Если полагаться на первое впечатление от происходящего, все было сделано правильно. Но, как мне кажется, мы имеем дело с очень опасной тенденцией. Прокатные удостоверения отозвали не за содержание кинокартин, а именно за названия.
Между тем разве мало было примеров в истории кино, когда за провокационной обложкой скрывались истинные произведения искусства? Если следовать логике прокуратуры, не имеют права на существование такие весьма нашумевшие картины, как, скажем, «Сало, или 120 дней Содома» Пьера Паоло Пазолини. Три года судебных разбирательств, вмешательство Генерального прокурора Рима, принудительное вырезание нескольких сцен — но в конце концов Кассационный суд Италии дал распоряжение на восстановление изъятых эпизодов, поскольку фильм «Сало» является «произведением искусства». И это в середине 70-х!..
Впрочем, данный случай подтверждает постулат о том, что история все расставит по своим местам. Кто знает — может, вышеупомянутый кинобублик на букву «З» на деле окажется гениальным эпическим полотном, а режиссер Прянишников — гением. Вопрос в другом: почему в нашей стране понятие «нравственность» связано исключительно с межполовыми отношениями?
Возьмем среднестатистический телевизионный вечер. В одно и то же время по разным каналам идут два показа: на одном — многократно премированный фильм Жан-Жака Анно «Имя Розы», на другом — передача «Дом-2», не к ночи будь помянута. Смотрим, разумеется, кино. Итак, один из ключевых моментов фильма — грехопадение молодого монаха с некоей чумазой девицей. Впрочем, у нас в телевизоре грехопадение только подразумевается, потому что вместо самой сцены нам показывают рекламу.
Одновременно «Дом-2» тоже редактируется. Изрядная доля высказываний его обитателей «запикивается», поскольку разговаривают они матом (а подчас и думают, такое складывается впечатление). Но пиканье это выглядит даже не смешно, а убого, и лучше бы его вообще не было. Фиговый лист цензуры настолько куцый, что все причиндалы из-под него торчат... Но зато если на экране любовь — это ни в коем случае. Лишнее это. Мы ведь все поняли, что собирался показать режиссер? Вот и славно. Мастер Анно не посчитал эротическую сцену лишней, а вот безымянные ребята с телеканала «ТВ-3» — посчитали. Им виднее. Это они решают, что для нас лучше.
Разумеется, для меня как для зрителя дело не в обнаженном женском теле. В отличие от редакторов канала я на него смотреть не боюсь. Просто сегодня они вырезают сцены любви — а что им придет в голову завтра? Примеры-то уже были…
Середина 80-х прошлого века. На экраны СССР выходит фильм «Новые амазонки». Дети до 16 лет не допускаются. Пользуясь высоким ростом, кое-как пролезаем в зал. Впечатления — какие и должны быть у 14-летнего подростка, впервые увидевшего женскую грудь. Мир расцвел новыми красками, велосипед заброшен, одноклассницы шарахаются. Но потом поступают новые подробности: фильм-то на самом деле называется «Секс-миссия»! (За само слово «секс» вполне можно было вылететь из пионеров). И оттуда вырезано минут 25! Вы себе представляете, что там было вырезано?!
Прошли годы. На каком-то кинофестивале под рубрикой «ретро» показывают «Новых амазонок», причем в полном, не купированном варианте. И оказывается, что за исключением мелочовки полностью был удален только один пятиминутный эпизод, и совсем даже не лесбийская оргия. Это была сцена разгона демонстрации протеста. Сейчас столь странное решение тогдашних чиновников вполне понятно. Только-только отшумели польские события с разгоном «Солидарности» и последовавшими репрессиями. Фильм польский. Ну и зачем вызывать у советского зрителя ненужные аналогии? Пусть лучше смотрят на женскую грудь. Но чуть-чуть.
Вторая «кинокатастрофа» 80-х была куда масштабней, она разразилась спустя несколько лет. Во всех кинотеатрах страны — «Маленькая Вера» Василия Пичула. Те, кто заранее сбегал в видеосалон, рассказывают всякую небывальщину: там происходит «это». И занимаются «этим» простые советские люди. Проверить байку лично не удается. На дверях нашего маленького кинотеатра стандартная табличка про «детям до 16» сменяется на новую, сработанную вручную: «Дети до 18 лет категорически не допускаются». И ведь не допускали, паспорта сверяли, как при выезде в капстрану. Комсомольские патрули шерстили видеосалоны в поисках несовершеннолетних, дорвавшихся до «клубнички». Каждый вечер там крутили «Горячую жевательную резинку» — и все было нормально.
Более того, парой годов раньше в том же самом кинотеатре шел чудесный японский фильм «Легенда о Наройяме». Спустя много лет старенькая билетерша, с ненавистью глядя на архивную афишу «Легенды», жаловалась мне: мол, с него-то все и началось… Сцены там были куда фривольнее, чем у Пичула, но — никакого особенного ажиотажа. С паспортом старшего друга вход практически обеспечен. Где логика?
А все там же. За голыми японскими телами ничего не таилось. Страна восходящего солнца, Средневековье, их нравы. Но «Маленькая Вера» — это уже бомба не с эротической, а с социальной начинкой. Вся советская жизнь в разрезе. И вот этого мы видеть были не должны.
Впрочем, история первого советского киносекса окончилась анекдотически — по крайней мере в нашем маленьком северном городке. Через три дня штурма билетных касс власти распорядились показать фильм во всех школах города. Разумеется, школьникам от 8-го класса и выше. Спасибо тебе, перестройка, за позицию «женщина сверху»…
Отгремели революционные годы. Безлимитный Интернет царит на всей территории страны, позволяя нам смотреть все, что мы захотим. Так что же сегодня толкает руководство телевизионных каналов на это пещерное выхолащивание хорошего кино? Причем доходит до абсурда. «Королева Марго», Франция, 1994 год. Фильм показывают в 2009 году на одном из наших телеканалов. Для того, кто знакомится с произведением впервые, навсегда останется тайной, за каким чертом Ла Моль отправился к Генриху Наваррскому. То есть герой Венсана Переса все объяснил, но проблема в том, что эти объяснения он делал обнаженной Изабель Аджани. Всю сцену — в корзину, на ее место — рекламу, зритель что-нибудь сам дотумкает.
Помните «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», знаменитый киносеанс в пионерлагере? Вожатый прикрывает конвертом луч кинопроектора, потому что действие может закончиться поцелуем. Мало кто знает, что режиссеру Элему Климову этот эпизод был очень близок, потому что некие серые личности умудрились порезать даже его детский фильм. На какое-то время был удален эпизод с похоронами бабушки. Причины: кому-то там наверху показалось, что происходящее напоминает похороны Хрущева.
Зачем им это? Что за необъяснимый зуд? «Чтобы дети не видели» — не катит, потому как фильмы у нас показывают только по ночам (в прайм-тайм идут ток-шоу). Остается одно объяснение: чтобы мы не отвыкали. Мы сидим у голубого экрана и знаем: по ту сторону находится человек с ножницами, который режет все, что ему заблагорассудится. Сегодня — голое тело, завтра — выступление ненужного человека. И мы не возмутимся, потому что привыкли: режут. А эротика — это самое наглядное, это можно структурировать. Нравственность базируется на окружности в 15 сантиметров от пупка.