— В чем специфика политической и социально-экономической ситуации в регионе в целом?
Экономическая специфика в том, что регион находится под двумя промышленными монстрами: «Лукойлом» и «Уралкалием». Они рулят основными процессами в экономике, да и, кстати, в политике — через свои группировки депутатов, через своих обязательно присутствующих вице-губернаторов и так далее. Правда, по власти «Уралкалия» нанесен сейчас удар в виде города Березники, проваливающегося в пустоты на месте их калийных разработок.
Общественно-политическая жизнь в целом характеризуется относительной либеральностью. Это результат многолетних усилий гражданских и правозащитных организаций, которые у нас весьма влиятельные и в основном относительно вменяемые.
— В крае не так давно сменился губернатор. Видны уже какие-то изменения? Охарактеризуйте поэтапно цепочку Трутнев — Чиркунов — Басаргин. Чем каждая эпоха знаменуется и отличается?
Юрий Трутнев — впоследствии федеральный министр природных ресурсов — как типичный представитель бизнеса «лихих 90-х» создал очень жесткую административную структуру с этаким специфическим шармом вокруг своей фигуры и почтительными многозначными шепотками у него за спиной. Многое в регионе работало при нем неплохо, и население — то, которое сильно не заморачивается разной рефлексией, — поминает его преимущественно добрым словом.
Посаженный в 2003 году вместо себя Трутневым Олег Чиркунов, несмотря на его кагэбэшное происхождение, создал атмосферу свободы, экономического развала и полнейшего либерализма в экономике и культурной сфере. В том числе и в том прямом смысле, что выживает сильнейший. На практике, как правило, этот сильнейший был приближенным к власти. Его правление ассоциируется с явлением в Пермь зазванной им воинствующей художественной тусовки во главе с Маратом Гельманом и Борухом Мильграмом. С тех пор Пермский край стал местом тотального сокращения школ и больниц на фоне красных человечков и памятника надкушенному яблоку. Посему Чиркунова большая часть населения до сих пор люто ненавидит.
Вот отчего явившийся вместо него в прошлом году бывший федеральный министр регионального развития Виктор Басаргин поначалу воспринимался как избавитель и защитник. Но время идет, красные человечки сидят на своих местах у Законодательного собрания, стагнация продолжается, ничего не меняется. Все более проявляется кондовый дух позднесоветского партийного управленца, который к тому же еще часто и не врубается в местную специфику.
— Как Пермский край прошел период поствыборных протестов и оживления уличной политики в стране с конца 2011 года по настоящее время? Можно ли говорить, что Пермь протестовала? Или был лишь достаточно локальный всплеск (по типу «Все протестовали — и я протестовал»)?
Ну, Пермь, в общем, бузила, как лет 20 до того не бузила. На самые массовые митинги собиралось по две-три тысячи человек, что для нашего довольно сонного городка много. Помню, я вышел на трибуну выступать на первом из этих массовых митингов, и на меня вдруг ощутимо повеяло тлетворным дыханием перестройки, откуда-то оттуда, из моей юности... Даже многие лица те же самые! «Чур меня, чур!» — сказал я себе испуганно.
— Как самоорганизовались протестующие?
Был сформирован «Совет имени 24 декабря». Сформирован, соответственно, прямо на митинге 24 декабря 2011 года посредством всеобщего голосования присутствующих. В этом смысле он был легитимен.
Меня выдвинули туда как «цивилизованного и интеллектуального националиста». А вообще туда вошли наиболее известные гражданские активисты околоправозащитного толка и оппозиционные политики, ну и несколько наиболее активных всплывших в тот период юных «сетевых хомячков».
Позже я вышел из него, потому что в итоге все свелось к словесным баталиям с «кровавым путинским режимом» без какого-либо конструктива. Мне это стало скучно, да и вообще не соответствует моим представлениям о том, за что и как стоит по-настоящему бороться.
А вскоре «Совет 24 декабря» и вовсе самораспустился. Как написано на сайте, по следующим причинам: «Меняющаяся ситуация требует, на наш взгляд, постановки новых целей и создания новых форм организации протестного движения. Необходимо сосредоточиться на решении конкретных политических задач. Этап временных широких коалиций с меняющимся планом действий «ближнего прицела» уже прошел. Мандат, который они получали от участников декабрьских митингов, фактически, исчерпан. Нужны структуры с более четкой программой и четким направлением деятельности, формы которых могут быть разнообразны – партии, клубы, волонтерские организации, независимые средства массовой информации и так далее».
