Днем в субботу члены семьи и друзья погибшего Марка Даггана прошли маршем до полицейского участка в Тоттенхэме. По пути к ним присоединилось около 500 сочувствующих, которые агрессивно вели себя по отношению к сотрудникам правопорядка и стали поджигать полицейские машины. В ночь на воскресенье Тоттенхэм уже пылал, началось мародерство.
После непродолжительного затишья следующей ночью — с 7 на 8 августа — беспорядки охватили северные Энфилд, Уолтэм-Форест, Уолтэмстоу, перекинулись на южные и восточные районы Лондона и на второй по величине город страны — Бирмингем.
Сначала толпы молодежи просто перемещались по улицам и иногда били стекла, не встречая противодействия со стороны наблюдавшей полиции. Через несколько часов появились группы по 10—20 человек в масках, и события перешли в активную фазу: вооруженная «коктейлями Молотова» и арматурой толпа стала громить и грабить магазины. Предпочтение отдавалось салонам сотовой связи и ювелирным лавкам, пострадали также крупные торговые центры. Еду, одежду, бытовую технику тащили на руках, в магазинных тележках, набивали в багажники автомобилей.
События в Тоттенхэме вовсю обсуждались в Facebook и прочих соцсетях — молодежь делилась впечатлениями, хвалилась «подвигами» и выражала желание повторить «вечеринку». Отдельные молодые люди и не связанные между собой группировки через общие обсуждения смогли выйти друг с другом на контакт. И хотя нельзя преувеличивать уровень скоординированности погромщиков, виртуальные площадки расширили выплеск спонтанной реакции на убийство Даггана, раздув дело одного района до общенационального бедствия.
Полицейские знали о надвигающихся погромах, в том числе из тех же соцсетей. В воскресенье днем полицейские обходили улицы и предупреждали местных жителей и хозяев магазинов, чтобы те приняли необходимые меры безопасности, так как вечером будут беспорядки. Даже после того как начался откровенный грабеж, полиция долгое время ограничивалась лишь наблюдением. Единичные попытки пресечь действия погромщиков заканчивались бегством правоохранителей, в худшем случае — госпитализацией: троих полицейских грабители сбили машиной при попытке их задержать. На этом затянувшаяся пауза в духе «стокгольмского синдрома наоборот» прервалась — власти объявили лимит возмущения смертью Марка Даггана исчерпанным.
Экстренно прервали свои отпуска и срочно прибыли в Лондон премьер-министр Дэвид Кэмерон, вице-премьер Ник Клегг и глава МВД Тереза Мэй. Последним вернулся мэр столицы Борис Джонсон, сперва было возвращаться принципиально отказавшийся — чтобы «не делать подарок преступности».
Вторую серию беспорядков удалось локализовать только под утро понедельника. Но, несмотря на множество арестованных и жесткое противодействие полиции, цепная реакция бунта была запущена. Следующей ночью эстафета мародерства была подхвачена в других английских городах, в том числе в крупнейших после Лондона Бирмингеме и Лидсе.
Участниками беспорядков стали не только члены этнических уличных банд и молодежных группировок. К выступлениям присоединилась и не интегрированная в криминальные структуры беднота из числа как легальных, так и нелегальных мигрантов.
У поэта Емелина были замечательные строки, посвященные киргизской «революции тюльпанов», которые очень подходят к происходящему сегодня в Англии: «Не бойтесь, суетитесь юрко/ И под витрин разбитых звон/ Несите в войлочные юрты/ Бош, Индезит и Аристон».
Так вот, если относительно обеспеченные слои населения могут добиваться своих прав с помощью профсоюзов, то у самых социальных низов протест попутно становится способом улучшить свое материальное положение немедленно — не дожидаясь исполнения обещаний политиков и построения «социализма с человеческим лицом».
В общем, происходящее в Англии наглядно демонстрирует неэффективность западноевропейской миграционной политики и окончательный крах доктрины мультикультурализма.
Материал подготовили: Михаил Аскетов, Роман Попков, Александр Газов