19 апреля в двух, наверное, самых читаемых электронных СМИ — «Коммерсанте» и «РБК» — появились статьи о росте забастовочной активности в России в 2012 году. Оба издания ссылаются на данные авторитетных источников: Центра социально-трудовых прав (ЦСТП), Росстата и «Ромир», не доверять которым нет никаких причин.
Однако сразу же возникает вопрос: почему эти факты прошли мимо многочисленных интернет-газет, блогеров, «ЖЖ», которые внимательно фиксируют все связанное с протестами? Нет, конечно, интересующаяся часть российского общества иногда узнает о спорадических трудовых конфликтах. Так, несколько дней назад Сибирское агентство новостей написало о готовящейся акции рабочих рудника «Краснокаменский». В прошлые выходные бастовали водители маршруток в Астрахани. Тут, правда, непонятно, можно ли считать мероприятие забастовкой с экономическими требованиями или же это была политическая акция в поддержку Олега Шеина.
Тем не менее, по сообщениям ЦСТП, общее количество трудовых протестов за четыре месяца 2012 года дошло уже до 61. Остается лишь гадать, где проходили забастовки, с какими требованиями, почему остались тайной.
Объяснений отсутствию информации может быть несколько. Например, низкое пиар-обеспечение забастовочных акций, если так можно выразиться. Понятно, что устраивающие стачки рабочие из глубокой провинции порой не знают, как о себе заявить. Скорее всего, информация не идет дальше местных СМИ, если они, конечно, не ограничиваются одной официальной газетой, финансирование которой зависит от региональной власти со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ясно, что ни один губернатор или мэр не хочет выносить протестный сор из избы — не дай бог дойдет до Кремля, а за это явно по головке не погладят.
Второй причиной информационного вакуума может быть особая, российская роль профсоюзов. Опыт борьбы за права коллективов в Европе и США насчитывает больше ста лет. На западе именно профсоюзы ведут переговоры, устанавливают правила, общаются с собственниками и прессой — то есть делают все, чтобы акция имела последствия. В России же они выполняют совсем другие функции, почти на сто процентов оставшиеся с советских времен: распределяют путевки, собирают деньги на дни рождения и похороны, оказывают матпомощь, дарят подарки на Новый год и 8 Марта и выводят коллективы на первомайские правительственные демонстрации. Так что интересы наших забастовщиков просто некому представлять, а тем более анонсировать в прессе.
Есть и вероятность того, что трактовка исследований не совсем точна — в них же не говорится, сколько человек принимают участие в акциях. Может быть, учитывались и совсем мелкие, и конфликты с локальными требованиями? Ответа нет.
Но он может быть получен совсем скоро. Ведь эксперты «Коммерсанта» прогнозируют резкий рост стачечной активности к лету 2012 года — количество забастовок может достичь 40—45 в месяц. Этого уже невозможно будет не заметить.
Конечно, многим аналитикам из числа не поддерживающих политику Кремля очень бы хотелось верить в увеличение коллективных протестов, потому что полноценное развитие гражданского общества без этого трудно представить. Но пока политические конфликты не пересекаются с социально-экономическими. А это значит, что забастовки, даже если их количество и растет, нельзя считать частью политического процесса или протестного движения.
Комментирует Никита Кричевский, экономист, председатель экспертного совета «Опоры России»
Кардинальное отличие данных официальных российских источников от независимых, в том числе и иностранных, по количеству забастовок легко объяснимо. Первые учитывают лишь формально разрешенные в соответствии с действующим законодательством акции, вторые — все фактически проведенные.
Само по себе наличие забастовок свидетельствует о том, что в экономическом хозяйстве страны не все ладно. И формальный рост промышленности и ВВП, о которых сегодня говорится, — это не более чем статистические выкладки, далекие от реального положения дел в экономике России. Основа этого роста — высокие цены на нефть и энергоносители. В реальности же наша промышленность, особенно обрабатывающая, стагнирует. Заказов нет, оборотные средства вывозятся за рубеж, с заработной платой возникают задержки, никакого повышения зарплат, несмотря на рост инфляции, нет.
Отсюда и взлет забастовочной активности работников. Социальная напряженность в стране постепенно накаляется. И происходит это не среди пенсионеров, студентов, фрилансеров, интеллигенции, а среди людей, непосредственно занятых в экономике, простых работяг.
Симптом тревожный, говорящий о том, что мы по-прежнему находимся в плену ошибочных представлений экономистов-гайдаровцев, утверждающих, что свободный рынок сам все расставит по своим местам, а наиболее эффективными являются предприятия, прошедшие приватизацию.
Сырьевая модель экономики себя исчерпала. И временной фактор играет здесь важную роль — советское наследие изнашивается морально и физически, фонды не обновляются, предприятия теряют конкурентоспособность, макроэкономическая же политика государства не способствует ее повышению. И все это рикошетит по работникам, занятым в реальном секторе экономики.
Забастовки эффективны в случае широкого общественного резонанса, привлечения внимания СМИ. Тогда они достигают своих целей. Если же они локальные, то, как правило, обречены на провал. Зачинщиков увольняют, а на их место набирают мигрантов. Многие собственники говорят своим работникам открыто: мол, если вас что-то не устраивает — увольняйтесь, на ваше место претендуют до десяти мигрантов, готовых работать больше за меньшие деньги.
Материал подготовили: Мария Пономарева, Александр Газов