Май — месяц георгиевских ленточек и патриотических наклеек на автомобилях.
Если паркетник американского или азиатского происхождения — то будет наклейка «Спасибо деду за Победу!», если немецкого — то «Трофей из Берлина!». Грузные тела вываливаются из этих джипов-«трофеев». Коротко стриженные головы, бычьи шеи со складками.
Вроде как и 9 Мая давно прошло, а количество «победных» аксессуаров на ручках и дверцах не уменьшается — весь остаток мая и весь июнь их все еще будет очень много. Затем наклейки отдерут при очередной генеральной помывке металлических коней, поистрепавшиеся ленточки тоже снимут — до следующего раза. Потом, в мае 2014-го, все это опять расчехлят и будут месяц гулять и ездить с орденскими колорами, с наклейками.
Так вот, насчет смутного беспокойства. Смотрел я на это уже не первый год, и не покидало меня чувство какой-то злой исторической несправедливости, какой-то обманки.
И вспомнил. Ровно такие же грузные, вечно что-то жующие, бритоголовые дядьки 20 лет назад, в 1992—1993 годах, массово утверждали прямо противоположное их сегодняшним наклейкам и ленточкам. Сейчас их тысячи с наклейками про «деда и Победу», а 20 лет назад их были ровно такие же тысячи — только с разговорами про то, что «лучше бы нас завоевали немцы, освободили бы от коммуняк, и мы пили бы баварское пиво». Эти же типажи, эти же животы, эти же могучие затылки. Эти же люди или их прямые потомки.
Подростковое впечатление. В сентябре 1993 года на моей малой родине, на Брянщине, коммунист-губернатор Юрий Лодкин восстал против ельцинского указа №1400 — о разгоне Верховного Совета. Признал власть Александра Руцкого как президента. Вскоре присланный Ельциным спецназ выкинул Лодкина из кабинета, посадил московского ставленника — Карпов, что ли, была его фамилия. Но местная «красно-коричневая» оппозиция еще долго, до самого 4 октября, стояла на площади Ленина и бунтовала — деды и бабки в основном, мало кто из них сейчас жив, наверное. Ну и я, 15-летний сопляк, начитавшийся статей Лимонова в «Советской России» (его еще публиковали в этой газете) и насмотревшийся передач Невзорова, был тоже с ними.
Так вот, мимо нас шла та самая жлобская раса — торгаши с рынка и крышующие торгашей с рынка. Также шли из здания обладминистрации широкозадые чиновники, вовремя не уволенные Лодкиным. И вся эта публика останавливалась возле наших пикетов, кривилась, шипела и издевалась. Оппозиционные деды с по-детски светлыми лицами рвали дешевые советские пиджачки на груди, кричали про славное прошлое, про Победу, которую сумела завоевать великая и преданная страна. А им в ответ рыгали про то, что никакого прошлого нет, что все мы под красными флагами — идиоты и сумасшедшие. И вот как раз про желательность победы немцев и про баварское пиво в кабаках тоже говорили.
Старого мира последний сон, советские идеалисты обреченно бились с советским же жлобством и быковством, оравшим: «Да иди ты, старый, со своей победой, вы навоевали уже тут, ага! Ельцин, Ельцин, ура! И Лодкин ваш с Руцким и Хасбулатовым — уроды, а Собчак вот в Питере — молодец!»
Можете со мной сколько угодно спорить, что это были какие-то другие люди, а вот нынешние, на джипах с ленточками, — это не то, это новое. Черта с два! Я и тех видел, и этих. И это одно и то же.
Тогда они стояли на рынках, торговали советскими орденами и медалями, откладывали копье на свой первый джип и терли свои спекулянтские терки. А сейчас они поустаканились, стоят в шлепанцах на улице и хвастают друг перед другом: «У тебя такая наклейка на заднем стекле, а у меня эдакая». Ну или дети их, пристроившиеся в ментовки и префектуры, стоят — какая разница.
Белая лента их сейчас, кстати, так же бесит, как красный флаг тогда — потому что является символом протеста и против жлобства, и против всего неумного тоже.
Разумеется, в таких метаморфозах массового сознания нет ничего удивительного. Двадцать лет назад по центральному телевидению «Останкино» в дни любых связанных с Великой Отечественной войной дат транслировали передачи о войне двух «одинаково кровавых тоталитарных режимов».
Вот помню, был документальный фильм, который снимал в России какой-то немецкий киношник. Этот немец шел со съемочной группой по следам своего отца, офицера вермахта. По ходу фильма зачитывались его, отцовские, письма. Отец, повторим, был армейцем, а не эсэсовцем, поэтому в письмах не было антисемитских ужасов, а было просто удивление насчет того, какая, мол, кругом ужасающая бедность и дикость. И красной нитью через фильм проходила мысль, что с тех пор, мол, ничего не изменилось. Те же покосившиеся дома, те же бабули на завалинках.
Понятное дело, в этом фильме было много лукавства и скрытой русофобии. Например, был эпизод, как бабка угощает съемочную группу молоком из бидона, и все пьют это молоко, в том числе и русский переводчик Витя. И закадровый комментарий автора фильма: «Разумеется, с куда большим удовольствием Витя выпил бы водки».
И таких фильмов было не много, а очень много. В 1992—1993 годах только такие фильмы и показывали.
А сейчас наступила эра другого кино, других трендов, другая мода спускается государством в массы. Вот только кричать «Виват!» государству нет никакого желания, так как снова слишком в этих новых трендах много лукавства. Двадцать лет назад ельцинский режим вел информационную войну против «красно-коричневых», ниспровергая их мифологию, их легенды и святыни. А сегодня путинский режим, действуя в рамках информационной кампанейщины, решил эти святыни приватизировать, прикрыть георгиевскими ленточками свою собственную духовную нищету и несостоятельность своих проектов.
И многие наши сограждане тоже, вслед за властью, лихо меняют тренды — от сожаления по поводу проигранной немцами войны до «спасибо деду», от тоски по баварскому пиву — до ленточек.
Хоть убейте, не поверю, что в случае каких-то исторических коллизий эти тренды вновь не поменяются.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов