Для нашей власти, для Путина, Кадырова и других высокопоставленных чиновников россиянин Депардье — это зримое выражение того самого успеха, о котором так много и смачно говорится. Это не какой-то там хрестоматийный «свадебный генерал»: это собственная звезда мирового уровня, перекупленная у конкурентов. Ручной Депардье, только подумайте! Бабло побеждает зло! Знай наших!
Многие странности современной российской политики объясняются ничем иным, как неуемным честолюбием наших правителей. Самый яркий пример — подготовка зимней Олимпиады в субтропическом Сочи. Демонстрация собственного всемогущества — тогда как всем ясно, что пределы этого всемогущества совпадают с госграницей РФ.
Страна превратилась в игровой полигон. Здесь, точно во владениях Питера Пэна, высшие сановники обнимаются с тигрицами и летают с журавлями, жалуют друг другу титулы и награждают орденами. Но попытки поиграть в императора во «взрослом» мире наталкиваются на недоумение. К примеру, знаменитая «мюнхенская речь» Владимира Владимировича, которая так понравилась постсоветским патриотам, никого на Западе, по сути, не напугала — ну только если американскую и европейскую прессу, много писавшую про «зубоскальство русского медведя». Хотя одна из западных газет имела наглость сравнить нашего лидера с «вошью, которая зарычала». К сожалению, экономический и военный потенциал Российской Федерации не тот, чтобы спорить на равных с сильными мира сего. Остается показывать язык: «А от вас Депардье сбежал. К нам!»
Для государственной пропаганды это столь же зримый символ превосходства «великой России» над «загнивающим Западом». Жерар Депардье сбежал из Фрашки.
Побег Жерара Депардье из Франции напоминает эксцентрическую комедию — одну из тех, которые в свое время принесли ему славу и состояние. России в этой картине отведена роль второго плана — несуразной страны третьего мира. (ДАЛЕЕ)
При этом неприличную подоплеку этой истории стараются лишний раз не вспоминать. Ясно же: Депардье сбежал в Россию не потому, что внезапно влюбился в нашу «великую демократию», а затем, чтобы не платить высокие налоги со своих более чем солидных доходов.
Потому что Франция — действительно социальное государство и за это приходится платить. И, как в большинстве развитых стран, граждане с большими доходами платят больший процент налогов, нежели их менее обеспеченные соотечественники.
В России же налоговое законодательство устроено так, что «гражданин Депардьевский» будет отчислять в казну меньшую долю, чем владельцы торговых павильонов площадью шесть квадратных метров. Нашу страну Депардье и ему подобные рассматривают то ли как огромную оффшорную зону, то ли как страну третьего мира, где его, белого господина, будут принимать с наивной туземной помпезностью.
Для региональных начальников, получивших уделы в кормление от Москвы, возможность угодить заморскому гостю, любимчику начальства, — возможность продемонстрировать свою лояльность. А заодно — повод потешить свое честолюбие.
А что думают по поводу нового согражданина все остальные — так сказать, «простые россияне»? По данным ВЦИОМ, у 35 процентов эта новость не вызвала особенных эмоций. 22 процента выразили удивление, 18 процентов — заинтересовались этим событием. 9 процентов ощутили гордость за страну, 4 процента — умиление, 3 — радость, по 2 процента испытали надежду, воодушевление и восхищение.
Правда, 11 процентов были возмущены этим событием, а 9 процентов опрошенных испытали раздражение.
Социологические опросы — источник не слишком достоверный. Конечно, многие расценивают решение Путина дать гражданство французскому актеру как барскую блажь. Но немало и тех, кто искренне был рад тому, что Жерар принял российское гражданство. И государственная пропаганда здесь ни при чем.
С 70-х годов советские люди ухохатывались над блестящими французскими комедиями. Самоуверенный и гиперактивный Де Фюнес, растяпа Ришар, грубоватый, но обаятельный Депардье — они были почти своими. И одновременно — представителями полусказочного западного мира.
Таких виртуальных, как сказали бы сейчас, гостей с той стороны было немного. Советская власть не баловала народ заграничными соблазнами, хотя картины, которые дозволялось крутить в киношках по нашу сторону железного занавеса, были в основном довольно-таки неплохими…
Сейчас железный занавес рухнул, пятая часть населения может время от времени ездить в настоящую заграницу, а остальные… продолжают смотреть буржуйские фильмы.
Однако пора детства и юности всегда представляется золотым веком, на какие бы мрачные или скучные страницы истории они ни приходились. И теперь для бывших советских людей Депардье стал посланцем того волшебного времени, когда деревья были большими, на улице стояли автоматы с газировкой, а самое страшное, что грозило загулявшимся допоздна детям, — это папин ремень. Когда жизнь была скучноватой, но спокойной и предсказуемой, а всевозможные ужасы «мира чистогана», которые теперь нам слишком хорошо знакомы, были так далеко, что казались нереальными.
Да, был дефицит, были бестолковые комсомольские и партийные собрания, в школах и институтах зубрили никому не нужные идеологические догмы, трудно было выехать даже в братские соцстраны, не говоря уж о настоящей «загранке», а за невинный журнал Playboy можно было огрести нехилых проблем… Но человеческий интеллект обладает защитными механизмами, которые стирают из эмоциональной памяти негатив, благодаря чему мы помним только хорошее.
И Жерар Депардье — живое напоминание о том беспечальном времени — внезапно стал нашим, одним из нас! Почти как если бы к вам на четырнадцатый или пятнадцатый день рожденья пришел недосягаемый рок-кумир, портреты которого висят над кроватью!
Разумеется, не у всех, кто радовался российскому гражданству Депардье, он ассоциируется с советским «золотым веком». Этот «золотой век» закончился с четверть века назад — с тех пор уже выросло и родило своих детей новое поколение.
Но и те, для кого могучий Жерар никак не связывался с солнечным советским детством, любили его и как талантливого актера, и как человека, который сделал себя сам. Легко стать кинозвездой (российского масштаба), когда твой папа Михалков, Бондарчук или Боярский. Труднее пробиться в мире искусства, когда твой отец — пьющий жестянщик из французской провинции, а твое лицо носит отпечаток занятий в боксерском клубе.
Собственным талантом, трудом и обаянием, не без помощи Фортуны, Жерар Депардье поднялся на артистический олимп… и скатился с него в российский налоговый рай, в объятия Путина, Кадырова и мордовских теток в национальных рубахах.
Брутальный герой оказался мелочно-расчетливым человечком, готовым отплясывать перед властителями почти что третьего мира за щедрое вознаграждение.
Легенда простого парня, поднявшегося на вершину, умерла. И это грустно, дамы и господа.
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов