Я тоже стараюсь прочитывать все интервью Михал Борисыча максимально подробно и внимательно. И что меня неизменно в них удивляет — это то, что человек уже сколько лет сидит за решеткой, но в курсе всех событий и оценивает их фактическую сторону совершенно адекватно. Знаете, как бывает, когда журналисты беседуют с кем-то из звезд политики или искусства прошлых лет — и создается полное ощущение, что корифей застрял во временах 20—30-летней давности и гоняет пластинку суждений по одному и тому же месту в сотый раз.
У Ходорковского нет ощущения, что он застрял в начале 2000-х. Он живет в том же времени, в котором живем и мы. Он живет в нем даже более внимательно, потому что… Как это бывает у инвалидов: если человек слеп, значит, он отлично слышит, если глух — видит как зверь. Ходорковского лишили свободы — поэтому он острее воспринимает все происходящее на воле, у него чутче восприятие, резче понимание деталей, на которые мы и внимания не обращаем в своих «вольных» буднях.
И еще он довольно разнообразен. Нет такого чувства, что ты всякий раз читаешь вариации на одни и те же темы. У меня даже возникло другое сравнение, за которое я тоже заранее прошу прощения. Ходорковский — как Ленин наших дней: живет в изгнании и пишет «письма издалека», препарируя нашу действительность во множестве областей, заглядывая в будущее и сооружая философские системы. Впрочем, на этом сходство этих двух людей заканчивается.
Но есть и такой парадокс. Честно скажу вам: я согласен, мягко говоря, не со всеми мыслями Михал Борисыча. Многие его суждения не кажутся мне какими-то откровениями. И нет такого чувства, что вот под этими знаменами я готов идти реформировать родную страну и что эти лозунги могли бы стать партийной программой оппозиции.
Просто так получилось, что Ходорковский поневоле стал символом, знаменем, вождем и духовным лидером всех (или по крайней мере очень многих), кто не согласен с тем, что творится в стране. Ходорковский — это нарицательное. Его дело, его судьба — идеальна иллюстрация того режима, в котором мы живем. Поэтому каждое его слово так и воспринимается.
Раз уж сегодня день сравнений и параллелей, то вот вам еще одна. МБХ — наш Нельсон Мандела. Жизнь и судьба Манделы, подлость, совершенная против него «режимом апартеида», сделали его олицетворением сопротивления. Ходорковский — такое же олицетворение.
Его срок, который он сам называет «испытанием», — это срок жизни тандема, вертикали, ПЖиВ и тому подобного. Мы понимаем, что выход МБХ на свободу будет означать конец всему этому. Это будет как День взятия Бастилии.
Так что всякое следующее выступление или интервью Михаила Ходорковского будут столь же ожидаемы, изучаемы и цитируемы публикой.
Материал подготовили: Антон Орех, Александр Газов