Главное управление военной полиции будет подчиняться непосредственно министру обороны РФ. Временным начальником главка будет назначен генерал-лейтенант Сергей Суровикин.
По планам Минобороны, рядовой и сержантский состав нового подразделения будет комплектоваться исключительно по контракту.
Военная полиция существует во многих странах мира. Ее обязанности — профилактика, пресечение и первичное расследование дисциплинарных нарушений и преступлений военнослужащих, поэтому в ее ведении находятся военные комендатуры и гауптвахты. Также военная полиция занимается инспектированием военного автотранспорта, охраной военных объектов и борьбой с хищениями армейского имущества.
В военное время подразделения военной полиции привлекаются для конвоирования и охраны пленных, охраны магистралей, а также контроля перемещения беженцев и интернированных лиц. Кроме того, такого рода полицейские могут участвовать в контртеррористических и противодиверсионных мероприятиях.
Разговоры об учреждении военной полиции в России идут уже лет двадцать. Формально решение о создании этой структуры было принято еще в 2009 году, но весной следующего года оно было отменено из-за отсутствия средств.
Вместе с тем год назад упомянутый выше генерал-лейтенант Суровикин получил назначение руководить этим несуществующим ведомством.
Появятся ли военные полицейские в декабре текущего года — неизвестно.
Мы задали вопрос экспертам, нужна ли России военная полиция.
По мнению политолога Александра Храмчихина, этот вопрос в принципе не стоит: «Мы остались уникумами. Военная полиция есть в большинстве стран мира, в том числе во многих странах СНГ».
Сама по себе военная комендатура, считает он, не справляется с работой по поддержанию порядка и защите законности в среде военных, поскольку комплектуется не профессионалами, а все теми же военными, причем на непостоянной основе.
Расхищение военного имущества — вопрос не менее болезненный, чем неуставные отношения. Сможет ли военная полиция сберечь армейскую собственность? «Если это будет отдельная вертикаль, начальник которой подчиняется министру обороны, тогда возможно, — полагает Храмчихин, — а если подразделения военной полиции будут подчиняться командирам частей, то вряд ли».
Элла Полякова, председатель Региональной общественной правозащитной организации «Солдатские матери Санкт-Петербурга», заявила о готовности взаимодействовать с новым подразделением. «Мы сотрудничаем с комендатурой, военной прокуратурой, военным следствием, готовы сотрудничать и с военной полицией», — сказала она.
«У нас государственные люди не умеют видеть жертву насилия. А на насилии построен в казарме порядок. Хотелось бы, чтобы эта структура переняла у нас опыт защиты жертв казарменного насилия. Пусть к нам обращаются — мы проведем обучение», — обещает Полякова.
Стоит отметить, что планы образования военной полиции приветствуют далеко не все. Так, один из лидеров этнополитического объединения «Русские» Александр Белов считает это излишней мерой:
«Формально некоторые формы внутреннего контроля в армии были. Есть военная прокуратура, есть суд, есть порядок фиксации правонарушений. А сейчас создается еще одна лишняя структура — непонятно зачем. Дедовщина от этого не выведется».
Кроме того, говорит он, любые закрытые правоохранительные структуры, будь то военная прокуратура или пока еще не созданная военная полиция, создают опасность нарушения гражданских прав. Ведь общественным наблюдателям проконтролировать деятельность этих институтов труднее, чем следить за соблюдением норм закона «обычными» судами и полицией.
«Я знаком с некоторыми сотрудниками военной прокуратуры и военных судов, — рассказывает Белов. — Недавно, кстати, стоял вопрос об упразднении отдельной военной прокуратуры. Я наблюдал дело Аракчеева (офицера российской армии, обвиненного в расстреле мирных жителей в ходе контртеррористической операции в Чечне; его дело расследовали военная прокуратура и военный суд — Ред.) и могу сказать: чем больше таких закрытых институтов — тем солдаты и офицеры более бесправные».
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов