Не так давно на одном из оппозиционных митингов в поддержку узников «болотного дела» со сцены в перерыве между выступлениями зарядили песни Галича — основательно так, минут на тридцать. Митинг этот не относился к разряду «рубежных», делящих политическую реальность на до и после. Но все равно довольно важная была акция — и в силу заявленного повода, и потому, что все оппозиционные акции нынешней весны были важны. Создавалась некая модель поведения на будущее. На всю долгосрочную перспективу, будь она неладна.
Все сейчас пытаются понять, какие мы, какой теперь мир вокруг нас, какие бои нам предстоят. Так как мы историкоцентричная нация, музой Клио живем и вдохновляемся, то, конечно, все крутят головой назад, гадают, когда было что-то похожее. На кого равняться, чьи статьи и манифесты перечитывать, чьи знамена поднимать, о какие грабли достойнее всего расшибать дальше лбы. И, разумеется, какие — точнее, чьи — песни слушать.
И вот кто-то умный решил, что Галич в свете «поражения протестных сил» — это самое то.
Многие присутствовавшие на митинге впали в тихий экстаз, беззвучно шевелили губами вслед желчному Галичу. И Галич — с его лагерями, с его «промолчи — палачи» — лился из динамиков на толпу, топил всех своей безнадегой. И казалось уже, что мы все стоим не на площади, а где-то в гигантской диссидентской кухне. А страна, которая «промолчи», где-то вне нас, помимо нас. Люди велись на эту депрессию, пили безнадегу взахлеб.
Многие, но далеко не все. Ребята из «Левого фронта» и других молодежных групп, только что вслушивавшиеся в выступления ораторов и аплодировавшие зачитывавшимся с трибуны письмам политзеков, от Галича резко поскучнели, начали презрительно дергать щеками, курить и гоготать над чем-то своим, над своими активистскими приколами. Националисты потянулись к выходу, девчонки хипстерского вида — туда же, к выходу. Хорошо знакомый многим оппозиционерам оперативник Леша Улыбка вместе с пожилой интеллигенцией слушал Галича и поглаживал довольно брюшко — ему комфортно во вселенной Галича, так как в этой вселенной система прочна и неприступна, ей отмерены еще долгие десятилетия, а бороться предстоит лишь с какими-то неопасными хилыми умниками.
Вы спросите, чего я так прицепился к этому Галичу и к этому митингу? Да потому что это не единичный случай единичного организатора, решившего поставить любимого песняка. Повторю, сейчас, когда перевернута страница Болотной — Сахарова, создается новая модель поведения, новая модель мироощущения. Надо же как-то себя вести в грядущую «темную годину», чего-то там мироощущать. И кому-то ближе диссидентская модель поведения и диссидентское мироощущение.
Отсюда призывы «понять», что мы живем в первой половине 80-х или вообще в 50-е, вся эта дума об эмигрантстве. Отсюда же острое желание представить путинскую систему как кровь и плоть системы советской. Искусственно продлить, растянуть в прошлое историю врага и своего оппонирования этому врагу. Мол, в конце 80-х что-то такое светлое забрезжило, была некая тактическая победа, а вот теперь опять мертвый Андропов, или даже мертвый Сталин, всеми правит, и «вновь продолжается бой»…
И оттого, что это новое поведение и новое мироощущение является на самом деле не новым, а плохо забытым старым поведением и мироощущением, совсем тоскливо на душе. Неправильно это, не так нужно мироощущать. Не к месту воспоминание о Галиче и диссидентах.
Любые попытки запараллелить путинский режим с советским ослабляют нас и укрепляют Путина. Мы пытаемся лишний раз подчеркнуть глубину злодеяний властей (именно что лишний раз) — и укореняем силой своей эмоции, своей депрессии этот режим в истории. Делаем его преемником каких-то, пусть и зловещих, но идей, хотя у него нет вообще никаких идей. Приписываем ему какие-то корни, хотя у этого сорняка, питающегося чужим фотосинтезом, уродливо имитирующим былые исторические эпохи, вообще нет никаких корней. Играем на забавностях, на совпадениях: вот у Сталина была «Русская православная церковь» и у Путина есть, хотя что кроме этого есть общего между революционером, каторжанином и грабителем банков Джугашвили и Путиным, просидевшим всю молодость на спецпайке на подоконниках в тихой ГДР?
