Выступление Алексея Волина вызвало не просто возмущение, а гнев в Рунете. Любопытно, что в отличие от блогеров профессиональные журналисты комментируют слова замминистра достаточно спокойно. По одной простой причине: штатные работники пера и слова на собственной шкуре знают, что государственный муж во многом прав по содержанию, но ошибся по форме.
К сожалению, в современной России — и, скорее всего, во всем мире — нет абсолютно свободной прессы. СМИ — это производственные предприятия, которые, так же как все вокруг, кому-то принадлежат: частному собственнику или государству. «Надо четко дать понять студентам, что, выйдя за стены аудитории, они будут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать, а что не писать, и дядя имеет право на это, он им платит. Это может нравиться или не нравиться, но такова жизнь, и другой у вас не будет», — сказал Волин. Аудитория отреагировала бурно: в зале топали и гудели. Но кто может поспорить с этим утверждением?
Это попыталась сделать Colta.ru, собирая деньги на гонорары у своих читателей, — им пришлось на время закрыться. И сейчас издание живет на средства и спонсоров, и своих поклонников. Но неизвестно, чьи вложения весомее. Думается, что все же спонсоров.
А вот эксперты Газеты.Ru считают, что Волин во многом описал современную российскую действительность, но утверждают, что на Западе ситуация принципиально иная. Конечно, различия есть, однако трудно себе представить, что газета штата Юта, например, позволит напечатать статью о необходимости абортов (Юта — один из самых религиозно однородных штатов в США: около 60 процентов жителей штата являются членами Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, которая в значительной степени влияет на их культуру и повседневную жизнь), а Die Welt выпустит аннотацию к «протоколам сионских мудрецов».
И это вовсе не значит, что журналистика априори вещь продажная и беспринципная. Выбор есть всегда: ты стремишься работать в том издании, чью политическую или экономическую позиции разделяешь. Если ты сторонник Путина — ищи вакансии в «Российской газете», не нравится нынешняя власть — иди в «Каспаров.Ru», хочешь писать об РПЦ — добро пожаловать на «Православие и мир». Примеры можно приводить до бесконечности.
Абсолютно свободны лишь блогеры, да и то не топовые. Топовые тоже ориентируются на рекламодателя и внутреннюю цензуру.
Ну а профессиональные журналисты получают зарплату и гонорары, задания им дает редакция, которая с той или иной степенью жесткости определяет, что и как писать. Это нормальная практика, свойственная всем СМИ — государственным и частным, оппозиционным и провластным.
Есть еще фрилансеры, но и они отправляют свои материалы в издания, которые разделяют их позицию и взгляды, а значит, теоретически могут опубликовать статью.
Так что здесь с Волиным трудно поспорить.
А вот высказывание замминистра о том, что «любой журналист должен твердо помнить: у него нет задачи сделать мир лучше, нести свет истинного учения, повести человечество правильной дорогой», вызывает категорическое неприятие. Оно, скорее, относится к российским политикам или поп-звездам, которые должны управлять и развлекать, а не учить нацию, как жить. Но если абитуриент журфака будет приходить учиться без желания добиться справедливости, без идеального (или идеализированного) представления о целях СМИ, то из него может получиться лишь рекламщик или политтехнолог, которым господин Волин, судя по всему, и является.
Умению маневрировать, договариваться со своей внутренней цензурой, страхом юного репортера научит или не научит жизнь. И уж тем более не имеет права делать это представитель государственной власти.
В России зачастую любое высказывание чиновника воспринимается как призыв к действию. Выступление заместителя министра, если это на следующий день не дезавуируют, считается официальной декларацией власти, которая, по нашей Конституции, вообще-то должна защищать свободу слова. Если бы Волин вел свой мастер-класс или обменивался мнением в курилке, ничего криминального в его словах не было бы — да, резковато, да, слишком в лоб, но в принципе все верно. Однако чиновник позволил себе заявить это с трибуны, чем и создал почву для справедливых обвинений в свой адрес.
Комментирует Захар Прилепин, писатель, шеф-редактор сайта «Свободная пресса»
Сто процентов владельцев изданий влияют в России на то, что называется словом «контент», — то есть на материалы, которые это издание наполняют. Их характер обусловлен редакционной политикой, мнением главного редактора и на самом высоком уровне — заказчика, владельца. Есть ряд изданий, их не так много, у которых достаточно широкий спектр этого контента. Да, у них есть свои табу, в том числе и запрета на обсуждение Владимира Владимировича Путина (что касается, кстати, вообще 99,9 процента всех изданий), но в остальном они могут позволить себе какую-то критику власти, статьи по различным острым темам. Существуют и другие издания, спектр контента у которых очень узкий. Но полностью свободных от мнения редактора и акционеров нет и быть не может. Это совершенно нормально. Почему они вообще должны быть?
В России у журналиста существуют другие возможности для проявления широкого спектра своих взглядов. Издания самой разной направленности, в которых можно публиковать вещи разного толка. Не можешь сделать этого в одном СМИ — иди в другое, там выскажешь свою точку зрения. В этом смысле у нас есть относительная свобода слова, покрывающая достаточно серьезный процент тематики.
И каждый журналист все это прекрасно понимает. Очень хорошо, когда он идет работать «на дядю», осознавая, что позиция этого «дяди», редакционная политика ему самому близки. Вот люди и работают в левых, либеральных, правых СМИ, потому что там «свой дядя». А если «дядя чужой», журналист наступает себе на глотку и очень от этого страдает. Рецепт один — смена места работы.
Я меньше всего хотел бы выступать адвокатом нынешнего политического режима, он мне отвратителен. Но нужно быть очень наивным человеком, считая, что на Западе нет табуированных тем, событий, а есть лишь совершенно свободная повестка дня. Запад огражден десятками и сотнями мельчайших табу.
Так, там есть такая тема, как этническая. Ничего нельзя писать об этносах, их отличиях. С этим запретом связано колоссальное количество проблем во всем мире. Здесь, по западному мнению, начинается фашизм. Бывая на Западе, я сталкиваюсь с ситуациями, когда произношу какие-то вещи, которые и в России порой вызывают некоторое удивление и оторопь, а там вообще шок! Поэтому говорить в полной мере о свободе слова и в Европе, и в США нельзя.
Российская журналистика примечательна тем, что чьи бы и какие бы команды ни выполняла, всегда держит «фигу» в кармане. Очень многие журналисты настроены достаточно раздраженно по поводу происходящего в стране. Когда людей заставляют работать на одного и того же «дядю», им это перестает нравиться.
Нужно, чтобы выбор «дядь», в том числе и в избирательном бюллетене, был больше. Больше разных центров влияния, источников информации, аккумуляторов новой повестки дня.
Материал подготовили: Мария Пономарева, Александр Газов