Вся история с медом выглядит, на первый взгляд, абсолютно ясной — с помощью открытых баз данных была выявлена коррупционная схема. Реальные абитуриенты, увидев высокие проходные баллы, уходили в другие вузы, а «Пироговка» брала бы блатных студентов за деньги. Правоохранительные органы фактически подтвердили эту версию, власть в лице Татьяны Голиковой уволила ректора, а Андрей Фурсенко, обнаружив огрехи системы, заявил о готовности изменить правила приема в высшие учебные заведения.
Однако все не так просто. Конечно, нельзя исключать, что места действительно были оставлены для того, чтобы члены приемной комиссии и ректорат могли подзаработать. Но трудно себе представить, что в вузе, где работают тысячи преподавателей и врачей-исследователей, подобное можно было утаить. Или что коррупция настолько царствует в учреждении, что там не нашлось ни одного честного человека ни в приемной комиссии, ни в руководстве.
Скорее всего, имело место совпадение нескольких факторов — коррупция отдельных лиц и желание (высказанное или принятое по умолчанию) обезопасить себя от нерадивых студентов, приехавших поступать с высокими баллами ЕГЭ, но на практике не обладающих нужными знаниями.
Политкорректность и пресловутая борьба с экстремизмом не позволяют писать о том, о чем уже устали говорить преподаватели московских вузов: с введением ЕГЭ лучшие институты и университеты без экзаменов вынуждены принимать на учебу всех, кто предоставит сертификат о сдаче экзамена с отличными баллами. Как получается, что приезжающие из республик Северного Кавказа отличники не могут грамотно писать по-русски, остается только догадываться. Но факт остается фактом: учебным заведениям приходится идти на разнообразные ухищрения (например, в виде дополнительных собеседований), лишь бы принять побольше тех, кто гарантированно будет получать образование, а не появляться два раза в год во время сессии и предлагать преподавателям взятки за сданный зачет.
Но главные проблемы приема в вузы — мутные и неясные сроки опубликования проходных баллов, расплывчатые правила выбора платных и бесплатных мест в одном и том же учебном заведении. Ни абитуриенты, ни их родители, ни, что самое смешное, преподаватели вузов не могут сразу понять, в какой институт бывшие школьники имеют право поступить со своими баллами по ЕГЭ, а в какой не могут.
Хотя решить это можно быстро и просто — обязать вузы в установленное для всех время публиковать необходимые для поступления баллы. И все.
Заявление главы Министерства образования и науки об изменении правил поступления в вузы вызывает крайнее удивление: неужели Андрей Фурсенко не знает, что существует только три возможных варианта приема. Первый — тот, против которого он так долго боролся и в конце концов отменил, — вступительные экзамены. Второй — тот, что мы имеем сейчас, — по результатам ЕГЭ. Третий — то, как делают, например, в Сорбонне, — зачислять всех желающих, освобождая места по мере учебы.
Ничего другого нет и быть не может. А предлагаемое министром образования всенародное обсуждение не более чем фарс.
Что же касается победителей олимпиад и обладателей других льгот на поступление, если им дадут право использовать свои преимущества только в одном вузе, как предлагает сейчас Андрей Фурсенко, то они по сути окажутся в неравном положении с теми, кто подает заявление сразу в пять учебных заведений. Пропадет всякий смысл готовиться к сложнейшим олимпиадам, которые, кстати, в отличие от ЕГЭ позволяют выявлять истинные знания абитуриентов.
Комментирует Александр Жуков, кандидат исторических наук, преподаватель
Ситуация со Вторым медом — совершенно особенная. Да, уровень коррупции в системе высшего образования всегда был высоким, но этот случай, когда в престижный университет массово принимаются «мертвые души», является экстраординарным. Настолько экстраординарным, что заставляет усомниться в реальности предлагаемой нам версии.
Правила же поступления действительно нужно менять. Сегодня существует большое количество льготников. Это приводит к тому, что бюджетных мест для «простых смертных» абитуриентов просто не хватает.
Недавно обсуждалась ситуация, сложившаяся с приемом на один из факультетов престижнейшей «Бауманки». Там из 38 бюджетных мест 37 занимали абитуриенты-льготники. На последнее же бюджетное место претендовали около 700 человек. Но этот случай отдельный. Ребята эти были победителями различных олимпиад, работы многих непосредственно касались того, чему предстоит учиться. История «Бауманки» — один из немногих примеров, когда система льготников себя оправдывает.
Зачастую же по льготам в вузы проходят, мягко говоря, не самые подготовленные абитуриенты. И здесь мы видим уже ущемление прав молодых людей, обладающих большими знаниями, специально готовившихся к поступлению и часто имеющих куда большую мотивацию к обучению, чем их товарищи из льготных категорий.
Конечно, наша страна сегодня находится в демографической яме, абитуриентов мало, а вузов, наоборот, много. Казалось бы, мест на всех хватит, переживать нет смысла. Но одно высшее учебное заведение другому рознь. И в престижном вузе, куда должны попадать только самые лучшие в плане подготовки люди, знания даются в большем объеме, чем в тех университетах, куда приходится этим хорошо подготовленным ребятам в итоге идти.
Существует и проблема абитуриентов из республик Северного Кавказа. Очевидно, что данные ЕГЭ там серьезно завышаются. И ребята из средней полосы России, чей балл ниже северокавказского, к примеру, на 20 пунктов, обладают большими знаниями, лучше подготовлены, чем «отличники» из того же Дагестана. И эту проблему нужно решать, ужесточая в СКФО контроль за сдачей госэкзамена.
Материал подготовили: Мария Пономарева, Сергей Шурлов, Александр Газов