Валентин Иванович Варенников скончался 6 мая на 86-м году жизни в госпитале имени Бурденко, где проходил реабилитацию после сделанной в январе сложной операции. Генерал Варенников был участником Великой Отечественной войны, Героем Советского Союза, знаменосцем Победы. Участвовал в военных событиях в Анголе, Сирии, Эфиопии и Афганистане. Главный организатор работ воинских частей по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Занимал посты первого заместителя начальника Генерального штаба ВС в течение десяти лет (из них — почти пять лет в Афганистане), главнокомандующего Сухопутными войсками — заместителя министра обороны СССР.
В 1991 году был арестован по делу ГКЧП, амнистирован в 1994 году. Амнистию генерал не принял и настоял на суде, после чего был оправдан Верховным судом.
В 1995 году Варенников был избран депутатом Государственной думы, занимал должность председателя комитета по делам ветеранов. В 2003?м избран в состав Госдумы IV созыва. До последнего времени Валентин Иванович являлся президентом Международной лиги защиты человеческого достоинства и безопасности.
Валентин Иванович Варенников — лауреат премии имени В.И.Вернадского за особый вклад в развитие России, отечественной и мировой науки (2000 г.), лауреат международной премии имени М.А.Шолохова (2002 г.).
С 1997 по 2005 гг. — президент Российской Ассоциации Героев; член Российского организационного комитета «Победа».
Награжден более чем 60 орденами и медалями СССР и России, в том числе двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Боевого Красного Знамени, орденом Октябрьской Революции, орденом Кутузова I степени, тремя орденами Отечественной войны I и II степени, орденом Красной Звезды и орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени.
Президент России Дмитрий Медведев выразил соболезнования родным и близким генерала.
Кажется, нет знакового события в стране, в историю которого не вписано имя Валентина Варенникова — героя с четкой гражданской позицией. Он стоял насмерть в Сталинграде, освобождал Украину и Белоруссию от фашистских захватчиков, с боями прошел Польшу и 2 мая 1945 года был в Рейхстаге. Участник знаменитого Парада Победы руководил боевыми действиями в Афганистане и работой воинских частей по ликвидации последствий аварии Чернобыльской АЭС.
А потом, в 1991-м, пытался спасти Советский Союз от распада…
Он закончил школу в 1941 году, когда на границе СССР немецкие самолеты готовились к вылетам с аэродромов, чтобы начать бомбежки нашей страны. Война началась в воскресенье.
— Куда Вы планировали поступать? Собирались стать военным?
— Нет, я хотел строить корабли. Еще в 9-м и 10-м классах посылал свои модели в Ленинградский институт кораблестроения, у меня даже были две грамоты от этого института. Одноклассники мне завидовали, потому что все заранее знали: в этот институт меня, конечно, примут. Однако началась война. Когда же война закончилась, я от своей идеи не отказался. Думал, как и все: фашизм разбит, значит надо заниматься гражданским делом. И писал рапорты, чтобы меня уволили. Хотел поступить в кораблестроительный. Но меня оставили в кадрах. Ведь будучи молодым офицером, я и представить себе не мог всех политических хитросплетений, сопровождавших вторую мировую и период после второй мировой.
Я стал военным и не жалею. Хотя служба была очень тяжелая. 15 лет в Заполярье прослужил. Там сын вырос, второй родился. Потом по разным гарнизонам рос. Окончил училище. В двух округах послужил. Когда началась война в Афганистане, написал рапорт и поехал туда. Отвоевал. Ранен не был, но болезней много нахватал. Потом в Средней Азии служил, в Киргизии. 15 лет на Дальнем Востоке. Сахалин, Камчатка, Чукотка, опять Камчатка…
— Вы освобождали Украину и Белоруссию. Как относитесь к тому, что происходит во взаимоотношениях России с этими странами?
— Отрицательно. Я лично считаю, что объединяться с белорусами нужно. При всех условиях, при всех издержках, при всех негативных моментах. Может быть, мне тонкости неизвестны. Правительство лучше знает, какие требования выдвигает белорусская сторона… Но, все равно, надо найти компромисс и объединиться.
Это наша родная республика. Это наш родной народ. Мы должны быть едины. А с учетом того, что это все-таки Запад — мы должны защищать Россию с участием наших братьев.
— В 44-м вы освобождали Польшу. Как встречали поляки тогда?