— Доводы логичны, но вот вопрос: удалось ли протестующим начать реализовывать намеченные планы развития в виде партий, клубов, волонтерских организаций, независимых СМИ?
В общем и целом — нет, не особо удалось. Ну, несколько укрепился местный «ГОЛОС» и привлек новых сторонников, вокруг него возникло некое волонтерское движение по контролю за честностью выборов. Сейчас они и муниципальные выборы отслеживают некоторые, и дай им Бог здоровья. Но в целом волна, конечно же, схлынула.
— Над чем же вы сами сейчас работаете?
«Зеленая Эйкумена» ведет потихоньку свою маленькую экологическую борьбу, информационную, судебную, переговорную — против вырубки городских лесов, уплотнительной застройки, отравляющих людей предприятий и так далее. Как правило, мы впрягаемся за те инициативные группы жителей, чьи экологические права ущемлены и которые сами готовы бороться за себя и своих детей. Это с некоторых пор принципиальная позиция. Иначе говоря, если вы хотите дохнуть, вдыхая выбросы соседнего предприятия, и не желаете бороться, то дохните.
А вообще лично для меня сейчас приоритетнее межнациональные вопросы, а не экологические. Но поскольку экология — моя первая профессия и я когда-то начинал как экологический активист, то люди обращаются, и я не могу им не помогать.
Пермский региональный правозащитный центр (ПРПЦ) продолжает свое честное рутинное дело по гражданскому контролю за региональным ГУФСИН и полицией, здесь есть уже многолетние наработки, которыми мы можем похвастаться, я думаю, перед многими другими регионами. Мы можем войти с гражданским контролем в любое СИЗО, в любую колонию — администрация после многолетнего опыта взаимодействия понимает, что с нами лучше конструктивно сотрудничать, и всюду нас пускает.
Просветительский проект «Русские встречи», который мы ведем с пермским оппозиционным политиком Константином Окуневым, успешно продолжается. У нас за два года побывал практически весь цвет национал-патриотического движения: от «красного» имперца Александра Проханова до «белой» воинствующей христианки Елены Чудиновой, автора «Мечети Парижской Богоматери», от евразийца Александра Дугина до главного современного идеолога русского этнонационализма Александра Севастьянова...
Хотя это и эклектика до степени взаимоисключения, но пусть каждый слушатель выбирает себе свое место в русском идеологическом поле. Мне это необычайно интересно — и лично общаться с гостями, и формировать какое-то сообщество людей, посещающих наши встречи, и думающих позитивном ключе.
— А вас проверяет прокуратура, совместно с пожарными, как другие российские НКО в последнее время?
Вокруг ПРПЦ чего-то возится краевая прокуратура, попросили часть отчетности на проверку. Хозяйственная деятельность их не интересует, взяли содержательную отчетность, всякую документацию по управлению общественной организацией.
Мы к этому относимся спокойно: наша совесть чиста, и нам нечего скрывать. Мы патриоты и «агенты» жителей Пермского края.
— В Пермском крае сосредоточено огромное количество крупных промышленных производств, заводов-гигантов. У вас «рабочий класс» — это не нафталиновый термин из советских книг, а вполне себе объективная реальность. Но насколько развито в крае профсоюзное движение? Отстаивают ли рабочие свои права? Интересуются ли местные политики жизнью рабочего человека?
Да, Пермь — индустриальный город, но за постперестроечное время пролетариат численно сократился в разы. Множество заводов было разворовано и закрыто, частично или полностью. Профсоюзное движение в полном упадке. Есть лишь отдельные вспышки активности. Их организуют маленькие сплоченные группы типа железнодорожного профсоюза локомотивных бригад.
Сейчас вот ПРПЦ поднимает тему так называемого заемного труда, когда работников продают предприятию через кадровые агентства как товар, без малейшего социального пакета. Этим у нас особенно прославилась кондитерская фабрика «Нестле».
— Неоднократно ваш регион поставлял в ленты новостей сообщения о межнациональных конфликтах, вспомнить хотя бы Карагай. Как обстановка сейчас? Какие болевые точки? В чем причины? И главное, что предпринимает региональная и местная власть для гармонизации межнациональных отношений?
