ИКОНА БОЖИЕЙ МАТЕРИ ВЛАДИМИРСКАЯ «УМИЛЕНИЕ» (ЛЮБЯТОВСКАЯ)
В псковской церкви св. Николая Чудотворца в Любятове до революции находилась особенно почитаемая святыня — чудотворная икона Владимирской Божией Матери (первая половина XV века; по описи монастыря называлась «Умиление»). Икона в 1581 году была прострелена в руку и в Лик во время осады Пскова польским королем Стефаном Баторием, когда чудесное заступничество Божией Матери избавило монастырь от поляков.
В 1928 году чудотворная икона была вывезена из монастыря и с 1930 года до настоящего времени находится в собрании Государственной Третьяковской галереи.
В конце ноября 2009 года Министерство культуры РФ во исполнение просьбы Патриарха Кирилла объявило о передаче во временное пользование Русской православной церкви Торопецкой иконы. Решение вызвало бурный протест музейного сообщества. По мнению специалистов Государственного Русского музея, которое было высказано в открытом обращении к Дмитрию Медведеву, «…любое нарушение существующего режима хранения может привести икону к гибели, которая станет настоящей национальной трагедией». Однако президент остался к их призывам равнодушным. В ночь со 2 на 3 декабря икона была тайно перевезена в церковь Александра Невского в Княжьем Озере.
Скандальный характер всей этой истории придало то, что приход, в который перевезли Торопецкую икону, находится в элитном и хорошо охраняемом коттеджном поселке. Для большинства православных верующих образ Девы Марии с Младенцем стал еще менее доступным, чем прежде. Хотя именно свободный доступ всех желающих к иконе, которую Церковь считает чудотворной, был главным доводом высшего духовенства в обосновании необходимости ее передачи РПЦ.
Именно на волне всех этих событий остро встал вопрос, назревавший все последние годы: как сохранить культурные ценности, одновременно сделав их доступными для верующих. Поиск ответа на него фактически поставил по разные стороны баррикад представителей музеев и Церковь. Первые выказывали обеспокоенность сохранностью исторического наследия, вторые настаивали на возвращении экспроприированного после революции имущества. Оставалось лишь непонятным, на чьей стороне государство.
Секретарь Общественной палаты Евгений Велихов, пытаясь сгладить назревающий конфликт, в декабре прошлого года направил письмо спикеру Госдумы Борису Грызлову. Он предложил обсудить при участии членов палаты, представителей РПЦ и иных конфессий, Минкультуры, музейного сообщества, а также реставраторов вопрос о необходимости внесения изменений в Федеральный закон «О музейном фонде и музеях Российской Федерации».
Эта идея нашла поддержку в структурах власти. Однако в несколько ином виде — никакого открытого обсуждения правительство решило не проводить, вознамерившись прекратить все споры принятием совершенно нового закона, который регламентировал бы имущественные отношения государства и религиозных конфессий. Вскоре текст законопроекта стал достоянием общественности.
По замыслу его разработчиков из Минэкономразвития, любое государственное имущество, которое будет признано имуществом культового назначения — иконы, храмовые здания, территории, на которых когда-либо находились храмы или иные религиозные святыни, — может быть передано религиозным организациям в собственность или безвозмездное пользование. Для этого религиозной организации всего-то и надо, что заявить о своих правах на него.
Естественно, поверить в то, что власти с такой легкостью готовы пойти на неслыханный по своей щедрости шаг, было трудно. Казалось, что законопроекту — кто бы ни выступал его лоббистом — не суждено получить одобрение в Госдуме.
Но в начале января премьер-министр правительства совершенно неожиданно объявил о передаче Новодевичьего монастыря — музейного объекта культурного наследия, охраняемого ЮНЕСКО, — в собственность РПЦ. Хотя согласно действующему законодательству никаких юридических оснований для этого не было. По факту Русская православная церковь, как и любая другая религиозная организация в России, отделена от государства. Таким образом, возник прецедент передачи в частные руки федерального имущества.
Стало понятно, что свое правовое обоснование акт передачи монастыря получит уже в рамках нового закона.
Сила закона
По мнению специалистов, законопроект — в том виде, в каком он существует сегодня (не исключено, что к моменту принятия он может существенно измениться), — производит странное впечатление. Суть его сводится к праву прямой реституции всего, что религиозная организация признает предметом культа.
Критики закона шутят, что если, допустим, КПРФ вдруг объявит себя церковью, она тогда сможет напрямую потребовать от государства в собственность, например, крейсер «Аврору» или все здания бывших обкомов, сославшись на то, что они необходимы правоверным коммунистам для совершения культа...
Конечно, музейных работников правовая абсурдность этого закона волнует меньше всего. Прежде всего их беспокоит, что религиозные организации не смогут обеспечить должной сохранности старинных предметов искусства, большинство из которых требуют особых условий содержания или реставрации. Ведь в большинстве своем случаи передачи культового имущества верующим заканчиваются гибелью бесценных памятников истории.
Например, Боголюбская икона XII века стоимостью несколько миллионов долларов была отдана на временное хранение в Успенский собор Княгинина монастыря во Владимире и там съедена грибком. От гибели образ спасло только то, что его формальным собственником являлось государство. Искусствоведы вовремя начали бить тревогу, добившись начала реставрации иконы.
