Простое описание происходящего на улицах Москвы и некоторых других российских городов наводит на мысли о готовящемся переломе общественного сознания. В такие моменты всегда лезешь в учебники истории и различные справочники, чтобы провести параллель с нынешней ситуацией и попытаться предугадать последствия. Многое, конечно, будет зависеть от того, как мы сами охарактеризуем окружающую атмосферу. Сейчас, например, много шумят о грядущей революции, когда «верхи не могут, а низы не хотят», кто-то с жаром доказывает, что враги вбивают клин между народами, населяющими «Великую Россию», добиваясь развала страны, в общем — мутно все, нечетко. Смута какая-то...
Разбуди историка ночью и спроси о предпосылках смуты в родном отечестве, так он фактически с лету сможет воспроизвести ряд типичных причин и следствий. Скорее всего, ключевая мысль уложится в следующую формулировку: «Смуты в России наступали, как только падал авторитет государства и оно теряло свою сакральность. А народ, в свою очередь, переставал верить в государство и считаться с ним. Задержка с назревшими реформами и хаотичные шаги по их проведению не тормозили смуту, а лишь усиливали ее. Смута заканчивалась тогда, когда народ, почуяв смертельную угрозу, нависшую над страной, опять воссоздавал государство и обретал веру в его институты», — это определение доктора исторических наук Дмитрия Чуракова, который давно исследует непростые времена.
Отталкиваясь от этой его формулы, можно с карандашом в руках подчеркивать места, как будто бы списанные с сегодняшнего дня.
Перовое: «смуты в России наступали, как только падал авторитет государства и оно теряло свою сакральность. А народ, в свою очередь, переставал верить в государство и считаться с ним».
Тому, что авторитет государства упал и продолжает свое свободное падение, особенных подтверждений искать не нужно. Достаточно почитать материалы на «Особой букве», или любом другом информационном ресурсе, кроме «официальных». За редким исключением эти статьи и новости будут свидетельствовать о том, что авторитета у государства фактически уже не осталось. Любое действие властей сопровождается гулом недоверия и множеством скептических замечаний. Вдохновенно-негативная реакция касается практически всех начинаний. Считаются ли с государством? Скорее, опасаются и стараются держаться на расстоянии от государственной машины.
Отдельная тема — сакральность власти. Понятие, которое вернулось во времена Владимира Путина. Пост президента именно при нем обрел некоторую священность и неприкосновенность. Неспроста же его прочили в «национальные лидеры» (читай — монархи) и всерьез рассуждали о том, рухнет ли мир, если его не будет в президентском кресле.
С приходом Дмитрия Медведева власть была десакрализована. Глава государства с головой бросился в блогосферу и социальные сети, начал откликаться на критику и замечания, инициировал пересмотр отношения к власти. Его деятельность расценили как проявление слабости, а несовершенство государственных институтов, которое при Путине зашторивали харизмой лидера, стало бить по глазам.
Второе: «задержка с назревшими реформами и хаотичные шаги по их проведению не тормозили смуту, а лишь усиливали ее».
Обнажив проблемы, Медведев громогласно объявил, что сейчас мы займемся их решением. Такого рода тезисы неоднократно звучали и продолжают звучать в его выступлениях и обращениях к согражданам. Пока ничего из того, к чему намеревался подступиться президент, так и не было разрешено. В итоге граждане наблюдают декларации о намерениях и не видят решительных шагов. Борьба с коррупцией, реформа МВД, модернизация — скорее подстегивают общее недовольство, нежели гасят волну негодования. Хаос воцарился в умах. Очевидна нестыковка проповедей власть имущих с их деятельностью.
Третье: «смута заканчивалась тогда, когда народ, почуяв смертельную угрозу, нависшую над страной, опять воссоздавал государство и обретал веру в его институты».
Этот пункт в наших условиях пока можно рассматривать лишь как возможный итог наблюдающихся явлений. Здесь очевидны ожидания грядущих катаклизмов и серьезной беды, которая и должна будет всех нас сплотить. Выражаясь языком политологов, это самый пессимистичный сценарий.
Конечно, когда сегодня даешь оценку происходящему, нужно понимать, что описания «смуты-2010» пока еще весьма условны. Если сравнивать происходящее сейчас с началом XVII века или XX, то мы просто с жиру бесимся. Нынешнюю ситуацию скорее склонны объяснять «законом Токвиля»: «с увеличением уровня благосостояния резко возрастает и уровень социальных притязаний». Только при этом нужно учитывать, что мало кто из экспертного сообщества ожидал массовых выступлений и беспорядков на Манежной площади 11 декабря. Такие демарши «ростом уровня социальных притязаний» обосновать получается уже с большим трудом. Не все оказалось предсказуемо и ожидаемо.
Сейчас мяч на стороне власти, от которой опять ждут решительных действий. Причем ожидания эти в разных слоях общества диаметрально противоположны. Вполне серьезно ведутся дискуссии о необходимости сворачивания всех либеральных начинаний и чуть ли не введении чрезвычайного положения. И наоборот, звучат призывы к всесторонней демократизации общества.
Исторический и жизненный опыт подсказывают, что что-то должно произойти. Свежи еще воспоминания о построении вертикали власти в России, которые приурочили к трагедии в Беслане. Тогда, в 2004-м, отмену выборов губернаторов обосновали именно необходимостью наведения порядка в стране.
Мало кто удивится, если сейчас с подобным «рецептом» выйдет к народу и Медведев. В нынешних условиях он мог бы обосновать даже самовольное удаление в Александровскую слободу с последующим введением опричнины. Но! Любое действие президента, которое будет направлено против либерализации политической системы (курс, провозглашенный им самим), автоматически признают его поражением. В этом и состоит парадокс Медведева — он получается весьма ограниченным в выборе инструментов.
Пока гадания о возможных «решительных действиях» продолжаются, не утихают и волнения. «Марши подростков», которые прошли 15 декабря у «Европейского» и 18 декабря на ВВЦ, выглядят как издевка — даже детей, мол, успокоить не можете. Разговоры о необходимости усиления патриотического воспитания и пропаганде терпимости уже никого не устраивают (смотри пункт первый в «предпосылках смуты»).
Впрочем, альтернатива существующему положению четко проявилась на минувшей неделе. Владимир Путин вышел на разговор с народом и продемонстрировал, что если что, то он совсем недалеко... в премьерском кресле. После его телеэфира в 4,5 часа ряд политологов уже отписались, что для них проблемы 2012-го года (выборы президента РФ) больше не существует. Будем смутьянов мочить в сортире?