Напомним, по официальной версии, предшественник Кирилла скончался 5 декабря прошлого года от приступа сердечной недостаточности.

«Как таковой сердечный приступ не убил бы патриарха. Просто случился он в максимально неудобных для помощи обстоятельствах», — сообщил Андрей Кураев.

«Возможно, что приступа не было вообще,  — уточнил он. — Просто пожилой человек при каком-то повороте или резком движении на секунду утратил координацию движений — и упал. Но, падая, затылком ударился об угол стула. И этот угол перебил вену. Патриарх пришел в сознание. Пробовал встать — на стенах кровавые следы от его рук (это важно с религиозной точки зрения: значит, кончина Патриарха не была мгновенной и у него было время не только для последней борьбы за жизнь, но и для осознания неизбежности предстоящего последнего Перехода и подготовки к нему).

Даже и при такой травме его можно было бы спасти. Если бы хоть кто-то знал, что ему нужна помощь. Но дело было во внутренних покоях Патриарха, которые он на ночь сам изнутри запирал на ключ. Двери двойные, шумоизоляция от остального здания, где, суетясь, хлопочут монахини, полная. Стоны Патриарха никто не расслышал. Ключей от его покоев не было даже у охраны.

Патриарх накануне вечером заказал завтрак на восемь утра. Когда и в половине девятого он не вышел, начали тревожиться. Стуки, звонки не давали ответа. Стали заглядывать в окна. И через окошко ванной комнаты увидели его лежащим.

Дверь взломали. Но тело уже остывало».

«Почему в ванной не было тревожной кнопки? Почему престарелый человек был один? Почему не было ключей у охраны? Как могла рядом с ним быть немягкая и удароопасная мебель? Почему монахиня-экономка не сразу сообщила охране?» — перечисляет протодиакон вопросы прокуратуры, оставшиеся без ответа. И поясняет, почему от православных скрыли правду о смерти Патриарха: «Патриархии было трудно сказать о том, что со смертью Предстоятель встретился в уборной. То, что было бы вполне обычно для простого человека, могло бы быть воспринято как скандал в применении к Патриарху. Да и около- и внутрицерковные раскольники с радостью запричитали бы о «смерти Ария».