С принятием вышеупомянутого закона такой возможности у них больше не будет. Церковь станет полноправным собственников переданных ей икон, монастырей, земель и сможет распоряжаться ими как заблагорассудится.
Кроме того, при таком раскладе существует угроза не только ухудшения состояния исторических памятников, за которыми просто некому будет следить. Гораздо страшнее то, что многие из них могут быть безвозвратно потеряны.
Мы можем сколько угодно рассуждать о духовности. Но надо понимать, что бесчисленное множество предметов церковного искусства, десятки тысяч зданий и земель, находящихся сегодня в государственной собственности, по самым скромным оценкам стоят миллиарды долларов. Одна только икона Рублева дороже нескольких алюминиевых заводов Олега Дерипаски. В чьих руках все это окажется, в каких целях будет использоваться — неизвестно.
Та же Русская православная церковь — огромный институт, в структурах которого работают самые разные люди. От имени «высшего духовенства» выступают в том числе и светские общественные организации. Некоторые из них, возможно, будут не прочь поживиться дорогостоящей иконой. Бесценные сокровища будут просто разворованы и проданы в западные частные коллекции.
По словам директора Государственного Эрмитажа Михаила Пиотровского, идея написания такого закона могла прийти в голову только тем людям, которые воспринимают духовную культуру как имущество и считают музеи «складом, полезным для удовлетворения разных своих амбиций и интересов».
С этим утверждением трудно не согласиться. Тем более если учитывать, что реституции подвергнутся еще и земли.
К примеру, в 1928 году совсем недалеко от Кремля стояла церковь Параскевы Пятницы — теперь на ее месте возвышается гостиница «Москва». По новому закону, РПЦ может в любой момент потребовать возвращения этой земли в свою собственность. Что в этом случае должно произойти с гостиницей — непонятно.
Конфликт интересов
О. ВЛАДИМИР ПОПОВ,
МИТРОФОРНЫЙ ПРОТОИЕРЕЙ ЦЕРКВИ СВ. НИКОЛАЯ В ЛЮБЯТОВЕ (ПСКОВ):
В свое время музеи были единственным способом спасти икону, и в истории СССР музеи сыграли спасительную роль. Но времена изменились, и важно, чтобы иконы обрели подлинное место и свое подлинное назначение. И когда мы видим, что такие знаменитые иконы, как Владимирская Божия Матерь или Любятовская, находятся в музеях, то это противоестественно.
Я всегда воздерживался от требования забрать иконы, потому что Церковь не всегда имеет возможность их сохранять. И этот момент надо учитывать, как и нельзя огульно обвинять музеи в том, что они являются «местами заключения» икон. Но, с другой стороны, нужно этот вопрос решать при обоюдном согласии обеих сторон: государства и Церкви. Есть иконы, которые являются настолько выдающимися памятникам искусства, что есть смысл хранить их в музеях. Можно без обоюдного ущерба разрешить эту проблему.
Что касается украденных, фальшивоприобретенных икон, которые пытаются вывезти за границу, и их возвращают музею, то это неправильное решение вопроса: они украдены в церквах, и поэтому они должны быть возвращены в Церковь.
Ясно, что этот закон написан в угоду РПЦ в качестве своеобразного подарка Патриарху на интронизацию. Ясно, что доступ к госсобственности получат далеко не все конфессии. Но конфликта интересов все равно не избежать. Все-таки Россия является поликультурным государством, на территории которой одновременно действует несколько религиозных организаций.
Не будем забывать о старообрядцах, число которых в нашей стране достигает полутора миллионов. На протяжении нескольких веков государство экспроприировало имущество раскольников, и они вполне могут потребовать его возвращения. А это уже прямое столкновение интересов РПЦ и Старообрядческой церкви.
Помимо старообрядцев правопреемниками Греко-Российской православной церкви себя считают Русская православная церковь за границей, так называемая Русская истинно-православная церковь, а также Российская православная автономная церковь. Все они могут стать конкурентами Московского патриархата в грядущем переделе государственной собственности.
Неизвестно, какую позицию по вопросу реституции займут мусульмане. Пример Крыма показывает, насколько жестким может быть противостояние приверженцев ислама и христианства. Как известно, уже много лет в Бахчисарае идет настоящая война между Святоуспенским монастырем и Бахчисарайской татарской общиной. Война, которая иногда заканчивается кровопролитием.
Российские мусульмане пока предпочитают отмалчиваться. Не в пример католикам, уже начавшим работу по сбору информации об имуществе, до 1917 года принадлежавшего Римской курии. Они настойчиво напоминают правительству, что Католической церкви до сих пор не возвращены храмы в Самаре и селе Венгерово Новосибирской области, храм в Барнауле Алтайского края и многое другое.
Рано или поздно интересы конфессий обязательно пересекутся. Во что это выльется, сказать трудно. Вряд ли имущественные споры будут решаться в залах суда. Намного вероятнее, что конфликты выплеснутся в открытые противостояния простых верующих, зачастую готовых отстаивать свои святыни силой. А это уже первый шаг к религиозному расколу страны.
Этим путем уже прошли Балканы. Неужели пришла очередь России?