюты регионального уровня стало бы неким средством давления на Соединенные Штаты и решения каких-то китайских задач. Когда же такое предложение выдвигаем мы, то выглядит это по крайней мере странно. Если мы делаем это по просьбе Китая, то хотелось бы понять, в чем тогда здесь наша выгода. Потому что сейчас получается, что мы таскаем для Китая каштаны из огня.
Не с нашими экономическими ресурсами, не с нашей ситуацией выступать сегодня с какими-то крупными геополитическими заявлениями — нет у нас на это ресурсов. Мы мелкие и, в общем, не адекватные. Ладно бы такие заявления руководители нашей страны делали, остановив экономический спад. У нас же он один из самых крупных в мире. Сейчас главное — разобраться со своими проблемами, а потом уже начинать учить других.
В рамках ШОС наднациональной валютой может стать только юань, и ничто другое. Потому что все страны ШОС вместе взятые в несколько раз меньше Китая. Тогда так и следовало говорить: Россия хочет перейти на юань.
Саммиты ШОС и встреча стран БРИК — какая-то альтернатива западным организациям. Обратить внимание, международные финансовые организации — G-7, G-20 — реально кризис не обсуждают. Они даже не говорят о причинах кризиса, что совершенно неслучайно. Ведь современная западная экономическая наука отрицает саму возможность кризиса, и люди, которые реально определяют экономическую позицию, по уши завязаны в той концепции, которая к кризису и привела. Грубо говоря, для них обсуждение кризиса сведется к вопросу о том, почему они допустили этот кризис. Они этого ужасно не хотят. Международные финансовые организации, утверждая, что они занимаются антикризисными исследованиями, говорят откровенную ложь.
Если говорить об уровне развития экономической науки, то за последние десять лет наиболее качественные кризисные исследования были проведены и продолжают проводиться именно в России. То есть, в этом смысле Россия — мировой лидер экономической науки. Но это лидерство происходит за пределами официальной российской линии. Ни один из тех экспертов, которые реально уже десять лет занимаются кризисом, которые разработали теорию кризиса, которые совершенно точно описывали и описывают, как он будет проходить, ни один из них не приглашается ни на один форум с участием российского руководства. Не то что не выступают — даже не приглашаются.
По этой причине мне кажется, что рассуждения на официальном уровне, попытка что-то выяснить являются демагогией — в рамках такой же демагогии официальных международных финансовых организаций.
Почему так ведет себя российское руководство? Я склонен считать, что это некие психические фрустрации. Людям хочется ощущать себя большими, коими они на самом деле не являются, и они это компенсируют разного рода разговорами. Очень похоже на бабушек у подъезда, судачащих по поводу известной актрисы, живущей в их доме.
Вернемся к странам БРИК. Здесь ситуация такая: если раньше это были четыре страны, то сегодня —три плюс одна. То есть Бразилия, Индия и Китай, в общем, растут, а Россия — падает. Она резко уменьшила свой вес в рамках БРИК. Нельзя сегодня говорить о России как о равноправном члене этого искусственного объединения — мы начали резко отставать. Ну, а Китай далеко впереди всей четверки. Из-за своего сильного экономического положения и по ряду других причин Китай сегодня является одним из главных геополитических раздражителей США.
Считается, что мы с Китаем дружим. Но я хотел бы правильно расставить акценты — не мы дружим с Китаем, а Китай дружит с нами. В школе, когда десятиклассник общается на переменках с третьеклассником, это не значит, что третьеклассник дружит с десятиклассником — все наоборот. Экономическая роль Китая настолько велика, что он позволяет нам с собой дружить, и при этом использует нас в рамках своих целей.
У Китая есть некоторые геополитические цели, для их реализации ему нужно иметь некоторые инструменты. Вот сегодня Россия — это некий инструмент Китая в рамках ШОС. Задача американцев на сегодняшний день состоит в том, чтобы не дать Китаю использовать Россию против себя. Пока это у них очень хорошо получается, потому что проамериканское влияние в Москве много выше, чем прокитайское.
Но у Китая есть свои методы, и они работают хорошо. Еще раз отмечу: это игры больших дядей, мы к ним отношения не имеем. Мы не большой дядя, и нам лучше помалкивать — сегодня статус России не тот, чтобы можно было говорить о каких-то больших амбициях. Наши амбиции связаны только с историей, но этого мало. Мы ведем себя, как обиженный подросток — так в международных делах вести себя нельзя.
У Вересаева есть замечательный рассказ, который может стать иллюстрацией к сегодняшней ситуации. У некой пары есть сын, к паре пришли гости. И этот сын всех достал своими идиотскими шуточками, глупостями и так далее. Наконец, один из гостей спрашивает, почему он так глупо себя ведет. На что сын хозяев отвечает: «Да-а-а… Я по-умному не умею, а поговорить-то хочется». Так и нашим руководителям очень хочется поговорить за столом G-8 или G-20. Но по-умному они не умеют, в результате рейтинг России только падает.
Путей выхода из ситуации я сегодня не вижу. Не вижу человека, который смог бы вывести страну из кризиса.