— Более-менее нормально. Они особый народ. Но ничего враждебного не было. Наоборот, они благодарили за освобождение. Ведь 640 тысяч погибло за Польшу. Я сам дважды ранен был на Висле и на Одере.
— Проблемы с Польшей и с Прибалтикой — события одного ряда? Попытки подправить историю и вычеркнуть Россию из списка победителей фашизма?
— Чтобы там не говорили, это американская политика. США руками третьих стран решают те задачи, которые поставили перед собой: где возможно, там и ущемить интересы России. Идеологические, экономические, дипломатические. Все эти оранжевые революции, все эти антироссийские фобии прибалтийских республик — звенья одной цепи.
— 2 мая 1945 года вы со своим полком уже были в здании Рейхстага в Берлине. Видели, как водружали победное советское знамя? На самом ли деле это сделали люди со знаменитой фотографии? Или, как говорят, потом подобрали более «достойные» кандидатуры?
— Знамя победное водрузили в ночь с 1 на 2 мая. И я увидел его, когда оно уже колыхалось на куполе. Но, кроме него, на Рейхстаге было еще несколько алых стягов. С десяток.
Все мы, участники штурма Берлина, каждая дивизия и даже каждый полк, хотели водрузить знамя на Рейхстаге. Но когда кольцо окружения сузилось до такой степени, что войска могли поразить огнем друг друга, Жуков дал команду: «Стой». Исходя из того, какая из дивизий занимала более удобное положение, Жуков определил: 150 гвардейская дивизия 79 корпуса может решить эту задачу. Она и штурмовала здание. Штурмовой флаг был водружен. Через много-много лет я этой армией командовал.
Так что утром 2 мая для нас война была практически закончена.
— 22-летний капитан, герой и орденоносец стал участником Парада Победы 24 июня 1945 года на Красной площади. Но до этого, перед парадом, являясь начальником почетного караула, вы приняли Знамя Победы на центральном аэродроме. Каким оно было в тот день?
— Таким же, как сейчас демонстрируется в Центральном музее Вооруженных сил. Имело красное полотнище, звезду и серп и молот. Когда приказали привезти Знамя Победы на парад, на нем написали «150 стр. ордена Кутузова II ст. Идрицк. див. 79 с.к. 3 У.А. I БФ» (перевожу: «150-я стрелковая ордена Кутузова II степени Идрицкая дивизия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта»).
Подрулил самолет, подали трап. Вышел капитан Самсонов, а за ним Егоров и Кантария несли Знамя. Самсонов вручил его мне, я передал знаменосцу. Поблагодарил Самсонова за благополучную доставку реликвии. Перестроил караул и под оркестр мы прошли торжественным маршем. А затем отвезли его в генеральный штаб. Думали, что Знамя готовится к участию в параде Победы.
Однако этого Знамени на параде не было.
В параде участвовало десять полков — по числу фронтов и польский сводный полк. Наш, Первый белорусский, стоял в центре, перед мавзолеем. И я видел все. Первым шел Карельский фронт. Руководство, командармы, боевые знамена дивизий. Потом «коробки» офицеров и солдат. Знамени Победы не было.
На мой взгляд, руководство страны предполагало, что Знамя привезут таким, каким оно было водружено на Рейхстаг, ведь в тот момент на нем были только звезда и серп и молот. А с надписью, как будто Победа принадлежит одной дивизии, — как-то некрасиво.
И все же, какое бы оно не было, для любого воина, добивавшегося великой Победы, представляющего, какая это была ужасная война, Знамя является символом Победы. Оно вызывает очень глубокое чувство уважения и рождает высокий прилив особой гордости.
— Первые пять послевоенных лет вы командовали различными воинскими подразделениями в 8-й гвардейской армии, входившей в состав советских оккупационных войск в Германии (с 1949 года – группа советских войск в Германии). Как по-вашему, зачем нужно было разделять Германию?
— Сталин был против разделения. Настояли американцы — сделали несколько зон: американскую, английскую, французскую. Потом там все практически стало американское.
— Когда из Западной Германии были выведены американские войска?
— После наших.
— Почему при выводе советских войск из восточной Германии не было заключено никаких письменных соглашений?
— Не ко мне вопрос. К тем, кто не заключил письменных соглашений. Что было очень глупо.
— Можно ли было предвидеть тогда наступление НАТО на восток?
— Конечно.
