Проект поправок к закону о НКО был вынесен на обсуждение только 17 июня. В пятницу, 26 июня, он уже прошел первое чтение. Предполагается, что на этой неделе процесс принятия поправок будет полностью закончен.
Вряд ли кто-то будет спорить, что в России есть взгляды на те или иные проблемы, отличные от точки зрения власти. Важно, чтобы эти взгляды высказывались вслух — общество должно знать о существовании альтернативной позиции. Однако властям удалось загнать реальную оппозицию в нашей стране в какие-то маргинальные рамки, поэтому часть функций оппозиции взяли на себя некоммерческие организации. Таким образом, сегодня НКО являются не политическим, но хотя бы гражданским оппонентом государству. Что подтверждается и ссылками средств массовой информации на различные мнения правозащитников, альтернативные официальным. И это одна из очень важных функций неправительственных организаций — простое формулирование и донесение до людей иной точки зрения в условиях, когда нет реальной влиятельной политической оппозиции.
Предложенные поправки распространяются на деятельность только российских НКО. По новому закону:
— проверки некоммерческих организаций будут проводиться раз в три года, а не раз в год, как раньше;
— если документы организации, поданные ею на регистрацию, были оформлены неправильно, регистрация лишь приостанавливается (раньше следовал простой отказ и прекращение процедуры);
— права проверяющих государственных органов ограничены рамками их юрисдикции (Минюст теперь не вправе требовать от НКО предоставления документов, находящихся в «зоне ответственности» налоговой службы).
Ускоренную работу парламентариев многие эксперты напрямую связывают с приездом в Россию Барака Обамы. Таким образом российские власти якобы стараются продемонстрировать общий курс страны на либерализацию и установление хороших отношений с Западом. Версия подтверждается и тем, что встреча с представителями российских и американских некоммерческих организаций занимает важное место в программе визита президента США.
Среди приглашенных на встречу — общество «Мемориал», региональные некоммерческие организации с Урала и европейской части России. Соединенные Штаты будут представлены правозащитной группой Human Rights First, Freedom House и российским отделением Human Rights Watch.
Но я не думаю, что это настолько взаимосвязанные вещи. Распоряжение Дмитрия Медведева об облегчении работы НКО было высказано публично на встрече с Советом по правам человека, и в любом случае это распоряжение нужно было исполнять. Вряд ли поправки были специально разработаны под визит Обамы. Но сроки, скорее всего, просто подгадали. Красивый такой жест.
Поправки, конечно, облегчат нам жизнь. Хорошо, что прекратятся ежегодные проверки, — объем документации, необходимой для предоставления в контролирующие органы, просто огромен. Это всегда напрягало и затрудняло работу. Поэтому решение о внесении поправок можно только приветствовать — снимается часть тех абсолютно не обоснованных ограничений в работе НКО, которые были введены несколько лет назад.
Борьба с правозащитниками началась с подозрений нас в связях с Западом — вскоре после «оранжевой революции» на Украине. И чтобы предотвратить возможность повторения украинского сценария, российское правительство ужесточило законодательство.
Но никаких угроз революции в России не было и быть не могло — ни «оранжевой», ни «розовой», ни «тюльпанной» и никакой другой. По моему мнению, влияние западных денег на цветные революции вообще сильно преувеличено. Конечно, деньги как-то влияют, однако они не помогут, если нет определенного настроя общества, — можно вкладывать миллионы, но социального взрыва не будет. А можно почти бесплатно добиться потрясающего эффекта.
Сейчас мы думаем, как продвинуть вперед взаимоотношения государства и НКО. Необходимо ввести налоговые послабления для наших внутренних спонсоров, грантодателей, чтобы они были заинтересованы вкладывать в неправительственные организации, оказывать социальную, правовую, благотворительную помощь. Внутренние спонсоры важнее внешних. Вот куда нужно двигаться.
Поправки снимают только часть драконовских мер — остальные по-прежнему в силе. Казалось бы, проверка НКО должна быть легче, чем проверка какой-нибудь бизнес-структуры, ведь правозащитные организации помогают государству строить демократическое общество. Но бизнес-структуры остаются в привилегированном по отношению к нам положении.
Ранее предполагалось, что новый закон станет лишь первым шагом государства по сближению с правозащитниками. Затем очередь должна была дойти и до других рекомендаций членов некоммерческих организаций. Но работа над другими положениями Кремлем приостановлена. И по предварительной информации, которой я располагаю, государство на самом деле хочет ограничиться принятыми поправками.
Ситуация с неправительственными организациями в России не очень радужная. Влияние НКО на общество можно оценивать, например, опросами — судя по ним, оно не очень большое. С другой стороны, власть в последние годы усиленно боролась с нами, упорно не желала конструктивно взаимодействовать. Но даже в таких условиях мы многое делали. Мы реально помогли большому количеству конкретных людей.
А вот конвертировать свою реальную помощь конкретным людям во влияние — не получилось. Сплошь и рядом те граждане, которым мы помогаем, потом не разделяют наши убеждения, наши идеи, нашу приверженность приоритету права и нормам демократии. Получается, что мы спасаем конкретных людей, но на ситуацию в стране это не очень влияет. Если говорить объективно, это минус нашей работы.
Но я бы не сказал, что влияние неправительственных организаций упало совсем до нуля. В очень многих делах, выигранных в Европейском суде по правам человека, которые действительно имеют большую важность, являются ключевыми, большую роль играли НКО. Без работы неправительственных организаций по обучению юристов работе в Страсбургском суде это направление защиты граждан было бы не так заметно. В Конституционном суде России тоже были приняты решения в нашу пользу по целому ряду обращений. Так что влияние, конечно, есть.
Как же улучшить работу неправительственных организаций, усилить их роль в обществе, авторитет внутри самого правозащитного движения? Проводилось множество исследований — к примеру, этим вплотную занимался Пермский правозащитный центр. Предлагалась масса самых разных инициатив, начиная от внутренней организации и менеджмента до изменения языка разговора с обществом, отказа от упора на плохие, негативные моменты нашей действительности. Негатив влияет на людей угнетающе, им уже не хочется слышать, как все у нас в стране плохо. Поэтому исследовательскими группами высказывались предложения подчеркивать, наоборот, успехи деятельности неправительственных организаций, рассказывать о том, как гражданам реально можно самим себя защищать и как защищают себя люди с нашей помощью. То есть пора менять язык разговора с обществом с пессимистического на оптимистический. Но правозащитники о своих собственных успехах до сих пор говорят неохотно.
Главное, к чему мы должны стремиться, — это разделение властей. Сейчас законодательная власть срослась с исполнительной — одна перетекает в другую. Возникновение на этом фоне независимой судебной власти невозможно. Вот он, камень преткновения.