— Кто такие экологические активисты в нашей стране? Отгороженные от мира сектанты-хиппи, питающиеся исключительно овощами, или позитивная молодежь, разозленная происходящим?
Восприятие у народа зачастую стереотипно. Для многих экоактивист — это действительно полусумасшедший хиппи, который живет в землянке, не пользуется телефоном и Интернетом. Конечно, в образованных кругах общества серьезных экологов знают и ценят по-настоящему.
На мой взгляд, экодвижение в последнее время стало набирать обороты и популярность в обществе. Если раньше таким активизмом занимались преимущественно анархисты и левые, вплоть до достаточно экзотичных персонажей, то в наши дни это движение, в которое вовлечены вполне обычные граждане. В том числе и далекие от политизированных субкультур. Положительную роль в экоактивизме сыграл общегражданский протест, когда массы начали активно принимать участие в общественной жизни нашей страны. Нельзя отрицать — приток людей возрос именно благодаря протесту.
— На какие ответвления делится экоактивизм в России?
Есть как волонтеры, которые помогают приютам для животных, так и те, кто занимается более серьезными проектами, борется с могущественными корпорациями (Shell, «Газпром» и так далее). Многие экоактивисты противостоят убивающей все живое в округе промышленности, заводам, на которых безответственно не меняют изношенные и бесполезные очистные фильтры 60-х годов выпуска. К примеру, в регионах существуют цементные и химические заводы, которые травят целые города уже несколько десятилетий. Есть люди, сражающиеся за сохранение чистоты рек и озер, особенно остро эта проблема стоит на Байкале — самом чистом в мире озере, которое отравляет целлюлозный комбинат. Небольшим инициативным группам тяжело бороться с заводами и фабриками, нарушающими все нормы по выбросам в атмосферу, этим занимаются крупные экологические организации. Но так как для государства важнее выгода и накопление капиталов, то экологам крайне трудно приходится в нашей стране.
— Что привело лично вас в экоактивизм?
Сам лично приобщился к экоактивизму в школе, тогда еще было принято проводить субботники, установление скворечников, бережное отношение к природе, чистоте вокруг. Полученные в те годы навыки оказались кстати, когда я решил заняться проблемами экологии вплотную.
Вспоминая о школе, пытались недавно устроить акцию для школьников, но у нас, оказывается, запрещена в школах «пропаганда».
— Организация «Зеленый мир», в которую вы входите, возникла на волне движения левых националистов «Вольница», если я не ошибаюсь. Решили бороться не за улицы, а за природу?
Да, мы родились именно в союзе с «Вольницей», как ее экопроект, весной 2012 года. После того как «Вольница» прекратила свое существование, «Зеленый мир» решил продолжать работать самостоятельно, имея опыт независимой активности. Плюс многие, кто пришел в «Зеленый мир», не состояли в «Вольнице».
«Зеленый мир» — не политизированная организация, она состоит из молодежи и занимается вопросами зоозащиты и экологии. Уже существуют активные отделения в Москве, Петербурге, Казани и Нижнем Новгороде. Надеемся, география будет только расширяться.
— И какие успехи за плечами? Есть прогресс или все еще в стадии формирования?
Конечно, «Зеленый мир» по сравнению с другими организациями молодая инициатива, мы только набираем обороты. Мы стараемся участвовать во всех протестных мероприятиях экологического и зоозащитного характера. Проводим агитационную и пропагандистскую работу с населением. Участвовали в защите Цаговского леса и поддерживаем активистов Жуковского до сих пор. Проблема там так и не решена, и местный реликтовый лес продолжают вырубать. В этом году возродили забытую всеми традицию строить и устанавливать кормушки и скворечники для птиц. Также мы работаем с муниципальными и частными приютами.
— Недавно ваша организация митинговала вместе с другими гражданскими и политическими активистами против федерального законопроекта одного депутата из ЛПДР. Закон об ответственном отношении к животным. Значит, вы за безответственное отношение?
