Напомним, Василия Алексаняна арестовали в апреле 2006 года по обвинению в хищении акций и имущества «Томскнефти» и Восточной нефтяной компании. Уже в сентябре 2006 года было установлено, что он ВИЧ-инфицирован. Разумеется, следственные органы усмотрели в этом не возможность для освобождения обвиняемого, но напротив, дополнительный пыточный ресурс.
Согласно нормам уголовного и уголовно-процессуального законодательства тяжелые болезни, наличие несовершеннолетних детей и прочие особые обстоятельства являются основанием избрания меры пресечения, не связанной с лишением свободы. На практике же все ровно наоборот: проблемы со здоровьем и семья для следователя — удобный и желанный повод «воздействия» и «разработки».
Вот что рассказывал Василий Алексанян на заседании Верховного суда в январе 2008 года: «28 декабря 2006 года меня под предлогом ознакомления с какими-то материалами вывозят в здание Генеральной прокуратуры. Я объясняю, почему я до сих пор в тюрьме и для чего я сижу, умирая здесь. И следователь Каримов Салават Кунакбаевич лично, как оказалось, тогда он только готовил новые абсурдные обвинения против Ходорковского и Лебедева, предлагает мне сделку. Адвокаты здесь присутствуют. При них меня привели к нему, нас оставили одних. Он мне сказал: руководство Генеральной прокуратуры понимает, что вам необходимо лечиться, может быть, даже не в России, у вас тяжелая ситуация. Нам, говорит, необходимы ваши показания, потому что мы не можем подтвердить те обвинения, которые мы выдвигаем против Ходорковского и Лебедева. Если вы дадите показания, устраивающие следствие, то мы вас выпустим. И предложил мне конкретный механизм этой сделки. Вы пишете мне заявление, чтобы я перевел вас в ИВС на Петровке, 38, и там с вами следователи недельку или две активно поработают. И когда мы получим те показания, которые устроят руководство, мы обменяем их, как он выразился, подпись на подпись, то есть я вам кладу на стол постановление об изменении меры пресечения, а вы подписываете протокол допроса. При этом он меня всячески убеждал это сделать и демонстрировал мне титульные листы допросов якобы других лиц, которые согласились помогать следствию».
Василий Алексанян, зная, чем обернется для него дальнейшее пребывание под стражей, тем не менее отказался пойти на предательство: «Я не могу быть лжесвидетелем, я не могу оговорить невинных людей, я отказался от этого. И я думаю, какое бы ужасное состояние мое ни было сейчас, Господь хранит меня, потому я этого не сделал, я не могу так покупать свою жизнь», — объяснял он Верховному суду.
Начиная с сентября 2006 года, когда был официально установлен ВИЧ-диагноз, заключенного медленно убивали. В условиях российской тюрьмы, в сырых и затхлых, непроветриваемых камерах, с зачастую неработающим отоплением (зимой арестанты спят, не снимая верхнюю одежду), при отсутствии должного медицинского обслуживания вдобавок к ВИЧ Алексанян получил еще несколько страшных заболеваний, в том числе рак печени, лимфому и туберкулез.
К концу 2007 года у Алексаняна была лихорадка, он практически ослеп. Европейский суд по правам человека вынес три постановления о немедленной его госпитализации в гражданский стационар, но он продолжал находиться в камере, и на протяжении всего 2007 года на смертельно больного человека продолжали оказывать давление, принуждая к оговору Ходорковского и Лебедева.
«В апреле месяце (2007 года. — Ред.) следователь Хатыпов — я называю фамилию, потому что эти люди когда-нибудь должны понести ответственность, — говорит моей защитнице, присутствующей здесь: пусть он признает вину, пусть он согласится на условия и порядок, и мы его выпустим. Все это время, между прочим, мне не то что лечение не назначали, меня не хотели вывозить даже на повторные анализы. Это пытки, понимаете. Пытки! Натуральные, узаконенные пытки! Они говорят, я отказывался от лечения! Это бред! Вы меня сейчас видите по телетрансляции, видимо, в черно-белом изложении. Если бы вы сейчас увидели меня в зале суда, вы бы ужаснулись. У меня на лице написаны следы от последствий тех заболеваний, которые я ношу сейчас на себе», — рассказывал Василий Алексанян.
Лишь в феврале 2008 года Симоновский районный суд наконец пошел навстречу тяжелобольному и отправил его на лечение в гематологическое отделение городской клинической больницы №60, где у его койки все равно продолжали круглосуточно дежурить конвоиры. При этом сам Алексанян бал прикован к кровати наручниками.
Бывший вице-президент ЮКОСа был освобожден из-под ареста под залог в 50 млн рублей только в январе 2009 года, по решению Мосгорсуда. Этому предшествовали громкая общественная кампания в защиту арестанта и голодовка Михаила Ходорковского и Платона Лебедева.
После освобождения Василий Алексанян протянул еще два с половиной года. Его смерть сейчас, в период фактического возвращения Владимира Путина в Кремль, символична. Можно пытаться «отмазываться» от гибели Литвиненко в Лондоне — в этом деле действительно много непонятного. Можно найти и показательно посадить криминальных пешек — киллеров Анны Политковской, так и не установив реальных заказчиков преступления. Можно даже попытаться списать смерть Сергея Магнитского только на нерадивых тюремных врачей.
Но Алексанян — это другое.
Фактические заказчики, организаторы и исполнители длившейся несколько лет расправы общеизвестны: их поименные списки опубликованы в средствах массовой информации, их улыбчивые лица каждодневно смотрят на нас с телеэкранов. Именно эти люди будут продолжать созидать «суверенную демократию», «вертикаль власти» и «диктатуру закона» в последующие 12 лет.
Скоро в России выборы, которые определят многое, в том числе и то, будут ли когда-нибудь наказаны чиновники, повинные в смертях арестованных невинных граждан. Хорошо подумайте, когда возьмете в руки избирательный бюллетень.
Материал подготовили: Олег Савицкий, Роман Попков, Александр Газов