Забавно: правящая группа изо всех сил пытается нам доказать, что она преемник и царской империи, и Союза, и дворцовой аристократии, и большевистских аскетических элит. А мы, вместо того чтобы со злым смехом развенчивать это, на пальцах объяснить, что все не так, что сорняк с подоконников не может быть ничьим наследником, воздыхаем: «О да, темное время, НКВД, красный террор. Вот видите, они и сами говорят…»
И натягиваем на себя скорбное лицо пораженчества: все плохо, впереди котельные как основное место работы и мытарства на нижних этажах тоталитарного здания.
Вот чем крут для меня Навальный? Тем, что никогда не надевает на себя эту минорную маску. Тем, что у него правильная, веселая злость. И он не делает правящей группе вот это искусственное напыление сверхпрочного металла. Он их высмеивает, отображая страшную для страны, но все равно случайную в историческом контексте природу нынешней власти: «жулики и воры».
Чисто воровской, криминальный фарт — да. Вовремя подвели к руке полумертвого Ельцина, вот и взяли власть. Подфартило, пришли к успеху. Случайная мутация, прохвосты, самозародившиеся в постсоветском бульоне. Какой тут Сталин, какие 80-е?
Или вот «православный Иран» вспоминают. Причем здесь все это? В подлинном, неправославном Иране бойцы Корпуса стражей исламской революции сотнями, обвешавшись гранатами, бросались под танки Саддама Хусейна. Случись что, куда готовы броситься все эти полупьяные мужчины с бородами и нагайками, пикетирующие Гельмана? Сколько гранат готов навешать на себя этот странный юноша, орущий на тротуарах про содомитов и кощунниц, — Энтео или как там его фамилия?
Взять какой-нибудь зловещий, но искренний в своем фанатизме, прочный в своей исторической предопределенности режим и сказать: «А у нас то же самое!» Отличный подарок Владимиру Владимировичу Путину, молодцы!
Ладно еще, когда говорят «фашистский режим». Антифашизм в политике — это не отражаемый, не парируемый удар молотка сразу в лоб. Кто первый закричал на врага «Фашисты!», тот и победил. Антифашизм — это Ок. Но Сталин, «совок», «православный Иран» и Галич — это не Ок.
Понятно, что бывают всякие периоды. Бывает, что жизнь не мила и тяготы потерь давят на плечи. Даже наша героическая газета «Лимонка», помню, серой зимой 2001-го, в условиях тотальных арестов и слежки, под скрип наворачивающейся гайки реакции цитировала Мандельштама в редакционной передовице: «Мы живем, под собою не чуя страны. Наши речи за десять шагов не слышны...»
Но, впрочем, «Лимонка» одергивалась, бодро поправлялась тут же, в этой же передовице, приводя другого гениального поэта-еврея, Багрицкого:
«Опанас глядит картинкой/ В папахе косматой/ Шуба с мертвого раввина/ Под Гомелем снята/ Шуба — платье меховое/ Распахнута — жарко/ Френч английского покроя/ Добыт под Вапняркой/ На руке с нагайкой крепкой/ Жеребячье мыло/ Револьвер висит на цепке от паникадила...»
И этим многообещающим четверостишием заканчивалась передовица с вопросом: «Вы этого хотите, лишив нас всех свобод и надежд? Опанасов хотите? Их есть у нас».
Вот Опанасами нужно венчать митинги и саму нашу жизнь, а не Галичем.
И мой любимый автор Кашин, хоть и весь из себя сейчас белоэмигрант со своим спутник-погромом, но инстинктивно правильную песню спел 6 мая — Летов нужен же, не Галич. Бунтарь нужен, взъерошивающий нервы будущим Опанасам, нацболам, антифа-анархам, младолибералам, мятежникам.
Ясное дело, долгая борьба впереди: прохвосты волею воровского фарта овладели рычагами древнего государства, древнего мезозойского механизма. Зато у нас есть Опанасы, которые в своем праве.
И мы тоже в своем праве.
Не надо стенать и лить диссидентскую желчь.
Материал подготовили: Роман Попков, Александр Газов