Нет, наоборот, те, кто пришел на митинг, — крайне ответственные люди, на их счету тысячи пристроенных собак из приютов, десятки акций по зоозащите. Чиновники в Москве вместо помощи всем заинтересованным в работе с бездомными животными решили пополнить свои личные бюджеты на убийствах собак и кошек.
Законопроект даст чиновникам колоссальные бюджеты, а значит, новые квартиры и дома за рубежом. О животных и людях, как всегда, никто не думает, для них это расходный материал. Вся работа активистов по стерилизации бродячих животных, лечению, пристройству в заботливые руки — коту под хвост. Животных будут просто убивать, так проще…
— А как следует относиться к попрошайкам на улице, которые стоят с собаками и кошками в коробках и собирают деньги якобы на «корм животным», на «приют»?
За всех, конечно, нельзя говорить, но в подавляющей массе все эти попрошайки-коробочники — мошенники. На приюты никто не собирает деньги по электричкам и переходам. В основной массе это алкоголики и бомжи, собирающие себе на пузырь. Эти граждане накачивают животных алкоголем, чтобы те смирненько лежали и не мешали, и сгребают деньги с отзывчивых граждан.
В борьбе с коробочниками можно полагаться только на себя, ни один полицай не поможет вам. Отбирать животных, везти к врачам, на передержку, в приюты. Но нужно понимать, что ваша задача не просто отнять и отпустить — вы берете ответственность за животное на себя, так что будьте готовы заботиться о нем и искать ему дом.
— Расскажите о болевых точках зоозащиты в Москве. Например, ходят слухи, что так называемый Птичий рынок — это абсолютно адовое место, в котором животные содержатся в ужасающих условиях? Так ли это, и если да, как с этим можно бороться?
Начнем с того, что мы выступаем за запрет торговли животными, для нас это варварство, сродни продаже людей. Птичий рынок — реальный ад, это как рынок рабов в раннем Средневековье.
Про условия, в которых содержатся животные, известно еще со времен старого Птичьего рынка: как людей обманывают и красят кошек, чтобы подороже продать, как выкидывают или убивают «залежавшийся» товар. Подобных случаев тысячи и тысячи.
Но, к сожалению, в нашей стране проблемы животных мало кого волнуют, да и денежный оборот этого рынка явно помогает закрывать глаза соответствующих чиновников на происходящее.
— Хоть вы и говорите, что «Зеленый мир» — не политизированная структура, и все же спрошу: экоактивисты относятся к нынешнему Российскому государству враждебно?
Естественно, главные враги — это корпорации и государственная система. По-моему, настолько очевидно их варварское отношение к природе, что и комментировать нет смысла.
— Расскажи, что такое экологический социализм — так написано в вашей программе? Заявка о том, что вы левые, или что-то иное?
Экосоциализм для нас неотделим от социализма как такового. В мире царит антропоцентризм — человек во главе всего. Мы же проповедуем иную точку зрения — биоцентризм. Согласно ей интересы живой природы ставятся выше интересов человека и капитала.
Древняя мудрость гласит: величайшее чудо на Земле — не человек, а жизнь; сама жизнь во всех ее многоликих проявлениях. Все живое прекрасно, неповторимо и ценно само по себе, так как жизнь — это таинство и великий дар, одинаково драгоценный для всех земных существ. Мы верим, что человечество сможет одуматься, откажется от потребительского, господствующего отношения к природе и экологии и сохранит нашу планету для будущих поколений. Ну а мы постараемся ему в этом помочь.
— Один из сегментов мирового экологического сопротивления — акции прямого действия. В России среди экологов есть радикалы?
Безусловно. Таких людей единицы, и они благоразумно не афишируют перед большой аудиторией свои акции. Например, поджоги строительной техники, которая уничтожает конкретные леса.
Естественно, российские радикальные экологи действуют не с таким размахом, как их американские вдохновители: по сравнению с тамошними активистами их действия носят намного меньший характер. Вспомнить хотя бы самые известные акты экосопротивления в США, такие как поджог горнолыжного курорта в Вейле, поджог Бюро по управлению земельными ресурсами в штате Орегон и отделения рейнджеров Федеральной лесной службы.
