У редакции «Особой буквы» нет однозначного ответа на вопрос, слит ли протест или нет. Поэтому мы представили обе позиции — и оптимистов, и пессимистов. Ну а кто в этом споре прав, решать читателям.
«Марш миллионов» 12 июня — начало нового этапа протеста
Кто только уже не иронизировал по поводу того, что на «Марш миллионов — 2» вышло на порядок меньше митингующих, чем 6 мая. Но давайте посчитаем. Организаторы акции 12 июня утверждают, что на митинг пришло около 100 тыс. человек. При населении Москвы в 15 млн человек получается, что примерно каждый 150-й столичный житель был вчера на проспекте Сахарова. При обычной нашей пассивности, длинных выходных, дачном сезоне и куче других обстоятельств разве это мало?
Кроме того, если учесть, что дома остались боящиеся столкновений с ОМОНом граждане и те, кто принципиально не желает идти в одной колонне с либералами, правыми, националистами, антифашистами, левыми (выбирай на вкус, кто более противен), то картина для власти вырисовывается неутешительная.
Казалось бы, лозунг «За честные выборы» к лету перестал быть актуальным — президент избран. Но «несогласные» пошли дальше, потребовав поменять всю политическую систему.
Оппозицию, начиная с Болоной, упрекали в отсутствии конструктивной и позитивной повестки. 12 июня митингом был принят «Манифест свободной России», причем подписанный представителями самых разных сил. Один этот факт показывает, что лидеры оппозиции смогли договориться, разработать документ, подписать его и донести до людей. А ведь еще год назад вообразить, что за один стол сядут Борис Немцов, Сергей Удальцов и Александр Белов, было невозможно. Но дело даже не в их работе над «Манифестом». Главное, что носители таких разных политических взглядов идут вместе, чувствуя себя единым целым.
«Марш миллионов — 2» разбил и еще одну претензию оппонентов «несогласных», которые утверждали, что радикальные призывы типа «Россия без Путина» отпугивают мирных граждан. 12 июня в рамках акции появилась принципиально новая сущность — отдельная Научно-образовательная колонна, объединившая ученых, преподавателей, студентов, аспирантов и выпускников вузов. Вместе со всеми они прошли от Страстного бульвара до проспекта Сахарова. Впервые с 10 декабря и первой Болотной в демонстрации протеста участвовало «профессиональное» объединение. Около тысячи человек в этой колонне шли без партийных флагов со всем понятными требованиями доступности и качества образования, достойной зарплаты и тому подобными. В Москве около 100 тыс. школьных учителей, вузовских преподавателей и ученых. Это значит, что примерно один из ста решил пожертвовать своим временем и выразить свое недовольство положением в стране.
И это первый признак того, чтобы оппозиционных активистов начали поддерживать простые, неискушенные в политике люди. А симбиоз партийных и профессиональных демонстрантов и дает то, что называют народным протестом. По-настоящему народным.
Так что кремлевские политологи, говорящие об участии в митингах лишь проплаченной Госдепом горстки маргиналов, не просто лукавят, а банально врут.
И последнее. Сразу же после «Марша миллионов» в Рунете появились статьи, главный смысл которых сводился к тому, что мирный характер акции показал «карнавальность» протеста и желание людей весело провести время, а не стремление сказать свое «фи» власти. На подобные глупости отвечать тяжело, но отсутствие беспорядков показывает только одно: протестующие научились следить за дисциплиной и изгонять провокаторов из своих рядов. А это значит, что из разношерстной толпы зимней Болотной «несогласные» превратились в силу, способную самоорганизоваться. И с ней придется считаться. В противном случае иллюзии о снижении градуса протеста обойдутся Кремлю очень дорого.
«Марш миллионов» 12 июня — очередной неиспользованный шанс оппозиции
Вчерашний «Марш миллионов» удивляет одним — долготерпимостью «разгневанных горожан», уже в который раз выходящих на акции протеста за одними и теми же лидерами, не имеющими воли к настоящей политической борьбе.
Те, кто отслеживал сообщения федеральных телеканалов об оппозиционной акции и смотрел злорадные комментарии прокремлевских политологов на этих же каналах, не могли не заметить основной пропагандистский тренд: мудрая власть приняла мудрый закон о митингах, и теперь радикалы утихомирены, смирно маршируют в омоновском оцеплении. Нет больше не только стычек с полицией, но и «Народных прогулок», «ОккупайАбаев» и прочих неприятных для кремлевской политической стабильности эксцессов.
И действительно, складывается ощущение, что лидеры оппозиции отказались от атакующего курса. Атакующего курса не в смысле кусков асфальта в головы ОМОНа, а в смысле навязывания властям мирного, но бескомпромиссного протеста. Пришли, постояли, приняли какие-то пустые, ни к чему не ведущие «Манифесты», попели песни и разошлись — как теперь выясняется, до осени.
Власть навязала обществу драконовские кары за уличные мероприятия, перечеркивающие кучу конституционных норм, — а ей в ответ какие-то «Манифесты». Власть арестовывает гражданских активистов пачками — а ей в ответ песенки Глеба Самойлова. Власть ураганом прошла по квартирам оппозиционных лидеров — а эти лидеры отправили гражданское общество на трехмесячные каникулы.
Первый шанс навязать властям необходимость реальных перемен оппозиция упустила 10 декабря, покорно уйдя с площади Революции на Болотную. Второй шанс был упущен в 20-х числах декабря, когда оппозиция, опять поддавшись на разводки властей, отказалась от шествия и митинга в самом центре Москвы, довольствуясь проспектом Сахарова. В третий раз оппозиционные вожди показали свою несостоятельность вечером 5 марта, понуро уйдя с Пушкинской площади, не поддержав протест Сергея Удальцова и горстки храбрецов, презрительно высмеяв координатора «Левого фронта» за «сцену в фонтане».
Не могут вожди понять главного: российская власть, засевшая в стенах средневекового кремлевского замка, опирающаяся на тысячи откормленных бойцов спецподразделений, имеющая в своем распоряжении телеимперии и послушные суды, — в общем, не внемлет такая власть «Манифестам», белыми шариками и синими ведерками ее не напугать. Власти нужно навязывать конфликт — мирный, гандистский, подчеркнуто ненасильственный, но конфликт.
Владимир Путин как-то раз сказал, что ему не с кем поговорить после смерти Ганди. Общество должно стать коллективным Ганди, должно заставить Путина говорить с собой 24 часа в сутки семь дней в неделю — на улицах, площадях, бульварах.
Материал подготовили: Аглая Большакова, Виталий Корж