— Типична ли ситуация, описанная Ветлицкой, для ведомства Кириенко или везде в науке так?
Насчет Кириенко я знаю только то, что были проблемы с институтами, которые присоединялись, переподчинялись внутри системы. Было обсуждение в Интернете этой темы.
Здесь нужно сказать, что вообще и у Кириенко, и в целом у нас в стране отношение к научным кадрам безобразное совершенно. Вот буквально сегодня ко мне пришел мой аспирант, который еще не защитил диссертацию и продолжает учиться у меня, но работает в очень известном вузе на полной ставке. Он имеет 14 часов в неделю занятий, потом надо проверять контрольные и так далее, то есть это серьезная нагрузка, полная рабочая неделя. За эту работу он получает 7 тыс. рублей. А параллельно мы получаем информацию о том, сколько получают менеджеры в «Сколково» или в Роснано. И там миллионы рублей в месяц, и все это совершенно «нормально» смотрится.
Когда мы писали программу КПРФ к выборам, поставили задачу обеспечить социальную защиту преподавателей и ученых. Для этого необходимо ввести для лучших из лучших постоянную позицию, так организовать дело, чтобы их зарплата не зависела от администрации, а определялась на уровне законодательства, чтобы никто не мог их уволить, если они выполняют свои функции. То есть чтобы ученый чувствовал себя защищенным, как происходит в большинстве развитых стран мира.
Но вместо этого у нас ученые совершенно бесправны. Видимо, от них хотят избавиться. В такой варварской форме это и происходит. Тот пример, который вы приводите, — это просто способ от человека избавиться, я думаю. Во всем мире нет ни одной страны, где зарплата ученого была бы ниже средней по городу, где он живет. А у нас считается это нормальным. И параллельно фактически растаскивают бюджет на науку на всякие проекты наших деятелей вроде «Сколково» и Роснано. Это типичный пример того, как те, кто сидит наверху, тащат все, что можно.
— Владимир Путин недавно подписал указ, увеличивающий зарплаты ученым…
Да, подписал. Но сама система, которую они внедрят, боюсь, будет опять такая, что кому-то увеличат в десять раз, а кому-то оставят как есть.
— Последнее время у нас ведутся бесконечные разговоры о модернизации, инновациях, и деньги вроде выделяются — куда же они тратятся?
На загнанной лошади далеко не уедешь. Надо сначала создать условия людям, которые работают, — это не такие большие деньги. А если говорить о ветеранах, то надо, чтобы их пенсия при уходе была достаточной, чтобы прожить. Ученый не приспособлен сам о себе заботиться. И, действительно, если он уйдет сейчас на пенсию, то он не сможет нормально жить — пенсия 11—12 тыс. рублей.
Поэтому необходимо принять простые и понятные решения. Первое — чтобы базовая зарплата была достаточной для нормальной жизни, начиная с молодого возраста и кончая ветеранами науки. И второе — чтобы пенсия составляла минимум 70 процентов от зарплаты. Вот такая наша программа.
То, что у нас творится, нормальными словами не оценить, я бы так сказал. Дело даже не в сумме, а в том, что ученый зависит от администрации. Его контракт в лучшем случае — пять лет, и дальше ясности у него нет. Во всем мире ученые — хорошие ученые, громкие — имеют пожизненную гарантию. Поэтому российская молодежь и уезжает.
Я много раз в Думе выступал и по поводу «Сколково». К сожалению, они не понимают наверху всю плачевность ситуации. Если они держат Фурсенко столько лет и принимают совершенно неадекватные решения, то хорошего не будет, несмотря на все их разговоры про науку, которые последние годы ведутся.
— Достаточно ли ясна и прозрачна схема расходования выделяемых на инновационные проекты средств?
Возьмем «Сколково». Тогда был законопроект — там вообще не предусмотрена была никакая отчетность этого центра ни перед кем, кроме президента, который, естественно, ничего в этом не понимает. С большим трудом с четвертого раза внесли в закон поправку, что центр «Сколково» в Интернете размещает годовой отчет. Но уверен, что про зарплату там наверняка не написано. А для людей должна быть ясность. Наука так устроена, что она должна быть открыта. А они просто, по существу, «пилят» бюджет.
По другим проектам примерно то же самое, поэтому дела у нас плохи. Я по крайней мере не видел примера, когда известно, сколько выделено денег, известен результат инновационный и получена некая прибыль. Такие примеры были бы, как говорится, встречены с энтузиазмом. Но… К примеру, про «Сколково» ведут разговоры о том, что первые результаты появятся через семь-десять лет.
Вся эта команда абсолютно не способна ничего созидать, и я очень пессимистично настроен по отношению к нашим руководителям, которые в правительстве отвечают за все инновационные и научные дела. Ну какой Сурков специалист по организации научной работы? И Чубайс тем более. И такие там, к сожалению, доминируют.
Не могу сказать, что Кириенко худший. По крайней мере зарплату на производстве они реально подняли. Но науку он не понимает. Не понимает, зачем она нужна, поэтому так все происходит.
— И что во всей этой ситуации стоит делать?
Надо требовать смены политического курса, с этой командой ничего у нас не получится. Это очевидно. Давайте подождем нового министра науки — думаю, сразу многое прояснится. Опасаюсь, что будет такой же деятель, как Фурсенко, из той же команды.
Сложилось абсолютно нетерпимое положение с организацией труда ученых и оценкой их труда. Но без изменения политической системы поменять ничего не возможно.
Если доктор наук, профессор в техническом вузе Москвы получает 22 тыс. рублей при средней оплате в 40 тысяч — ну как это можно оправдать? Есть ли пример какой-то другой страны, где профессор получает в два раза ниже среднего по городу? И они на это все спокойно смотрят и еще изображают из себя инноваторов. Хотят уже закупать в Америке кадры, платить бешеные зарплаты. Ведь бытует такая точка зрения, что все умные уже уехали. Некоторые деятели прямо говорят, что все уехали. И что, мол, с этими оставшимися связываться?
Материал подготовили: Елена Николаева, Александр Газов