— А эта радикальная экоборьба все-таки заимствована с Запада или имеются и отечественные корни?
Экологическое движение появилось в нашей стране еще в СССР. Тогда экологи (среди них было очень много анархистов) широко практиковали акции прямого действия: нападения на стройки АЭС, приковывания цепями к заводским трубам, были также эколагери. Так что традиции борьбы в России имеются.
Однако сейчас для большинства российских радикалов и пропагандирующих такое, наверное, ориентирами являются веяния с Запада. Например, «Фронт освобождения Земли» (ELF) и «Фронт освобождения животных» (ALF). Естественно, молодежи интересно читать про их акции прямого действия. Неудивительно, что некоторые пытаются подражать.
— Если уж мы говорим о Западе, то каково ваше отношение к Гринпису: есть какие-то рабочие контакты с ними?
Гринпис, конечно же, мастодонт в среде экологических и зоозащитных движений, но, к сожалению, не очень много знаю о них. Мы рады, что они привлекают внимание к экологическим проблемам и функционируют в нашей стране. Однако с их ресурсами можно было бы и более активно принимать участие, и освещать не только глобальные вопросы, но и действовать локальнее. Хотя, может, мои знания об этой структуре не совсем полные.
— Молодые люди в экодвижениях — левые и анархисты. Это последствия того, что их субкультура в значительной мере пропагандирует подобное?
Если говорить о субкультурной среде, то да, это зависит от ориентиров. В левой среде тема экологии и зоозащиты актуальна уже не один десяток лет. Многие музыкальные проекты пропагандируют бережное отношение к природе, из-за этого лагерь экоактивистов и пополняется в основном левыми.
— Националисты не вовлекались в экодвижение?
В свое время в среде националистов появились так называемые автономы. Эта субкультура черпала идеи из радикальных зарубежных движений, в том числе и левых. Тема защиты экологии, зоозащиты стала появляться и в среде националистов. Ими даже совершались акции против меховых магазинов, других объектов, причастных к меховой индустрии.
Но автономные националисты вышли из моды за последние два года, и количество таких акций стремится к нулю. Плюс националистическое движение, в том числе его радикальная часть, откатилось назад. Непонятно, что с ним будет дальше, и вряд ли стоит ожидать от националистов акций прямого действия. Да и раньше экология была не в моде у националистов и не входила в их приоритеты.
В стане националистов существует стереотип, что экология — это тема левых и антифа. Но есть и такие примеры, как Outlaw Heroes Standing, которые в своем творчестве затрагивают тему экологии. Хотя я затрудняюсь, к какому лагерю их отнести.
Мы постараемся исправить упущение с националистами.
— Среди либералов тоже немало людей, уделяющих внимание проблемам экологии. Ну, например, Евгения Чирикова, которая ведет кампанию в защиту Химкинского леса. Доводилось работать с либералами в целом и Чириковой в частности?
Конкретно с Чириковой мы уже пересекались на митинге в защиту Сходненской поймы. Вроде бы одно дело делаем, а оказалось, что из защиты поймы митинг перерос в агитацию госпожи Чириковой — она как раз тогда в мэры Химок пыталась выбраться. Когда наш человек попросил слова, нам было отказано с формулировкой: «Вы и так попиарились со своим флажком». Так что более с такими людьми мы дела вести не намерены.
— Как вы относитесь к перспективам создания в России «зеленых», экологических» политических партий? Готовы их поддерживать?
Ко всем партиям мы относимся негативно и к этой тоже. Большинство наших членов придерживаются анархических или социалистических взглядов. Партии — это паразиты на теле народа. А что до создания «зеленых» партий — это очередная политическая спекуляция.
Экоактивистов многим хочется прибрать к рукам. Ведь если их пособирать по Москве, наберется порядка тысячи активистов, заинтересованных в решении экологических проблем. Поднимая темы экологии, можно набрать себе дополнительных политических бонусов.
Материал подготовили: Максим Собеский, Роман Попков, Александр Газов