— Алексей Окопный — фигура одиозная. О нем много кто высказывался. В том числе и вы. Почему же Окопный вдруг сейчас решил подать иск о защите чести и достоинства?.
Головные боли у него могут быть действительно. Не исключено, что и бессонница есть. Совесть-то, наверное, мучает все-таки по ночам... Я понимаю, что чужая душа — потемки и с уверенностью ничего утверждать нельзя. Можно лишь предположить, что подача иска не его инициатива.
Думаю, что господин Окопный — человек настолько малоразвитый, малообразованный, судя даже по текстам опубликованного его заявления, едва владеющий русским языком, что предположить то, что ему какая-то в голову могла прийти мысль, кроме как хватать, держать и не пущать, я лично вряд ли могу.
Полагаю, что ему посоветовали обратиться с таким иском, и исходит это от определенных структур. Может быть, даже не от непосредственного его руководство, не от самого Центра «Э». Возможно, корни этого дела надо искать в Администрации президента. Именно там сидят специалисты по общественному мнению, PR-технологиям и тому подобному, а вовсе не в Центре «Э». Именно там планируются те или иные ходы, направленные на психологическое подавление оппозиции. Вероятно, некие сотрудники компетентных органов сочли, что сейчас самое время для возбуждения такого иска.
Допустим, прошлой зимой или летом это было неуместно — слишком массовые были выступления. Сейчас, по мнению этих товарищей, уровень активности оппозиции несколько снизился, протестующие люди подустали, выдохлись, и поэтому сейчас самое время для нанесения каких-то контрударов.
В этом ключе, на мой взгляд, надо рассматривать и дело Сергея Удальцова с его помощниками, и очередные аресты по «болотному делу». В этой же линии мне видится иск Окопного. Это все, что называется, кирпичик к кирпичику.
— Не все наши читатели знают, кто такой Алексей Окопный и какова его роль в работе Центра «Э»…
Так сложилось исторически, что господин Окопный стал как бы символом беспредела Центра «Э». Просто так сложилось. Я вовсе не думаю, что он там один такой беспредельщик. Там много таких. Думаю, что ведомство затачивалось на такие действия — на грани законности, — которые порядочные люди выполнять не будут. Туда подбирали как раз таких достаточно отмороженных товарищей, полагаю, что там их много. Просто в силу деятельности оппозиционных средств массовой информации на первую линию огня вышел господин Окопный. Он попал просто в перекрестье, так сказать, лучей прожекторов.
Не думаю, что это связано с его исключительными заслугами. Думаю, что это в значительной степени случайность.
Иск подан на активиста «Другой России» — и опять-таки это не случайно. «Другая Россия» на протяжении всех последних лет является одним из основных объектов разработок спецслужб, в том числе и Центра «Э». Если мы посмотрим количество задержаний, арестов и уголовных дел, возбужденных в отношении представителей различных оппозиционных организаций, то мы увидим, что лидируют «Другая Россия» и националисты. Почему? Я уверен, что это не случайно. Они, на мой взгляд, стоят как бы немножко в стороне от либерального мейнстрима протестного движения.
Обратите внимание, сейчас в Санкт-Петербурге идет процесс над 12 активистами «Другой России». Процесс «Двенадцати» достаточно известный. Сейчас же в следственном изоляторе «Матросская Тишина» уже больше семи месяцев сидит мой сын Даниил Константинов. Серьезнейшее преследование, серьезнейшие статьи и обвинения. Но уровень его освещения в средствах массовой информации едва ли дотягивает до одного процента от Russy Riot или от, допустим, дела Сергея Удальцова. Это не мейнстрим.
Силовые структуры рассчитывают на то, что «Другую Россию» и националистов либеральная общественность особо сильно защищать не будет. Поэтому они являются, так сказать, предпочтительными жертвами. Меньше возни, меньше хлопот, меньше разборок с мировой общественностью, меньше заявлений каких-то звезд, бывших премьер-министров, лауреатов Нобелевской премии и так далее. Где слабее, туда и бьют.
— Если обобщить, по сути, получается, что защищает честь и достоинство не Окопный, а весь Центр «Э». Может, даже не только Центр, а вообще силовики…
Я бы сказал, речь идет вообще о том, что силовые структуры, «правоохранительные» в кавычках — по-другому не могу говорить — намерены перейти в контрнаступление и не считают больше возможным для себя тихо утираться, как это они часто делали раньше. Они считают, что пришел их час. Наступление по всем фронтам.
Надолго ли — не знаю. Это будет зависеть от реакции общества. Но то, что они пытаются перехватить инициативу и перейти в контрнаступление, — это для меня совершенно очевидно.
— В данном случае, скорее всего, суд встанет на сторону правоохранителя Алексея Окопного, а никак не оппозиционеров Сергея Аксенова и Павла Шехтмана. Но, может, все же есть варианты?
Можно не сомневаться. Абсолютно уверенным можно быть в том, что суд встанет на сторону правоохранительных органов, потому что суда-то у нас как такового практически нет. Это же просто канцелярия, где просто подписывают заранее подготовленные решения. Поэтому, конечно, они встанут на сторону Окопного, Центра «Э» и силовых структур. В этом можно не сомневаться.
— Они не понимают, что это слишком откровенный и отвратительный пиар и что общество будет на стороне ответчика?
Мне кажется, пришло такое время, когда власть показывает обществу, что считаться с общественным мнением даже в минимальной степени не собирается.
Им даже предпочтительнее пойти таким путем, чтобы твердо и четко продемонстрировать, что мы пойдем на все, мы будем делать то, что считаем нужным, мы будем репрессировать, затыкать рот и, что называется, закатывать в бетон, что бы об этом ни говорилось внутри страны и за рубежом.
Какая бы ни была реакция общественного мнения, как внутри страны, так и за пределами, власть показывает, что все равно будет нас репрессировать. Это главная, мне кажется, задача текущего момента.
Материал подготовили: Елена Николаева, Александр Газов