Каждое громкое преступление привлекает внимание общества. Кто-то смакует кровавые подробности, а другие пытаются понять, как такое вообще могло произойти. Почему обычный человек, ничем особо не отличающийся от окружающих, вдруг сделал бомбу и отнес ее на рынок, на рок-фестиваль или на спортивные состязания. Или взял пистолет и пошел в супермаркет расстреливать покупателей. Или придумал себе такое развлечение: гуляет по вечерам в парке и забивает молотком полных крашеных блондинок от 40 до 50 лет. Строго тринадцатью ударами...
Откровенно говоря, стремление найти какую-то внешнюю причину, которая толкает человека на особо кошмарное преступление, — это атавизм, точнее, анахронизм. Память о тех временах, когда слова «бес попутал» были более чем поговоркой. Когда люди верили, что вездесущие злые духи могут насоветовать такое, до чего сам человек в жизни не додумался бы. В романе Льва Прозорова «Мечеслав» главный герой, поймав себя на нехороших, скажем так, мыслях, реагирует на это так:
«Я знаю, кто ты, дрянь. Я проходил посвящение. Нашептывай хазарам, мерзость, сытая бесчестьем и горем. Я не сделаю, как ты хочешь. Ты не притворишься моими мыслями, моими желаниями. Вон!»
Но сейчас не Средние века и мы, современные просвещенные люди, в бесов не верим. Мы верим в историческую предопределенность, в менталитет, в объективные условия, в законы Фрейда и в гороскопы из полуглянцевых журналов. При этом мы почему-то отказываем преступнику в свободной воле. Да-да: преступник вовсе не главный виновник преступления.
А кто же тогда?
Да кто угодно. В первую очередь пострадавшая сторона.
После каждого нашумевшего убийства, изнасилования, разбоя и тому подобного в социальных сетях активизируются эксперты «кислых щей», которые с умным видом начинают рассуждать о «виктимном поведении». Согласно теории «виктимного поведения», преступление провоцирует сама жертва. Например, всякому «рукопожатному» человеку известно, что Аня Бешнова, изнасилованная и убитая трудолюбивым гостем столицы Фарходом Турсуновым, сама виновата: ходила в короткой юбке, гуляла с мальчиками. Носила бы паранджу — ничего не случилось бы.
Тонны помоев выливают самодельные криминологи на головы несчастных жертв: «Сами виноваты! А нечего было…» Далее варианты: по парку ночью ходить, дочку одну отпускать, деньги с собой таскать, дорогую шубу носить, со шпаной разговаривать, инструменты на даче на зиму оставлять...
К сожалению, так рассуждают не только пользователи Рунета, пытающиеся блеснуть «нетривиальностью» мышления. Сотни заявителей слышали эти фразы от правоохранителей, которые стараются отвадить «терпилу», чтобы не регистрировать дело, чреватое «висяком» и сопряженными с ним служебными неприятностями. («Ну подумаешь, с дурака шапку в подворотне сорвали: дурак поплачет да новую купит, а этих гопстопников, если с поличным не взяли, теперь ни в жисть не сыскать…»)
Ну а помимо жертвы виноват весь остальной мир. Но только не преступник. Люмпены-алкоголики, которые грабят чужие дачи, не виноваты — у них в деревне работы нет. Малолетние бандиты, которые избивают припозднившихся прохожих, тоже не виноваты — это несчастные, недолюбленные дети, которых в свое время не привели в кружки и секции. Трудное детство, деревянные игрушки... Вы в курсе. Урод, который насилует школьниц не старше 10 лет, тоже не виноват — его самого в детстве попользовал отчим-уголовник, а одноклассники макали его головой в унитаз, и с той поры он возненавидел весь мир. Десятки фильмов повествуют о несчастной судьбе маньяков, и нетрудно заметить, что сценаристы невольно пытаются вызвать сочувствие к ним.
«Понять и простить» — это, наверное, один из самых гнусных афоризмов, рожденных человечеством.
Когда страна узнала о злодеянии Дмитрия Виноградова, на сто голосов завыли доброжелатели, пытающиеся объяснить, как же этот растяпистый «мальчик» вдруг превратился в хладнокровного убийцу. Александр Подрабинек не придумал ничего лучше, чем обвинить в случившемся «проклятый Совдеп».
«Весь ХХ век в нашей стране прошел под знаменем идеологии жестокости и сопровождался практикой всеразрушающего коммунистического насилия. Оно стало тогда нормой, и так было усвоено за десятилетия подневольной советской жизни. Это не проходит даром. Это впитывается в сознание народа и очень трудно изживается», — писал он.
Несомненно, рукой Виноградова водил лично Иосиф Виссарионович.
Высказывались и альтернативные версии. Оказывается, «аптечного стрелка» приучили к насилию жестокие фильмы и компьютерные бродилки-стрелялки. То, что «эльфов 80-го уровня» тысячи, а маньяков-убийц единицы, кухонные психологи как-то упускали из виду. Разумеется, не было забыто и «это ужасное оружие». Ведь, если бы в нашей стране невозможно было купить огнестрел, Виноградов бы никого не застрелил! Разумеется. Но бензин пока еще продается свободно.
Стремясь найти причины, толкнувшие преступника на преступление, добрые граждане, сами того не замечая, не просто оправдывают преступника, а примеряют на себя его шкуру. И, как свойственно преступникам, выдумывают самые фантастические оправдания своего злодеяния.
Оправдание преступников имеет еще и те неприятные последствия, что, когда поисками глубинных причин преступления занимаются государственные умы, они в итоге принимают неадекватные решения. Например, об ужесточении закона об оружии, если недавно какой-то псих расстрелял обывателей. Или об усилении уголовной ответственности за «пропаганду экстремизма», если скинхед Вася зарезал дворника Рустама.
При этом чиновники стараются не думать, что лучшая защита от психа с ружьем — несколько умных людей с пистолетами: зная о неиллюзорной возможности получить пулю в ответ, ни один отморозок не станет размахивать стволом. А скинхед Вася зарезал дворника Рустама вовсе не потому, что политик Константин Крылов призвал «кончать с этой странной экономической моделью». Скинхедом Васей двигала пресловутая «тяга к гендерному насилию», блестяще описанная Василием Федоровичем. Если бы Вася был обычным гопником, он запорол бы гопника Гришу за то, что тот был «с другого района», или того же дворника Рустама просто со скуки.
Стоит добавить, что на самом деле у каждого конкретного преступления имеется целый комплекс причин и предпосылок. Тут и пробелы в системе общественной безопасности, и неэффективность следствия и суда (для тех, кто на службе: речь идет о скорости и неотвратимости наказания для реальных преступников, а не о количестве проштампованных приговоров!), и коррупция, и недостаточный надзор за психически неуравновешенными субъектами.
Но когда вместо реальной борьбы с преступностью и профилактики таковой начинаются заумные рассуждения с далеко идущими выводами, это, как правило, ни к чему хорошему не приводит.
Материал подготовили: Владимир Титов, Александр Газов