— А сейчас, когда пытаются разместить ПРО на территории Польши, что делать России?
— Поставить против средств, там размещаемых соответствующие наши ударные средства, которые сметут все с лица земли. И ракеты, и локаторы, и все, что их окружает. Вот что надо сделать.
— После войны вы остались в армии. Получили три высших образования. Внесли огромный вклад в разработку советской военной доктрины и стратегии, в развитие оперативного искусства и создание нового оружия. В 1989 году заняли пост Главнокомандующего Сухопутными войсками — заместителя министра обороны СССР. А потом одним из первых подписали «Слово к народу», опубликованное 23 июля 1991 года. Зачем?
— «Слово к народу» было очень актуально. Оно четко отражало ситуацию, в которой мы находились, и предсказывало, к чему мы придем, если не примем меры — страна погибнет. Это было пророческое слово. Если его сегодня перечитать, сразу видно, что развивались события именно так, как там предполагалось. Надо было это пресечь, пока не поздно.
— И спустя два месяца, в ночь с 18 на 19 августа, был создан ГКЧП. Он объявил Чрезвычайное положение, ввел в город войска, а через два дня вывел их, фактически самораспустившись. Что это было?
— ГКЧП оказался неспособен управлять страной. И в первую очередь я виню в этом Крючкова, который должен был обеспечивать национальную безопасность и, коли создали этот комитет, он должен был его и возглавить. Тогда, конечно, результаты могли быть совершенно иные.
— Но СССР распался. Кто конкретно в этом виноват, Ельцин или Горбачев?
— Пожалуй, все-таки Яковлев. Он работал на ЦРУ, был его агентом. Я узнал об этом, прочтя показания председателя Комитета Государственной безопасности Крючкова в нашем деле (150 томов). Горбачев не разрешил ему провести следственные действия в отношении члена Политбюро. А Крючков, будучи человеком деликатным (это вам не Андропов!) остановился. Мало кто знал в то время, что у нас действуют агенты влияния, что они сознательно разрушают страну.
— То есть Ельцин оказался марионеткой в руках Яковлева?
— Нет, Горбачев. Ельцин завершил начатое.
— Можно ли было спасти СССР?
— Это мог сделать Горбачев. Он знал, что собрались в Беловежской пуще. Знал, по какому поводу. Надо было просто их арестовать, как заговорщиков.
— 23 августа 12 членов ГКЧП (и вас в том числе) поместили в «Матросскую тишину». Амнистировали в феврале 94-го. Почему вы отказались принять амнистию и потребовали суда?
— Я не был ни чем виноват. Мы боролись за сохранение Советского Союза, выполняя свой конституционный долг. И потом, я защищал свою личную честь.
Статья была очень тяжелая: измена Родине с целью захвата власти. Она предусматривала 15 лет строгого режима или расстрел, с конфискацией имущества. Но я решил идти до конца. Семья меня поддержала. Не думал, конечно, что меня расстреляют, но худшего ожидал.
Во время суда я подал ходатайство о возбуждении уголовного дела по факту развала Советского Союза. Суд рассмотрел, признал мое ходатайство правомерным, вынес определение и отослал мое ходатайство в Генеральную прокуратуру. Ходу ему не дали. Но меня оправдали.
— Каковы, на ваш взгляд, последствия развала СССР?
— Самые неприятные. Для начала нужно сказать, что сразу было ликвидировано равновесие, паритет. Присутствие нашей великой державы не позволяло США вести себя так, как они это сейчас делают. Само существование СССР было надежной защитой мира во всем мире.
Что касается советского народа… Все народы СССР пострадали. И до сих пор страдают. Вот я приехал в ту же Киргизию — у них 40 процентов бюджета уходит на обслуживание долга. Удивляюсь: как вы живете?! А они и сами удивляются: как вообще народ живет?
Все разрушено. Была интеграция ювелирная. Промышленность, сельское хозяйство — все взаимосвязано. Республики друг от друга экономически зависели. На этом строилось благосостояние страны.
— С 1995 года вы председатель, а затем заместитель председателя Комитета Государственной Думы Российской Федерации по делам ветеранов. За что сегодня боретесь? Или против чего?
— Проблем много. Прежде всего, конечно, социальных. Но и другие нам не чужды. Вот, мы критикуем кого-то за перенос памятников. А свои памятники? Отремонтировать своевременно, и то не можем. Это позорит и оскорбляет память павших.