С одной стороны, некоторые старые зоны напряжения: Карагай, Юрла — правоохранители чуть-чуть поприжали, кого-то из подкавказских полицейских и прокурорских начальников сняли, кого-то даже посадили из кавказской лесной мафии, занимающейся широко налаженным воровством и контрабандным вывозом леса. С другой стороны, постоянно происходят какие-то новые инциденты: то массовая драка таджиков с армянами, делящих ниши, то чеченское хулиганство по отношению к местному населению, то таджикская диаспора — весьма у нас сильная, влиятельная и активно растущая — заявляет о строительстве в Перми сугубо таджикского поселения, куда никого других жить не пустят.
Причины же очевидны — бессилие русских, коми-пермяков, татар и других коренных народов Пермского края в противостоянии идущей колонизации края переселенцами. Во многих сельских районах полиция и прокуратура запуганы кавказскими диаспорами и не смеет перечить приезжим, особенно с Северного Кавказа. Полицейским бьют морды, ломают челюсти, угрожают безопасности их детей, это стало уже рядовым явлением. В этом плане ситуация просто угрожающая.
Что предпринимает власть? Да то же, что и всюду в России: бесстыдно и лицемерно учит толерантности и тому, чтобы никто не смел придавать «бытовым конфликтам» национального содержания. Особенно на этом поприще у нас часто подвизаются уполномоченный по правам человека Татьяна Марголина и по правам ребенка Павел Миков.
— Давайте обзорно дополним картину следующими элементами: местные региональные депутаты, казаки, гей-активисты, националисты, антифашисты, галерея Гельмана — как все они себя чувствуют и чем занимаются?
Местные депутаты чувствуют себя хорошо, живут стабильно. Казаки проводят свои маскарадные праздники, чистят шашки и испуганно шарахаются от любых конфликтов.
Гей-активисты развернули радужные знамена — проводят встречи, кинофестивали, почувствовали, в общем, ветер перемен.
Националисты потихоньку активизируются, правда, медленно. Последний «Русский марш» в Перми собрал вот около 600 человек, это вообще-то для Перми заметных успех. Главная проблема — практически нет своего экспертного потенциала, «националистических очкариков», поскольку вся местная интеллигенция либо аполитична, либо космополитична. Антифашисты срывают афиши «Русских встреч» и провоцируют драки с участниками «Русского марша» — все при деле.
Музей современного искусства Гельмана благополучно получил от нового губернатора Басаргина значительное финансирование. Сейчас вот они успешно готовят фестиваль «Белые ночи» за очень приличный бюджет. Во главе проекта — Мильграм, Гельман, Гурфинкель и Вайсман.
— В заключение спрошу о заключении. О заключении Марии Алехиной в Березняках. Чем славится женская ИК-28? Какая вообще обстановка в пенитенциарных учреждениях края? Много ли жалоб идет в ПРПЦ из мест лишения свободы? Какие основные проблемы?
Алехина к нам в ПРПЦ за помощью сейчас не обращается — вокруг нее хорошие адвокаты, часть которых мы помогли найти, постоянное внимание российской и мировой прессы, так что она неплохо защищена. А мы стараемся заниматься одинокими и неплатежеспособными зеками, которым кроме нас никто не поможет.
Березниковская колония №28 в принципе довольно хорошая, можно сказать образцово-показательная. Там успешно действует швейная фабрика, то есть в колонии есть деньги, и соответственно социально-бытовая сфера по сравнению с другими колониями лучше обустроена. Очень хороший магазин с широким ассортиментом и умеренными ценами и, главное, регулярно работающий.
Жалоб от заключенных в ПРПЦ из мест лишения свободы идет много. Сегодня практически сходят на нет жалобы на пытки и избиения, превалируют — на плохое медицинское обслуживание, нарушение права на информацию, неадекватные дисциплинарные взыскания в связи с нарушениями распорядка.
То есть проблемы, конечно же, есть, и мы с ними работаем — и ПРПЦ, и Общественный совет при ГУФСИН по Пермскому краю, и Общественная наблюдательная комиссия, в составе которой преимущественно тоже наши сотрудники. Но в целом ситуация в учреждениях Пермского края стабильная. Такие дикости как, например, в колонии в Копейске в Челябинской области для нас экзотика.
И скажу без ложной скромности, это результат и нашей постоянной упорной работы на протяжении уже нескольких десятилетий.
Материал подготовили: Алексей Барановский, Александр Газов